Все когда-нибудь заканчивается, не стала исключением из данного правила и высокая стена, вдоль которой двигалась наша колонна. По мере того, как приближался угол трёхметровой кирпичной ограды, нашим взглядам открывалась практически свободная от машин стоянка. С учётом того, что двигаться мы продолжали по тротуару, где автомобилей не было, появилась отличная возможность увеличить скорость. И это было необходимо, поскольку нас преследовали. Позади, более чем в трёхстах метрах, плелось небольшое женское воинство в мешковато сидящих камуфляжах и с тяжёлыми автоматами в руках. Сейчас нас от них скрыла именно та проходная, возле которой мы не стали задерживаться.
Ещё раз взглянув на видневшуюся впереди уходящую влево улочку, я дал отмашку из окна, что поворачиваем направо, продублировав команду Косте. Мы вышли на финишную прямую, двинувшись мимо жилой четырёхэтажки к вожделенной спецчасти. В самом начале улочки застыла фура, в прицеп которой, смяв его заднюю часть, уткнулся тентовый грузовик с военными номерами. В кузове и кабине было пусто, я специально открыл дверцу и встал на подножку нашего УАЗика, чтобы заглянуть в машину, мимо которой мы медленно проезжали.
Впереди, в десятке метров, стоял небольшой фургон. Но как только он перестал заслонять от нас проходную войсковой части, раздались несколько выстрелов, и по лобовым листам ударили пули. Мельник не подвёл, и резко крутанул баранку, загоняя наш броневичок под прикрытие фургона. Ослика, впряжённого в арбу, возница успел повернуть раньше, чем их заметили с проходной. Для Киа на безопасном участке тоже нашлось место, правда, уже впритык. Все, кто имел оружие, соскочили на тротуар, метнувшись к головной машине нашего каравана.
Я оценивал консистенцию и глубину дерьма, в которое мы вляпались, укрывшись за кабиной фургончика так, чтобы мои ноги заслоняло его колесо. Используя автомобильное зеркало заднего вида, которое удалось слегка повернуть при помощи крупной ветки, одной из сотен, валяющихся на земле после прошедшей бури, я рассмотрел диспозицию стрелявшего. Это был молодой парень в форме, с измождённым бледным лицом. Вёл он себя крайне странно. Начать с того, что он укрылся за выступом стены, но словно приплясывал при этом на месте, настолько дёрганные были у него движения. Ствол автомата мотало из стороны в сторону, но он снова и снова нацеливался в нашу сторону.
Ко мне тихонько присоединился Роман, правда, встал со стороны кузова, подальше от меня. Виновато взглянув в мою сторону, извинился, и сказал, что его пугает риск заразиться чумой, ведь мы простояли недалеко от трупа больной довольно долго. После чего отвернулся и принялся через небольшое зеркальце на металлической спице, выдвинутое из-за фургона, разглядывать проходную. Через пару минут он убрал свой самодельный зеркальный перископ и, прислонившись спиной к кузову, задумался. Впрочем, с мыслями он собирался недолго и ещё спустя минутную паузу повернулся ко мне.
– У парня явный психоз. Он дезориентирован, и явно испытывает страх, возможно, у него были или даже продолжаются галлюцинации. Могу предположить, что он попал под длительное действие психотомиметических отравляющих веществ. Некоторые обеспечивают эффект более чем на три недели, например, производные гликолевой кислоты, а стрессовая ситуация могла его изрядно усугубить. Сами посудите – три недели галлюцинаций без медицинской помощи, возможно, среди других таких же пострадавших. Иными словами, его психика полностью нарушена.
В это время ситуация изменилась, приведя нас в совершенное недоумение. В дальнем конце очерченного решётчатой оградой участка, в пределах которого и был внешний рубеж поста, находился бетонный колпак огневой точки с узкими бойницами. И из той, что смотрела в нашу сторону тёмным прямоугольным «глазом», сверкнул яркий зрачок огня, сопровождавшего грянувшую очередь. Парня, который целился в нас из укрытия возле проходной, мгновенно изрешетил десяток пуль, и изогнувшееся в агонии тело рухнуло на асфальт, щедро окрасив его растекающейся кровью. Мы с Романом ошалело переглянулись – что ещё за неожиданный союзник?
– Возможно, на территории есть ещё несколько таких бедолаг, готовых перестрелять друг друга, и потому нас первый же боец воспринял как врагов. – Врач неуверенно пожал плечами. – Скорее всего, от остальных тоже не следует ожидать миролюбия - они тоже подверглись отравлению, разрушившему их психику.
Я обернулся к группе бойцов и указал Арсену на фуру, сопроводив жест ценным указанием следить в оба за тылом, где вот-вот могут оказаться чумные валькирии. Оганесян молча кивнул и направился к кабине почти перекрывшей проезжую часть машины, туда, где удобнее всего было получить отличный сектор обзора и стрельбы. Минуту подумав, отправил вслед за ним Саида, дробовик которого с зарядами крупной картечи вполне мог выкашивать противника по несколько человек за один выстрел. Пожилой кладовщик по-стариковски потёр поясницу, подумал. Дойдя до фуры, он удивительно ловко скользнул на асфальт между её колёсами, укрывшись за одним из толстых спаренных протекторов.
– Костя, подь сюда. – Я негромко окликнул соратника, который маялся у лобовой брони УАЗика. – Те выстрелы, что гремели до сих пор, могли привлечь внимание наших преследовательниц, но сейчас на улицах тишина и свободно гуляющее эхо. Как следствие, трудно понять, где стреляли. Могут пройти дальше, не заметив нас. Но шуметь теперь не желательно, поэтому попробуй грохнуть ядрышко вон того бетонного орешка по-тихому.
– Да как яйца об асфальт. Сейчас устрою в лучшем виде.
Мельник, укрывшись за тем же колесом, что и я, наладил арбалет и наполовину заполз под машину. В её тени, да под прикрытием второго переднего колеса, противник вряд ли мог углядеть стрелка. Что и подтвердилось через секунду, когда раздался щелчок распрямляемых плеч стальной пружинной дуги. Тут же внутри колпака раздался приглушённый вскрик и сухой удар упавшего на бетон автомата. Через несколько секунд я услышал тихий скрип натягиваемой тетивы арбалета – Костя явно решил подстраховаться, хотя в попадании сомнений не было.
Мысленно перекрестившись, я шагнул из-за капота фургона, чувствуя, как желудок неприятно захолодел, а лёгкие застыли, не желая ни втягивать, ни выталкивать застрявший на полувдохе воздух. «Это и есть тот самый случай, когда душа стремится в пятки через желудок?», подумалось мне. Выстрелов не последовало, что было вполне ожидаемо. Похоже, психи воспринимали враждебно всех, включая бывших сослуживцев.
Подошёл к калитке, которая была закрыта на обычный засов, легко сдвинутый мной через прутья решётки. Тихо скрипнули несмазанные петли, никак не отреагировал на мой первый шаг мёртвый портал металлодетектора. Тяжёлая створка двери проходной оказалась не заперта. Неудивительно, учитывая, что один из бойцов прятался снаружи – ведь он должен был как-то пополнять боезапас, а значит, проникать на территорию базы.
– Вижу группу из нескольких десятков бойцов. Предположительно, все женщины. – Голос Арсена прозвучал неожиданно, заставив вздрогнуть. – Остановились в начале этой улицы. Некоторые явно чувствуют себя очень плохо, но большинство вполне боеспособны.
– Не высовывайся, главное, пока не увидишь, что сюда свернули.
– Не учи учёного. Постояли, одна прошла шагов десять в нашу сторону, и внимательно смотрит на фуру, особенно на прицеп, который перекрывает почти всю проезжую часть. Развернулась, пошла назад. Докладывает здоровенной бабище, та дала отмашку. Идут дальше по улице. Всё, скрылись за углом хокимията (13), больше их не вижу.
– Отлично, чем дальше они уйдут, тем дольше мы будем их искать. А если честно, то не будем совсем. Арсен, Бахром, на вас тылы, и передайте Саиду-ака, что он с вами. Никита и Костя со мной. Роман, как медик, в военных действиях не участвует, поэтому сидит в машине или возле арбы, главное, чтобы не отсвечивал – передайте ему это, парни. Работаем.
Я потянул стальную дверь на себя, встав в стороне от проёма. Выстрелов не последовало. Ко мне подошёл Костя, который додумался снять зеркало у валяашегося неподалёку скутера. Выдвинув его край из-за створки, и поворачивая под разными углами, мы осмотрели узкий тёмный коридор проходной, в котором ветер шевелил страницы валяющейся канцелярской книги. Пусто.
Шаг к открытому турникету, карабин направлен в противоположный проём, но никакого движения не наблюдается. Скользнув вдоль стенки к выходу из КПП, осмотрел просторную территорию, которую от ворот пересекала широкая бетонка для транспорта, уходящая вглубь части. И тут я услышал гул большого колокола и заполошный перезвон мелких. А следом за ним приглушённую большим расстоянием длинную автоматную очередь.
– Это что, чумные на женский монастырь напали? – Тихий напряжённый голос Арсена в динамике выдавал его крайнюю нервозность, приправленную изумлением. – Нафига им это понадобилось?
– Что будем делать, старшой? – прогудел за спиной Костя.
– Что делать, что делать… Бегать… Вон у того дома видите мешки с цементом? Вот с ними и будем бегать. Грузим в кузов, вдоль бортов, делаем передвижную огневую точку. На всё – пять минут. Костя, дуй заводить УАЗик, нехорошо бросать монашек в беде, которую мы же на них и накликали. Тут операцию пока что сворачиваем. Никита и Шерзод остаются возле Киа с экипажем арбы, остальные в «буханку».
Я медленно попятился из коридора, прикрыл дверь и, пошарив взглядом по округе, ухватил скамейку у стены. Поднатужился и поставил её на бок, уперев спинку в ручку тяжёлой створки. Теперь оттуда никто не выйдет и сюрприз, как покойный ненормальный боец, лежащий сейчас у крыльца, нам не устроит. Кстати. Я присел возле тела и подобрал автомат, после чего пошарил в подсумках и разгрузке, обогатившись на пару рожков и несколько горстей патронов россыпью. «Калаш» – это уже серьёзный аргумент в любом споре насчёт территорий. Особенно с отморозками или беглыми преступницами. Забравшись в машину, сунул тяжёлый автомат Косте, который до сих пор ходил с ПМ в кобуре и арбалетом в руках, и передал боезапас. Затем помог парням уложить мешки, тяжело перевалился через борт в кузов и дал команду на разворот.
Мимо хокимията мы двигались довольно быстро, фура действительно качественно перекрыла улицу, и пространство напротив стоянки было почти свободно. Дальше, когда повернули направо, за угол, пришлось лавировать, но проехать всё-таки удалось, здесь транспорта было существенно меньше, чем на развязке у моста. Поворот налево, к монастырю, был в паре десятков метров от нас, и путь был полностью свободен, проулок и до Катастрофы, даже в часы пик, нередко был пустым. Костя снова развернул грузовик кузовом вперёд, и вдавил педаль газа. Я выставил в бойницу между мешками карабин, переключив на стрельбу очередями. Рядом Арсен и Бахром пристроили Арки на двух соседних оборудованных позициях.
Вылетев из-за угла, мы увидели самый настоящий штурм. Несколько крупных женщин методично стучали в ворота монастыря, находившегося среди жилых домов с левой стороны, обломком бетонного бордюра. Другие целились в окна выходящего на улицу здания обители. Однако большая часть сидели прямо на земле, видимо, полностью обессилев. Наше появление стало сюрпризом, смертельно удивившим ближайших к нам чумных валькирий. Мы ударили сразу в три ствола, через пару секунд к нам присоединился четвёртый, Костя выставил «Калаш» одной рукой из окна, а другой крепко сжимал баранку, выравнивая грузовик перед остановкой в начале улицы.
Сидевшие на земле полегли сразу, даже не успев приподняться. Просто откинулись навзничь, скошенные пулями, и больше не шевелились. Арсен метко срезал пару дам, удерживавших таран, и бетонный обломок рухнул, отдавив ступни остальным, а кому-то даже переломив ногу. Я заметил, как через конёк крыши перелетели несколько кирпичей, и один из них удачно угодил в плечо стоявшей под окнами автоматчицы, явно жестоко повредив его. Оружие полетело на землю, а руки, его удерживавшие, взметнулись к ключице, и воительница осела на землю с перекошенным в крике ртом. Короткая очередь из моего карабина избавила её от боли, путём частичной трепанации черепа, сопровождавшейся разбрызгиванием мозгов. Соседкам автоматчицы стало дурно, и они согнулись в рвотных позывах. Меня тоже замутило.
Вышло так, что от чумного войска УАЗик остановился всего в ста метрах, что позволило стрелять прицельно. Но растерянность во вражеском отряде уже прошла, женщины рассыпались вдоль домов, в палисадники, и залегли в арыках. Со стороны противника началась беглая стрельба, и пули тут же начали с глухим звуком вбиваться в заполненные слежавшимся и изрядно закаменевшим цементом мешки.
Благо, мы после первого своего огневого контакта сдвинулись от смотровых щелей, и нас не зацепило. Косте тоже повезло, он успел отшатнуться в кабину и его не достали, а вот зеркало со стороны водителя разнесли вдребезги. Едва стрельба чуть стихла, мы тут же приникли к бойницам и начали отстреливать самых активных бойцов. Иногда вслепую, сквозь кусты, ориентируясь на вспышки выстрелов противника.
Костя подал грузовичок вперёд, пересекая большую поперечную улицу и разрывая дистанцию до ста пятидесяти метров, чтобы частично укрыть УАЗ за другими машинами. Очень вовремя – в нашу сторону полетело ребристое яйцо гранаты. Благо, это оказалась противопехотная лимонка, и мешки лишь осыпало осколками от взрыва, рванувшего в пяти метрах позади кузова. Стальной дождь пробарабанил по бортам, несколько металлических кусочков свистнуло над нашими головами, влетев в бойницы. Выругался Арсен, сразу доложивший, что осколком ощутимо чиркнуло по шлему.
В этот момент через забор монастыря и через конёк его крыши полетели друг за другом сразу несколько десятков кирпичей, которые по высокой дуге обрушились на улицу. Большая часть просто разбилась об асфальт и тротуар, но немало попало и в цель, накрыв палисадник под стенами обители. Оттуда в панике выбежали женщины, прямо сквозь кусты, и угодили под наш дружный залп. Встречный огонь тут же стал довольно плотным и ожесточённым.
Я испытывал уже крайнюю степень напряжения, слушая удары пуль по толстой стене мешков, из которых начало сыпаться крошево цемента. Поэтому скомандовал Косте двигать за угол, причём так, чтобы не подставить кабину под выстрелы, поскольку листы на дверцах озверевшие дамы легко изрешетят из «Калашей». Чумные перебежками двинулись за нами. По рации передал Никите, чтобы они с Саидом и Шерзодом залегли под фурой, укрывшись за колёсами, и открыли огонь во фланг нашим преследовательницам, когда мы окажемся на стоянке. Пятьдесят метров – вполне подходящая дистанция, как для пистолетов Макарова, так и для охотничьего ружья.
Засадный отряд стал последней каплей. Мы влетели на пустующую стоянку, в самый дальний её угол, кузовом к улице. Когда между машинами показались бегущие к нам фигуры, грянул залп с двух сторон. Особенно красивую партию сыграл выстрел крупной дробью из вертикалки. Кусочки свинца никого не убили, но нанесли довольно болезненные и кровоточащие ранки почти десятку бывших преступниц.
Потрёпанное женское воинство, потеряв уже больше трети состава, начало в панике отступать обратно к занимаемой ими базе. Отдельные их бойцы, сохранившие немного сил и злости, время от времени оборачивались, скрываясь за корпусами машин, и огрызались короткими очередями, не представлявшими уже для нас особой опасности. Мы не стали продолжать огневой контакт, выпустив для острастки ещё несколько пуль вслед.
– Старшой, надо бы, наверное, предупредить монашек, что трупы у них перед воротами заражены чумой.
– Надо, – поддержал я Арсена. – Только вот сил совсем нет. Может у тебя в достатке?
– Честно сказать, выжат как лимон.
– Да чё там. Съезжу. Трогать ничего не буду, просто крикну им и укачу. – Костя снова завёл мотор. – Я быстро, туда и обратно.
Мы выбрались из кузова и побрели в сторону Киа, на объявленный мной получасовой отдых. Иначе через те же 30 минут мы просто свалились бы, полностью опустошённые. С тревогой я обернулся через плечо. Время уже шло к вечеру. Хотя до темноты оставалось ещё прилично. В динамике громкой связи я услышал приглушённые гудки автомобиля и громкий голос Мельника, кричавшего о том, что убитые были больны чумой и прикасаться к ним нежелательно. Также он посоветовал использовать для уборки тел длинные жерди, которые потом можно сжечь. Через десять минут Костя присоединился к нам, развалившимся кто в кузове Киа Бонго, кто в кабине.
Отдых растянулся почти на час, раньше ни у кого просто не нашлось сил подняться и снова начать прерванную операцию по осмотру военных складов. А ведь следовало ещё постоянно опасаться засад со стороны спятивших бойцов, которые, лишившись рассудка, совершенно не потеряли свои навыки. Но, наконец, раскачались и начали шевелиться. Для начала убедились, что в бетонном колпаке возле ворот не появился новый стрелок. Затем опять миновали калитку с металлодетектором, и рассыпались по сторонам от двери КПП. Костя снова наладил арбалет. Бесшумная стрельба иногда предпочтительнее скорострельности. На этот раз взяли с собой Шерзода, который, как бывший военный, мог нас сориентировать на территории части. Саида оставили прикрывать тыл.
Скамейка аккуратно поставлена на место, дверь открыта, коридор пройден. Выглядывая в проём, осторожно осматриваемся, стараясь не слишком высовываться. Прямо уходит уже виденная ранее дорога, слева длинный ряд гаражей. Напротив них по левую же руку ангар и ещё несколько построек. Справа что-то похожее на штаб. Вроде тихо, но что-то подсказывает – за КПП следят, пусть и не очень пристально. А значит, наше появление обязательно будет замечено. Но была интересная мысль. Споро затащив тело встретившего нас у проходной бойца, привязали его к щиту Бахрома, и тот, удерживая труп перед собой, двинулся на выход. Позади него мягко ступал Арсен, держа наготове Арку. Доспехи делались специально для него, и движений совершенно не сковывали.
Как только покойник показался из тени КПП, в него разрядили, судя по дёргающемуся в руках Ниязова щиту, сразу полрожка. «Не трать мои патроны, сволочь!», пробормотал я. Стреляли из окна штаба, куда Арсен сразу начал загонять пулю за пулей. Со второго этажа сквозь раму, стёкла которой были давно частично разбиты, вылетел с диким воем крепкий мужчина, рухнув спиной на асфальт. Выгнулся и затих. Вряд ли здоровый человек купился бы на такую примитивную хитрость, но с повреждённым рассудком – запросто. Впрочем, судя по состоянию вторично изрешечённого трупа, на меткости это не отразилось. И свой опыт высококлассных бойцов психи, в которых превратился личный состав части, вполне могли нам противопоставить.
Оказавшись внутри, решили не тратить время и разделиться на группы по два человека, чтобы быстрее осмотреться и отыскать оружие. Но прежде всего я подобрал автомат и боезапас возле тела в ДОТе, передав его Шерзоду. Никита же вызвался идти со мной в здание штаба, в надежде забрать оставшийся наверху огнестрел выпавшего из окна военного. С тела он подобрал только подсумок с довольно скудным боезапасом. Остальные разделились так, чтобы в каждой паре были автомат и винтовка: Бахром составил компанию Шерзоду, а Арсен – Косте, с которым был в дружеских отношениях. На том и разошлись, одна группа по дороге вглубь части, а вторая налево, мимо гаражей.
Внутри штаба царил полумрак, а где-то и абсолютная тьма. Окна были далеко не в каждой комнате, а большинство имевшихся проёмов оказались закрыты шкафами или баррикадами из мебели. «Они что тут, нашествия зомби ожидали?», мелькнула у меня мысль в первом же таком помещении. На первом этаже обнаружилась оружейная комната для табельного оружия, но в ней было практически пусто, только несколько полупустых ящиков с патронными цинками. Для своего карабина я здесь ничего подходящего не нашёл, а потому двинулся дальше. В следующем помещении было довольно темно. Я прислушался, но тишина стояла абсолютная, и, кивнув Никите не отставать, направился к видневшемуся у дальней стены сейфу.
Успел сделать всего несколько шагов, когда сзади раздался звонкий удар, вскрик Никиты. После чего сразу же сверху на мою руку, сжимавшую цевьё карабина, обрушился здоровенный пожарный топор. Стальной наруч выдержал, но кисть разжалась, и тут же CAR-15 был выбит из второй руки мощным ударом тяжёлого берца. Я резко повернулся и увидел высокого и очень широкого мужчину, давно небритого, в засаленной и заляпанной пятнами крови серой камуфляжной одежде. В его руках топор, уже поднимавшийся вверх для нового удара, казался игрушкой. Мне ничего не оставалось, как отпрыгнуть, одновременно срывая со спины подвешенный на ремне щит.
Едва успел вдеть руку в петлю и ухватиться за стальную скобу ручки, как пришлось прикрывать голову от стремительно несущегося в неё топора. Второй рукой сорвал с крюка на поясе секиру и отмахнулся от наседающего бугая. Тот ловко скользнул в сторону и назад, заходя со стороны щита, но я поворачивался, не упуская его из вида. Успел заметить Никиту, лежащего у двери, его шлем был слегка помят, но цел, что было хорошим признаком – напарника, скорее всего, оглушило. Отвлекаться, впрочем, не стоило, это едва не обернулось сокрушающим ударом в личину моего собственного шлема. Еле успел приподнять щит, и лезвие топора врубилось в его край, тут же со скрежетом выскользнув.
Я, в свою очередь рванул вперёд, махнув секирой по горизонтали, справа налево. Попытка рассечь бок противника не удалась, он успел отскочить, пропустив лезвие перед собой. Отступив ещё на шаг, и обходя меня с правой стороны, он начал что-то говорить по-узбекски хриплым голосом, иногда срываясь на визгливые нотки. «Не понимаю», оторопев, пробормотал я. Военный на секунду остановился, издал какой-то неестественный каркающий смех и легко перешёл на русский:
– А, американский агент. Давай поговорим по-английски, я хорошо говорю по-английски, так что не надейся… Почему одет не по форме? Военный суд не принимает это во внимание.
– Я гражданский. – Его речь была бессвязной, и я не знал, как на неё реагировать.
– Молодец, – кивнул он. – Благодарю за сотрудничество… Убью!!!
С диким воплем он прыгнул вперёд, опуская топор наискосок, чтобы поразить меня в шею или в плечо. Не стал выяснять, куда именно он целился и, резко пригнувшись, отвёл его оружие секирой слегка в сторону. Сразу же уйдя чуть влево, распрямился, одновременно нанося тычковый удар верхней кромкой в лицо противника. Попал! Из разбитого рта сумасшедшего хлынула кровь, на пол полетели несколько зубов. Но он словно не замечал боли, во всяком случае, даже не остановился. Только мотнул головой, разбрызгивая кровавую пену в стороны. Мне же глаза вовсю заливал пот, начали трястись ноги, щитовая рука онемела, правая побаливала от усталости. Активность в защитном костюме и доспехах отнимала вдвое больше сил, чем рубка во время соревнований по средневековому бою в обычном комплекте из стёганки и брони.
Я отдёрнул секиру на себя и махнул ею ещё раз, сверху вниз, надеясь рассечь его голову, но бугай отшатнулся назад, и тяжёлое лезвие, с гулом уйдя почти до пола, качнуло меня вперёд. Противник тут же мягко шагнул ко мне и рубанул своим топором наотмашь. Я успел поднять над собой щит, который затрещал от удара, заставившего меня присесть, а секирой резко отмахнул обратно, снизу вверх.
Второе, более узкое лезвие, заменявшее обух, врубилось военному прямо в пах, рассекло живот и вырвалось, взметнув следом за собой фонтан крови и ошмётков содержимого кишечника. Военный что-то сдавленно просипел, выронив топор и ухватившись за рану. На его ладони выползали внутренности. Колени здоровяка подломились и он начал заваливаться прямо на меня. Я, ударив, отшатнулся, стараясь не замараться, но пришлось ещё шагнуть назад, чтобы поверженный противник не уткнулся лицом в мою ногу.
Привалившись спиной к стене возле двери, я тяжело дышал, обессилено опустив щит и окровавленную секиру. Только сейчас я начал осознавать, как мешает фильтр противогаза втягивать в лёгкие воздух. Мелькнула даже мысль снять этот намордник, и вдохнуть всей грудью, но я успешно отогнал её. В динамике я услышал стон Никиты и повернул к нему голову. Парень приподнялся на локте и нашаривал на поясе пистолет, правда, безуспешно, поскольку кобура сбилась назад. Потом, видимо, он заметил лежащий в луже крови труп и, снова застонав, уткнулся головой в пол. Наверное, стало дурно, да ещё и сотрясение мозга могло приключиться. Вдалеке раздался выстрел, потом короткая очередь, и всё, на что меня хватило, это спросить по громкой связи:
– Кто ещё нарвался на психа?
– Всё нормально. Тут радиопост, за ангаром. В нём засел боец, что-то невнятное орёт. – Костя замолчал, прозвучала череда из нескольких коротких очередей. – Походу, придётся врукопашную, может, рация ещё жива, боюсь повредить аппаратуру. Как вы там? Все живы? Подтягивайтесь.
Я помог подняться Никите и, поддерживая его, вышел в коридор. Пошатываясь, мы покинули здание штаба, и двинулись вдоль гаражей. Когда завернули за ангар, увидели как Костя и крепкий боец в уже знакомом сером камуфляже обмениваются стремительными ударами, перед распахнутой дверью стоявшего на земле кунга (14). В руке у спецназовца была сапёрная лопатка, довольно серьёзное оружие, если уметь им пользоваться. Мельник сжимал в ладони, скрытой латной рукавицей, прямой меч с клинком около шестидесяти сантиметров. Противник Кости постоянно смещался вправо и влево, резко сближался, рубил и отступал, иногда бил ногой. Однако доспехи успешно противостояли ударам штыка лопатки, а взмахи меча заставляли разрывать дистанцию. В разгар поединка раздался довольный голос Бахрома:
– Мужики, военный склад нашли, закрытый, возле него полно трупов. Похоже, они хотели разжиться оружием, и перебили друг друга. Один псих тут сидел в засаде, но мы к нему удачно в тыл вышли, Шерзод большим камнем бросил, оглушил. Присылайте Никиту с машиной, надо дверь резать, сваркой.
– Никита, ты как, справишься? – я повернулся к покачивающемуся напарнику, он кивнул. – Тогда потихоньку иди к своей Киа, пока доберёшься, как раз оклемаешься. С воротами разберётесь, думаю. Там Саид и Гайрат, Роман. Помогут.
На площадке тем временем ситуация начала меняться. Спецназовец ринулся вперёд, ударил лопаткой в район шеи, где заточенная кромка скрежетнула по стальным пластинам воротника-горжета. Костя одновременно нанёс встречный стремительный тычок краем щита в переносицу, которая проломилась от удара. Боец в сером закинул голову назад и рухнул без единого звука. Арсен, который постоянно держал на прицеле противника, ожидая, когда тот отойдёт от кунга, заглянул внутрь радиопоста.
– Мужики! Всё цело! Ща, тут генератор стоит. – Послышалась возня, потом затарахтел мотор, и нас оглушил победный клич. – Еее! Работает. Рация работает! Ща, пройдусь по частотам, имел небольшой опыт в армии, приятеля радиста подменял несколько раз, когда у того дресня приключалась.
Мы собрались в небольшом пространстве кунга, Костя устроился у двери, осматривая окрестности с «Калашом» в руках. Оганесян увлечённо крутил какие-то ручки, потом осторожно начал вращать большое колёсико, выступающее краем из панели. В наушниках, лежащих на столе, были слышны помехи, причём очень громкие, явно Арсен выкрутил звук на максимум. Потом вдруг раздалась музыка и мы вздрогнули.
Где-то были люди, которые передавали по радио произведения то ли Бетховена, то ли Чайковского. Мне даже подумалось, что это тоже какие-то ненормальные, которые расходуют драгоценное электричество на музыку, но музыка звучала, пробиралась в душу. Напряжение отпускало, весь мир словно исчез вокруг, осталась только соната с забытым названием. И я понял, что такая трансляция – дело нужное, правильное.
Мелодия сменилась помехами, видимо, на передатчике поменяли волну. Арсен снова начал крутить колёсико настройки, и менять диапазоны. Наконец, когда мы уже потеряли надежду наткнуться на рабочую частоту, из динамиков послышался тихий, звучащий сквозь шорох и потрескивание, голос:
– Пост два, как слышите меня, пост два. Высылаем смену. Ждите.
Арсен подскочил, и схватил стоявший на ящике электронного блока микрофон с высокой ножкой, чуть не оборвав запутавшийся где-то сзади провод. Справившись с петлями и узлами, затянувшимися от неловкого рывка, он установил подставку перед нами, но видимо, не знал что сказать, и только тыкал пальцем в металлическую сетку, прикрывающую мембрану передающего устройства. Сброшенные ранее латные рукавицы он свалил на пол, но даже не заметил этого.
– Алло. – Я не придумал ничего умнее. – Вы меня слышите? Кто вы? Где вы находитесь?
– Это опять первый пост балуется? Не засоряйте эфир. Нет!! Стойте. Голос ваш незнаком. Кто вы? Отвечайте!
– Вообще-то я первый спросил. Выжившие мы, в бомбоубежище отсиживаемся. А вы?
– Чкаловская станция метро. Диспетчерский центр. Сержант милиции Мурадов.
В груди у меня что-то оборвалось. Чкаловская. Родители. Я рвался туда все эти дни, весь этот месяц, который прошёл со дня катастрофы. Я ждал, когда закончатся насущные дела, чтобы организовать свою экспедицию. И когда я меньше всего ожидал, Судьба преподнесла мне бесценный подарок. А слова, как назло, все вылетели из головы. Я просто онемел.
– Вы здесь? Не молчите! Вы слышите меня?
– Да! Да! – Я перешёл на крик и голос чуть не сорвался. – Скажите… прошу вас… это очень важно! У вас там должна быть семья Тихих. Я уверен, они должны были добраться. Пожалуйста, узнайте. Мне очень нужно… пожалуйста.
Последние слова от нервного напряжения уже почти прошептал. В динамиках слышался шорох. Потом какой-то тягучий скоблящий звук, словно провели чем-то тяжёлым по дереву. Потом снова шорох. Наконец я снова услышал голос:
– Вообще-то это не так просто, но списки у нас есть. Да. Я сейчас попросил их принести, а пока скажите, много ли вас, и как вам удалось спастись.
Долгих, томительных пять минут я рассказывал короткими, рубленными фразами, как мы оказались в бомбоубежище, как создали оранжерею, запаслись продуктами. О нашей вылазке я пока ничего говорить не стал, как и местоположении убежища. Эта информация пока не для посторонних ушей. Наконец, когда уже не знал, о чём говорить, и замолк, мне ответил другой голос, более басовитый:
– Север, насчёт вашего вопроса. Мы подняли списки. Минутку.
Скрежет и взвизг микрофона на том конце, и сразу следом раздался такой знакомый, родной голос. Дрожавший от счастья, пропитанный слезами голос мамы:
– Север!
(13) Хокимият - здание администрации района, города или области, где находится приёмный кабинет главы администрации, хокима. То же самое, что мэр.
(14) Кунг - официальная аббревиатура, ставшая общепринятым названием определённого типа кузова грузового автомобиля. Расшифровывается как Кузов УНифицированный Герметизированный.
|
Статус: Опубликовано Рейтинг книги:
|