Автор: Странник321

Метро 2033: Последняя Война




Глава 1: Экспозиция
Федор Шестаков – мужчина 26 лет от роду был вполне заурядным жителем метро. Он не был ни отважным сталкером ни опытным диггером.  
Вообще он не умел ничего такого особенного, поэтому занимался на станции двумя вещами:
Большую часть времени он водил дрезину с пассажирами на другие станции – дело нехитрое, так как дрезина может ехать всего в двух направлениях. Его задача заключалась лишь в том, чтобы регулировать ее скорость и объясняться с дозорными на КПП. Бывали, правда, в его практике экстремальные ситуации, когда на них в туннеле нападали невесть как пробравшиеся туда мутанты, но поскольку на всех дрезинах, будь то пассажирские и тем более караванные, всегда выставлялась вооруженная охрана, инциденты заканчивались короткой стрельбой, после чего они продолжали свой путь.
Хуже обстояло дело с его вторым занятием: как здоровый представитель мужского пола в самом расцвете сил, он был обязан дежурить на блокпостах у входа в туннель. Хотя, блокпост громко сказано – немного строительного мусора (расположенного так, чтобы дрезина могла проехать) и извечный костерок, немного спасающий дозорных от ледяных туннельных сквозняков. Дозорный был из него не то чтобы плохой. Ему хватало ума не спать на посту, да и делать особо ничего не приходилось. Со всеми пришедшими говорил старший караула, в то время как Федор просто стоял с опущенным автоматом в руках, якобы говоря : "Мы люди мирные, но вы все же не рыпайтесь". Это занятие он откровенно ненавидел – сидеть несколько часов не смыкая глаз и вглядываться в темноту. Взять с собой книжку, чтобы убить время или (боже упаси!) колоду игральных карт было явным способом схлопотать выговор от начальства. Единственное, что развлекало в такие часы это, когда возникала беседа и дозорные тихо переговаривались, рассказывая друг другу затертые байки, анекдоты и различные сплетни. Правда, это развлечение было возможно только на посту возле самой станции. Второй же пост, (находящийся) на удалении 150 метров в глубь туннеля, был более основательным и там уж дисциплину держали строго.  
Сейчас, Федор держал позицию усевшись на картонку у костра, как раз на том посту, где туннель выходит к станционной платформе. Старший караула по кличке Седой стоял и курил самокрутку (неизвестно что за опилки там были, табаком и близко не пахло), а рядом сидел старый друг Федора, Виктор Слепцов по кличке Сиплый.
– А я говорю, скучная у тебя профессия, ну какой кайф гонять дрезину от одной станции к другой и так почти каждый день? Вот другое дело диггер! Помогать остаткам человечества выжить, искать подземные схроны с едой и оружием! Ты представляешь то чувство, когда ты проползаешь на брюхе метров 100 по каким-то шкуродерням и выходишь к коморке, доверху набитой цинками с патронами или провизией? – Сиплый действительно был диггером, он в точности знал все лазы в окрестностях ближайших станций и, уже не первый раз, пытался уговорить друга пойти с собой.
– Ну да, точно! А потом ты как Винни-Пух обожрешься консервами и застрянешь – Федор не был уверен, что будучи на пару лет младше, и плохо помня жизнь до катастрофы, Витя мог вспомнить кто такой Винни-Пух. но Сиплый не подал виду и собирался что-то возразить, однако, старший караула его опередил.
– Ага, да и как ты эти самые цинки тащить на станцию будешь? – добил его аргументами Седой.
– Ну ладно, ладно, проехали! Я же образно говорю, да и вообще...
– Тссс! – шикнул на него Седой и добавил – кто то идет.
И действительно, за разговором Федор и не заметил, что в туннеле показался свет фонаря и он достаточно быстро приближался к посту. Поскольку, перед ними неизвестный с фонарем должен был преодолеть дальний блокпост, а выстрелы бы они точно услышали, особо бурной реакции не последовало.
Но все равно почему-то стало тревожно, может быть на дальнем что-то случилось и они послали оповестить? Однако человек, вышедший из темноты туннеля, предусмотрительно выключив фонарь, был не знаком Федору. Он был бледен. Нет, конечно в метро с жизнью без солнца все не блистали загаром, но он был прямо таки болезненно бледен. Он хотел подойти к Седому, признав в нем главного, но тот остановил его жестом руки.
– Кто такой?
– Гонец я, и у меня срочное послание для нач станции от самого Прокофьева!
– Ого, вот это люди, а что, что-то случилось? – выразил удивление начальник караула.
Немного замявшись гонец подошел к нему и коротко сказал что-то так, что Федор ничего не расслышал. Но по гримасе Седого было видно, что это действительно важно – на лбу у него выступила испарина, хотя сквозняк из туннеля пронизывал холодом до мозга костей.
Гонец пошел дальше а оставшиеся полтора часа до конца дневной смены они просидели молча. Сиплый сначало было порывался спросить у Седого в чем дело, но тот явно дал понять, что это секретная информация. Федор не мог выкинуть случившееся из головы и думал об этом.
Николай Прокофьев был лидером их общины, состоявшей из четырех станций. Сам Федор жил на самой дальней станции по синей ветке. Их разделяло два перегона. Затем следовала еще одна союзная станция, с которой можно было перейти на другую, красную линию.
Там обитала уже другая община, хотя по укладу жизни они были очень похожи. По иронии судьбы другая община тоже занимала 4 станции. Еще 2 станции метрополитена были заброшены – на одной затопление, на другой неглубокое залегание.
Эти две общины торговали между собой, сохраняя добрососедские отношения, но обе ревниво отстаивали территорию из-за чего случалось пару скандалов, когда наши и их сталкеры не могли поделить территорию на поверхности города. Федору это казалось абсурдным, город, насколько он знал, лежит в руинах, лучащихся радиацией, а твари, которые там обитают ни в какое сравнение не идут с тем, что может встретится в туннелях. Поэтому правильней было бы людям объединиться. Но нет – ихние постоянно пытаются влезть на нашу половину а наши на их. Размышления прервал голос Сиплого.
– Ну че, Федя, бывай! Удачи там с Катюхой...
Федор просиял, как он мог забыть?! Сегодня у него было свидание с Екатериной Фроловой.
Эта девушка лет на 10 младше его, но при этом, они все равно стали довольно близки.
Впервые он встретил ее, работая рулевым на дрезине. Девушка жила на центральной станции, но бурная жизнь столицы видимо оказалась ей не по душе и пару лет назад она переехала на окраеную станцию, где жил Федор. Она быстро освоилась, стала работать на ферме и, временами, дежурить в столовой. Однако в "столице" у нее оставались родственники и она, поначалу, не жалея платы за проезд, часто ездила туда, чтобы встретится с ними. При этом нередко это происходило именно во время смены Федора. Еще тогда она, поймав его взгляд, улыбнулась ему, потом как-то они начали общаться. Сначала скованно, потом более непринужденно.
И вот, со временем, просто дружеские отношения переросли в нечто большее. Да, они были влюблены.
– Ну че ты стоишь и лыбишся как идиот? Если ты так при ней сделаешь она тебе точно не даст! – Подметил Сиплый и засмеялся.
Несмотря на престижную профессию, он не был женат, да и вообще, с девушками у него как то не удалось. Может потому, что он убежденный холостяк, а может быть это из-за его чувства юмора. "Диггер знает толк в различных дырах!"– стоило ему выдать излюбленную фразу, как лица девушек сразу меняли выражение сначала на недоумение, потом на злость, после чего обычно следовал удар по щеке шутника и на этом их общение заканчивалось.
Друзья пожали друг другу руки и, после сдачи оружия в оружейку, Федор пошел в "бар". Так назывался закуток возле столовки, где кроме грибного супа и каши подавали брагу. А еще там была гордость их станции – мангал. Именно там было назначено свидание.
Когда Федор подошел, девушки еще не было. Она сегодня работала на ферме и они посчитали что освободятся примерно в одно время. Впрочем, ждал он недолго, он увидел ее еще из далека. Она была одета в старые джинсы и темно-зеленую ветровку (на платформе было слегка прохладно), каштановые волосы небрежно спускались до плеч. На их станции было что-то вроде душа, хотя все почему-то называли его баней.
В жизни Федора до конца света, в доме его родителей была душевая кабина и он знал, что это такое. В момент, когда старый мир рухнул, Феде было 11 лет. Родители уже отправляли его в школу одного, тем более, что это был всего один перегон по метро. Конечно, они настаивали на автобусе, считая, что пускать ребенка в метро небезопасно, но в тот день именно его непослушание спасло ему жизнь...
Так что некоторые девушки позволяли себе длинную шевелюру. Катя, мило улыбаясь подошла к Федору, вырвав его из размышлений, обнявшись и порывисто поцеловавшись, они пошли в "бар". Заняв столик, они стали думать что заказывать. Когда Федор упомянул брагу, Катя поморщилась и алкоголь они решили не брать. Заказали грибной чай и свиной шашлык. Конечно, зажаренные на мангале куски свинины, сочащиеся жиром, это не очень романтично, зато безумно вкусно. Хотя, конечно, они были заметно дороже крысятины которую прекрасно готовили на том же мангале, но в этот вечер Федору было не жалко потраченных патронов. Они весь вечер весело смеялись и хорошо проводили время, пока один лысый, изрядно выпивший вояка за соседним столиком не задумал пошутить, сначала показывая неприличные жесты, намекающие на соитие, а потом, не смотря на то, что собутыльники пытались его угомонить, выкрикнувший: ”Давай Такса! Впендюрь ей уже!”
"Такса" была кличкой Федора, производной от слова таксист, но беспокоило его не это. Девушка, смутившись опустила взгляд, а он наоборот резко встал из-за стола и, глядя, на по-обезьяньи ухмыляющуюся красную морду вояки, сжал кулаки и грозно двинулся к их столику, представляя как приложит его лицом об столешницу. Но вояка по какой-то причине, не смотря на алкогольное опьянение, не стал проявлять агрессию, а примирительно вскинул руки.
– Да че ты, успокойся, я же любя..
Федор понял, что возможно и вправду отреагировал слишком резко и вернулся за столик. Девушка испуганно на него посмотрела.
– Может пойдем? – предложила она.
Федор согласился. Посовещавшись, решили идти к нему, его каморка из фанеры, притащенной одним знакомым, но, к сожалению, ныне покойным сталкером Юриком, другом Феди, была побольше, чем стоящая в дальнем углу станции палатка девушки. Настроение вернулось в положительное русло и они шли по платформе, смеясь над тем пьяным воякой, называя его "вождем краснорожих", пока из одной палатки не высунулась бабка и не начала угрожать им что нажалуется нач. станции на то, что они устроили посреди ночи такой шум. Пожелав бабе Люде спокойной ночи, Федор с Катей зашли в его скромную обитель. Хибара, в которой жил Федя, не отличалась богатым убранством, хотя по меркам метро и считалась довольно зажиточной. Вещи он хранил в коробке из-под чего-то габаритного. В другой коробке лежали книги. Треть комнаты занимала раскладушка. Из украшений – лишь часы, висящие на гвозде, вбитом в стену. Правда они не работали – слишком уж дорогими были батарейки.
– Вау, настоящие хоромы! – Восхитилась девушка
– А то. – с гордостью сказал Федор и зажег керосиновую лампу стоящую прямо на полу. Вообще через "дверь" которая являлась занавеской закрывающей дверной проём когда она открыта, "днём" вполне хватало света. Но Федор любил читать и здраво рассудив решил что цена которую он иногда платит за керосин для лампы дешевле, чем если он расплатится за чтение испорченным зрением. К слову девушку книги тоже заинтересовали, подойдя к ним она обернулась и угадав ее мысли Федор кивнул. Екатерина принялась копатся в коробке с книгами доставая их по одной, рассматривала обложки и бережно ложила назад.
– Я и не думала что у тебя столько книг! слушааай... – девушка обезоруживающе улыбнулась, – дашь что нибудь почитать?
Федор приятно удивился, сам он конечно не был в этом уверен но слышал что многие из молодого поколения не умеют читать. Видимо это было не совсем так.
– Конечно, бери!
– А можешь что нибудь посоветовать?
– Нуу... – Федор не ожидал такого вопроса и немного растерялся, – А точно! Погоди секунду...
Сказав это Федор уже сам принялся рыться в коробке с книгами, он долго не мог найти ту что искал и уже было думал предложить другую, но вдруг увидел ту самую.
– Вот! – Торжественно изрек он достав на свет потрепанный фолиант, – книга из жанра научной фантастики, я ее в "столице" выменял, написана была незадолго до катастрофы и там тоже писалось про постапокалипсис и ведь автор реально в некотором был прав, хотя многое оказалось вымыслом но все равно очень интересно! Правда там не хватает пару страниц в середине и книга не то чтобы веселая, я бы даже сказал тяжелая...
– Ничего! Спасибо! – Катя взяла у него из рук книгу и чмокнула в щеку. Потом они кое как уместившись на раскладушке и обнявшись начали говорить за жизнь, обсуждать будущее. Лежать было неудобно и они стали прощаться.
– Пока, было весело.. ты завтра кстати работаешь? - Спросила Екатерина.
– Да, на дрезине как обычно а что?
– Да я думаю может еще бы встретились, я могла бы прокатится с тобой на дрезине, мне как раз надо в "столицу" – Девушка заговорчески подмигнула. Они расстались, Федор потушил лампу и лег на раскладушку, настроение было хорошим и спать почти не хотелось, но он заставил себя закрыть глаза, все таки действительно – завтра на работу.



Глава 2: Поход
Федор проснулся от громкого стука после чего занавеску бесцеремонно отдернули. С удивлением он обнаружил что к нему в комнату вломился тот самый "вождь краснорожих", правда лицо вояки сейчас было нормального цвета и практически не выражало следов вчерашней попойки.
– Вставай Федя, родина мать зовет.
– Чего??? – Федор был раздражен, опять этот дятел несет какуе-то чушь.
– Война началась говорю.. – Пояснил вояка.
– Ты серьезно?.. – Федор все еще не мог поверить в услышанное.
– Нет блин шучу! Вставай и дуй в оружейную, а там посмотрим!
Сердце ёкнуло, а в ногах сразу похолодело. Наспех одевшись Федор быстрым шагом пошел к подсобке в туннеле занятой под оружейную, там уже был Сиплый и еще один мало знакомый парень, кажется его Леха зовут
– Привет Федя, – невеселым голосом поздоровался друг. Они приветственно пожали руки. Витя выглядел неважно, лицо его было бледно, рыжие волосы растрепаны, видимо его так же вырвали из постели. – Ты уже в курсе?
– Война?
– Война.
– А кто..
– Да знать бы, хотя по моему все и так понятно... –  Но разговор прервал пришедший вояка, провернув ключ и открыв внушительный замок он распахнул дверь и они начали собиратся.
– Берите автоматы с того ящика, пару запасных рожков, противогазы вон в той коробке, и там еще наш нач. станции приготовил сюрприз. Оказывается у нас на всякий пожарный хранятся бронежилеты из полицейского участка, ну вот я думаю что этот самый случай уже настал, так что не стесняйтесь, берите. – Федор начал собираться, по незнанию надевание бронежилета получилось затруднительным, после того как он с ним справился и надел поверх разгрузку, Федор подхватил автомат, напихал в разгрузку запасные обоймы, взял кобуру с ножом, и как последний штрих свой пистолет который купил в "столице" чтобы защищатся во время поездок на дрезине (на станции ношение огнестрела было запрещено и он хранил его в оружейной).
– Монгол, так че случилось то? – оказывается Сиплый знал как зовут лысого вояку, странно Федор видел его раньше на станции но ничего о нем не запомнил.
– Ну если вкратце случилось то что и так должно было случится, красные решили что пора подмять нас под себя и во всю там готовились к войне, так что пора показать им кузькину мать!
– А я слышал другое, что это наш многоуважаемый Николай Прокофьев первым напал – Впервые подал голос Леха. Это был молодой парень, Федор пару раз бывал с ним в дозоре. Монгол отреагировал тем что подошел к пацану вплотную, так что их лица почти соприкасались и пристально смотрел на него сверху вниз, тот в свою очередь сразу смутился и опустил взгляд.
– Ты сынок такие вещи не говори! на первый раз прощаю, все таки молодежь сильнее подвержена влиянию вражеской пропаганды... Ты меня понял?!!! – Леха испуганно дернулся и быстро кивнул в ответ. Такое обращение немного покоробило Федора, но он не посмел возразить, он до сих пор не мог поверить в то что казалось бы уж после того как человечество чуть ли не уничтожило себя в тот страшный день 20 лет назад, выжившие должны были осмыслить все и больше не повторять ошибок предков, и вот тебе опять, только горстка выживших более менее приспособилась к жизни "после", так вот вам, снова война. И ведь с той стороны сейчас скорее всего стоят такие же мужчины разного возраста вырванные из жизни и кинутые в мясорубку какими-то местными царьками, амбиции и алчность которых просто омерзительна. И из за таких как этот лысый вояка Монгол, который спит и видит как бы поиграть в войнушку. Разрушение – дело не хитрое, и только человеку дана возможность что-то созидать, однако его явно тяготят оковы разума и потому люди так хорошо научились делать оружие.
– Значит план такой орлы, – сказал Монгол окинув небольшой отряд взглядом, – последняя дрезина убыла на нужды ближе к линии фронта, все мужское население должно прибыть в "столицу" для дальнейших распоряжений, чем мы сейчас и займемся. Я иду первым, Такса и Леха посередине, Сиплый ты замыкаешь. Что встали?! Шагом Мааарш!!!
Пройдя через платформу на которой суетились люди, отряд уже готовился нырнуть в жерло туннеля, Федор пока они шли крутил головой в надежде увидеть Катю среди толпы но почему то так ее и не нашел. "Наверное она уже на ферме" – подумал Федор. Размеренная жизнь окольной станции была потревожена вестями о войне, но жизнь продолжалась и только мужчины уходили в сторону будущей битвы. Когда отряд приблизился к туннелю им навстречу встал старший дозора, но увидев Монгола махнул рукой. Отряд нырнул в темноту перегона рассекая ее лучами фонарей, запахло сыростью и прохладой. Пройдя 150 метров они остановились на дальнем посту, но без проволочек двинули дальше. Луч фонаря плясал по сводам тюбингов, выхватывал из тьмы бесконечные километры проводов и темные провалы подсобок по бокам. Туннель между родной станцией Федора и соседней не освещался, редкие лампочки были только в туннелях ведущих к "столице", поэтому в этом перегоне царил первозданный мрак. В голову новоиспеченного солдата закралась дурацкая мысль что он мог бы прямо сейчас нырнуть в темноту, спрятатся между ребер тюбингов и ему не пришлось бы никуда идти, но конечно это была не более чем мимолетная бредовая мысль. Вообще Федор бывал здесь очень часто, управляя дрезиной. Пешком же туннель тянулся бесконечно долго и ему в голову снова взбрела абсурдная мысль, но на этот раз что туннель никогда не закончится и он вечно будет шагать вдоль рельсов, вглядываясь в сосредоточенные лица товарищей. В раздумьях Федор не сразу заметил что Монгол бодро шагавший спереди начал сбавлять темп, и вот через несколько минут они уже еле тащились. Федор хотел было спросить в чем дело но внезапно в ушах начало звенеть и что-то со страшной силой дернуло его назад и он повалился на землю. Тут же кто то оседлал его впившись стальной хваткой в шею. Федору понадобилось лишь мгновенье чтобы осознать что душит его не кто иной как его друг с которым он провел все детство, Сиплый двумя руками сжимал его шею, лицо его выражало отчаянную злобу. "Как же так? как он мог?" – только и успел подумать Федор, волна гнева захлестнула его, он вырвал из кобуры пистолет и с силой вдавив его в лицо Сиплому нажал на спуск. В лицо брызнуло красным... в ушах зазвенело… Сиплый двумя руками сжимал шею Федора, "Как он мог? Что на него нашло?" только и крутилось в гаснущем сознании Федора. Он дергал его за руки, пытался оттолкнуть Сиплого от себя, но тот держал его крепко и не обращал внимание на его сопротивление. В отчаянии сделать хотя бы глоток воздуха Федор обессиленным руками потянул из кобуры пистолет, тот совсем неудачно за что-то зацепился и не хотел вытаскиваться. Федор не успел… в ушах зазвенело…  Сиплый двумя руками сжимал его шею, лицо его выражало отчаянную злобу. – "Да что же это?!" – в отчаянии подумал Федор, хоровод мимолетных мыслей бился о стенки черепной коробки вызывая кричащую головную боль. Он вытащил пистолет из кобуры и собирался спасая свою жизнь застрелить лучшего друга, когда увидел что в свете фонаря прямо над ними с потолка свисает белесое нечто. Больше всего оно напоминало огромного слизня, с пульсирующими бледно-розовыми шишками, пульсирующего прилипнув к потолку. Почти не думая Федор вскинул пистолет и выстрелил в его сторону не целясь. Грохнул выстрел и Сиплый как обожженный резко отвалил, Федор вдохнул холодный воздух полной грудью, но тут сверху из простреленного монстра вниз брызнула какая-то субстанция "кровь?" с отвращением подумал Федор когда жидкость упала прямо на его лицо. И тут его пронзила ужасная боль, "кислота!" только и успел подумать Федор. Боль была не просто невыносима, такой боли вообще не могло быть и Федор закричал схватившись руками за обожженное лицо, он бился в агонии катаясь по полу, чувствуя как кожа лица растворяется обнажая мускулы и кость, но вдург все резко прекратилось. Он раскинул руки в стороны лежа между рельс и тяжело дышал. Сердце бешено колотилось. Осторожно, дрожащими руками он прикоснулся к лицу но не почувствовал ничего особенного. Резко вскочив он увидел что Сиплый сидит рядом на рельсах и скривив лицо трет ухо, кажется выстрел его оглушил. Все еще пытаясь понять что произошло, (память выдавала противоречащие друг другу воспоминания) он посмотрел вверх. На потолке действительно был громадный слизень размером с небольшую свинью, он медлено отклеивался от потолка и через мгновенье после того как Федор отскочил из под него, он упал шмякнувшись об пол. Первая мысль была высадить в него оставшуюся обойму но Федор не стал этого делать, решив что слизняк уже мертв. В голове по прежнему происходил полный кавардак, в висках пульсировало а в мыслях Федору казалось будто он двигается хотя в реальности он стоял на месте. Обернувшись он увидел странную картину, Леха прижав Монгола к стене упер нож ему в грудь. В то время как Монгол застыл держа в руке гранату уже продев палец в чеку. Они смотрели друг на друга ошарашенными глазами, а потом медленно убрали оружие.
– Ёб твою налево, если бы не броник! – Воскликнул Монгол увидев что в его одежде минимум три а то и четыре дырки, - еще и грудина саднит, ты мне за это ответишь падаль!
– Подожди, это не я! я не... – на Леху было больно смотреть, он сник и кажется готов был заплакать
– Постой Монгол... – Охрипшим голосом сказал Сиплый, – у меня тоже это было, Такс.. Федя ты как?! – кинулся он к другу, в его глазах читался испуг и кажется стыд.
– Жить буду... че это было ваще??? –  Высказал общий вопрос Федор, тут Монгол увидел слизня и на лице у него отразилась догадка.
– Охренеть, да это же мозговой слизень! Я думал это лишь байка – высказал Монгол. Когда он замолк они услышали торопливые шаги в темноте и вскоре из-за изгиба туннеля показались фонари. Двое парней с автоматами подбежали к ним и взволнованно окинули взглядом отряд.
– Мы слышали выстрел... – проронил один из них.
– Да вот, смотрите че в вашем туннеле водится – Монгол отошел в сторону и расширившимся от удивления глазам дозорных (как догадался Федор), предстал подстреленный слизень. Вместе они пошли по туннелю и уже через пару минут вышли к блокпосту. "Так вот почему это так смутило дозорных, тварь была в считанных метрах от поста" – подумал Федор. Пройдя оба блокпоста отряд взобрался на платформу станции, здесь как и на родной станции Федора царило оживление. Гул разговаривающих людей они услышали еще в туннеле, здесь же люди судя по всему испытывали полный спектр эмоций. Кто-то разговаривал, кто то кричал, где-то плакали дети, жены провожали своих мужей которые загружались в дрезину, чтобы уехать в "столицу" где их телами заткнут брешь в обороне.
– Так, я сейчас пойду доложу об этом нач. станции, а вы подождите здесь, только не разбредайтесь! Возможно мы сразу выдвинемся дальше. - высказав наставления Монгол ушел по делам, а трое мужчин остались стоять на платформе.  Леха после случая в туннеле молчал и вообще выглядел неважно.
– Слушай Федя, ты прости за то что там было, я не знаю что на меня нашло... - Сиплый явно испытывал вину за случившееся и пытался найти оправдание, Федор ему помог.
– Да ладно не парся, этот мутант он как бы.. воздействовал на наши мозги, я читал о таком в научной фантастике но не думал что подобное может существовать...
– Да точно, именно что то такое я и почувствовал! - их диалог немного заинтересовал Леху, но продолжения не последовало так как Монгол вернулся и начал давать распоряжения.
– Значит так бойцы, сейчас мы пойдем в "столицу", но не через туннель а через поверхность, да я понимаю что вы в отличии от меня сталкерами никогда не были но если начальство говорит "надо", значит надо. Так вот, цель этого променада не только доставить вас в "столицу" но и осмотреть окрестности входа в нее на предмет подготовки вражеских диверсий. Все ясно?! Тогда идем в оружейную, для нас уже подготовили химзащиту. Они зашагали к тунелю противоположному тому из которого они пришли. Сиплый сунулся за ними но Монгол его остановил.
– Ах да чуть не забыл, Витя, нач станции хочет тебя видеть
– Меня? зачем?
– Ну надо! – отрезал Монгол, но потом смягчившись добавил, – Ты же тут типа все подземные лазы знаешь, будешь советником в деле фортификации.
После этого они зашли в оружейную, оделись в костюмы химзащиты а Федор найдя патрон нужного калибра вщелкнул его в обойму к пистолету взамен потраченному. Монгол покачал головой, то ли неодобрительно, то ли удивляясь щепетильности Федора в вопросе вооружения.  Пока одевались Монгол зачитал им лекцию о боязни открытого пространства и вреде солнечного света для отвыкших от подобного глаз жителей метро.  Подойдя к гермозатвору и перекинувшись парой слов с дозорными Монгол приказал надеть противогазы и повернулся к подчиненным.
– Значит так, идти здесь не очень далеко но на поверхности вас могут сожрать даже не дав выйти из вестибюля. Поэтому слушаемся меня бесприкословно, я говорю стоять - вы стоите, я говорю лечь - вы ложитесь, я говорю снять штаны и танцевать, - вы исполняете, ясно?! Хорошо, и еще одно, на выходе постоим немного посмотрим как вы на небо отреагируете, конечно время нам лучше не терять но будет крайне неприятно если в ответственный момент вы будете не в состоянии воевать.
Федор вкрутил фильтр в противогаз и натянул его на голову, он раньше надевал противогаз по приколу, но сейчас он был единственным барьером перед отравленным воздухом поверхности и Федор трогал лицо руками проверяя плотно ли к нему прилегает резина. Тем временем дозорные приоткрыли дверь гермозатвора так чтобы туда мог пройти человек и Федор сунулся было туда но Монгол положил ему руку на плечо заставив оглянутся.
– Надень это, а то глаза выжгет как ты воевать будешь? - и с этими словами сунул ему в руку темные очки. Федор отнесся к предостережению скептически, на станциях горел свет и он сомневался что солнечный свет покажется ему нестерпимым, но все же подчинился.
– Ну, удачи вам мужики! - сказал на прощанье дозорный и герма гулко захлопнулась. Отряд поднялся по длинному эскалатору, в углах после гермы Федор видел истлевшее тряпье и пожелтевшие кости, результат предыдущей войны, той самой. По пути он боялся что шатающийся эскалатор может провалится но как то обошлось. Компания вышла в вестибюль и пройдя через выломанные турникеты подошла к выходу. Окна вестибюля до верху были забиты досками и ржавыми листами тонкого металла, сквозь щели которого пробивались лучи света в котором было видно планирующую с потолка пыль.  Монгол аккуратно выглянул на улицу через приоткрытую дверь, быстро осмотревшись. Затем он вышел и показал знаком что можно идти. Федор вышел наружу и свет резанул по глазам которые закрывали полуспущенные темные очки, все таки не зря Монгол их об этом предупреждал. Однако это не помешало ему поразится увиденной картиной: заброшенные и разрушенные пятиэтажные дома с потрескавшимися стенами стояли вдоль улицы. Была поздняя весна и ветер гнал легкую рябь по лужам, асфальт тут и там зарос зеленым мхом. А потом не удержавшись Федор взглянул на небо. Низкое серое небо было затянуто тучами, но сквозь редкие прорехи на землю лился поток солнечного света из за чего разрушенный город будто сиял. Насколько Федор мог судить сейчас было раннее утро, облака с одного конца горизонта были окрашены в рыжий. В этот момент Леха тожа заворожено взглянул на небо и потеряв координацию пошатнулся так что Федору пришлось его придержать. Потом когда парень пообвык отряд двинулся вдоль улицы. Федор шел и озирался по сторонам разглядывая во все глаза величественный мертвый город. Все шло спокойно, пожалуй даже слишком, и закономерно когда Федор совсем уже расслабился раздался звук который он не смог сразу идентифицировать. Это было похоже на заливистый крик но Монгол невольно ему подсказал.
– Черт, чайки! а ведь так хорошо все началось... давайте сюда! - Федор не удержавшись глянул в небо, далеко и выше зданий летали огромные создания, вообщем то они были похожи на чаек какими Федор помнил их из детства, такое же белое оперенье, да только вот размеры совсем не совпадали. Сразу в памяти вспомнилось как родители на день рождения отвели его в парк аттракционов, на набережной. Там же они потом сидели в кафе и Федя кормил чаек кидая им хлеб со стола. Впрочем уже в своей метрошной жизни Федор много раз слышал от знакомых сталкеров что чайки - одни из самых опасных мутантов поверхности.  Товарщи быстро забежали в подворотню на которую указал Монгол и начали чего-то ждать прислонившись к стене. Федор не знал сколько они там простояли. Монгол выждал какое-то время после того как голоса чаек стихли, выглянул, а после показал что можно идти. Про себя новоиспеченный сталкер подумал что был бы даже рад что повидал таких диковинных зверушек, если бы не страх который он испытал представив что они могли сделать с отрядом на открытом месте.
– Тут недолго, почти уже пришли -подбодрил бойцов Монгол. Федор не то чтобы сильно устал, но лицо под противогазом вспотело и чесалось, так что он порадовался мысли что скоро можно будет его снять. И тут случилось то чего он совсем не ожидал. Выйдя из-за угла здания на небольшую открытую площадку они увидели в каких то метрах от себя людей облаченных в химзу. Они тоже их увидели и последовала секундная заминка, после чего без какого либо предупреждения те люди вскинули автоматы и начали стрелять по ним. Федор оглушенный выстрелами инстинктивно пригнулся, а увидев рядом груду бетонных обломков нырнул за нее. При этом очки с него слетели и солнце болезненно впилось в глаза. Приподнявшись он почти не глядя начал стрелять из автомата по силуэтам людей на той стороне. Сообразив что это не дело он резко лег обратно и не зря, бетон в месте где он был секунду назад взорвался осколками. Выстрелы больно били по ушам, пот стекал по лицу под противогазом и при прыжке за укрытие он больно ударился коленом. Солнечный весенний день превратился в настоящий ад. Когда глаза немного привыкли, Федор мельком оглядел своих товарищей и ужаснулся: Леха сжимал ладонью плечо, его пальцы были испачканы кровью, он порывался поднять одной рукой автомат но у него не получалось. Монгол сидел за бетонной плитой недалеко от Федора и его нога была неестественно изогнута. Под ней асфальт был измазан кровью.
– Кажется кость сломали суки! - прорычал Монгол сквозь выстрелы когда Федор подполз ближе, - херани по ним! - Федор не понял что это значило но тут же Монгол сунул ему в руки гранату. Это была довоенная граната, Федор знал что некоторые сталкеры берут в ходки самопал делающийся народными умельцами, а такая, довоенная граната, была дорогим удовольствием. Высунув из укрытия автомат Федор саданул короткой очередью для острастки, и представив как их враги залегли под выстрелами, решился. Выдернув чеку из гранаты он выпрямился во весь рост одновременно бросая гранату, и тут же ожидая что его изрешетит пулями бросился обратно в укрытие. Громыхнул взрыв, и все ненадолго стихло. Потом вдруг снова раздались выстрелы, а затем послышался ужасный крик как будто кого-то режут. Осторожно выглянув Федор увидел в чем причина неразберихи: шум привлек каких то здоровенных горилоподобных мутантов, их кожа покрытая клочками щетины пузырилась волдырями и они издавая жуткие гаркающие звуки расправлялись с их врагами. "враг моего врага..." подумал некстати Федор понимая что в данной ситуации поговорка просто неприменима. Вестибюль станции был в каких то метрах но преодолеть их стало непосильной задачей, Федор в нерешимости окинул товарищей. Леха увидев что там произошло впал в ступор, а Монгол скинул противогаз обнажив лысую голову и стиснув зубы терпел боль.
– Федя.. я вас прикрою, давай хватай пацана и бегом отсюда! - Сказал Монгол когда Федор оказался ближе, но Федор не собирался его бросать. Кинув что-то невнятное он подхватил его под руку и с трудом поднял тушу командира, в этот момент он понял что Монгол был прав, добежать до вестибюля было само по себе дерзостью, ведь мутанты поедающие их врагов легко могли переключится на них находящихся в каких то жалких 200 метрах. Дойти по открытой площадке незамеченным было невозможно. А ползти черепашьим шагом таща на себе командира было чистым самоубийством. Федор уже было хотел аккуратно посадить Монгола на землю, но внезапно Леха подошел с другой стороны и подставив здоровое плечо помог держать командира в вертикальном положении. Растерявшись Федор сделал не то что собирался и они потащили Монгола к станции. Это были ужасные минуты: Федор не оборачивался пока они шли к вестибюлю, каждую секунду ожидая что сейчас на него налетит и сомнет громадная туша одного из мутантов, но этого не произошло. Бесконечно долго они спускались по эскалатору стараясь не тревожить раненую ногу Монгола, который стиснув зубы шипел от боли. Пару раз они чуть не покатились вниз кувырком, оступаясь на шатающихся ступеньках. Невероятно долго открывался гермозатвор когда их не хотели пускать не смотря на крики что тут раненые и требовали пароль который никто не знал. В итоге Монгол который на одной только силе воли держался в сознании сказал им пароль и они смогли войти на станцию. Несмотря на то что им вроде как не верили, на входе все равно их уже ждали врачи с носилками, командира который все таки потерял сознание оказавшись под сводами станции, унесли, а Леху поддерживая под здоровое плечо увели в сторону госпиталя. Смыв с химзащиты радиоактивную пыль и сдав озк на хранение (оружие у него не стали забирать сославшись на военное положение), Федор хотел было осмотреть станцию и перевести дух, однако ему этого не позволили. Сразу какой то незнакомый мужик в камуфляже отвел его в коморку и долго расспрашивал о произошедшем на поверхности. Ругал его за то что тот не мог с уверенностью сказать что те люди были диверсантами с красной ветки. В конце концов Федора все же отпустили выписав талон в местную столовую. На душе было паршиво и Федор по дороге в столовую мельком осматривал станцию. "столица" была не только административным центром их общины, но и единственной станцией с которой можно было перейти на красную ветку. Богатая и сияющая в обычное время сейчас она вызывала пугающее впечатление, война чувствовалась здесь как нигде еще. Там где раньше стояли палатки теперь были баррикады, тут и там виднелись выбоины от пуль, больше всего досталось конечно переходу на красную линию. При одном взгляде на него было очевидно что первый бой уже состоялся, проход был полностью забаррикадирован и затянут колючей проволокой. На баррикадах дежурили бойцы, а в сторону противника был направлен крупнокалиберный пулемет. Тут и там в трещинах кафеля покрывающего пол виднелись следы вытертой крови. Присмотревшись Федор увидел что на колючей проволоке висели высохшие клочья, он догадывался что это, но думать об этом не хотелось. Найдя столовую которая осталась на том же месте где и была раньше, правда столики куда то исчезли, он получил по талону миску жидковатой каши с грибами. Присев на сохранившуюся скамейку в углу перона, он без особого аппетита ее употребил. В голове конечно вертелись мысли прошедшего дня, а точнее его половины. Вот он лежал в кровати у себя дома, и вот он уже сидит один не зная что ему делать, на станции превратившейся в будущее поле боя. Не зная куда ему теперь деть миску он решил вернутся в столовку и ее вернуть, а потом пойти в туннель ведущий в сторону его дома. Если дозорные его не остановят то он дойдет туда пешком примерно за час, если же остановят тогда он останется воевать..

Глава 3: Война
Но этому плану не суждено было состоятся, по дороге в столовую Федора окликнул незнакомый мужчина. Его лицо казалось Федору смутно знакомым но он не мог вспомнить где его видел.
– Ты Федор Шестаков? - Федор утвердительно кивнул, - ваш командир пришел в сознание, хочет тебя видеть.
И они пошли в сторону полевого госпиталя который расположился в одном из подсобных помещений левого туннеля. Войдя Федор сразу увидел Монгола лежащего на кровати, к ноге у него бинтами была примотана какая-то доска. Они пожали друг другу руки.
– Федя, ну ты конечно отчаянный! Я тогда наверху думал что все, отбегался, слишком уж плохой расклад получился на той площади. Я бы за отвагу тебе медаль дал, но как ты понимаешь медалей у нас пока нет. - от слов похвалы Федору стало приятно, он только сейчас подумал как им повезло что все остались живы. Монгол продолжал.
– Но зато есть хорошие новости по поводу твоего назначения, я тут уже успел переговорить с местным "генералом" и он заинтересовался когда узнал что ты один из тех парней что управляли дрезиной. Дело в том что они поручили это какому-то идиоту который разогнавшись влетел на станцию сбив двух дозорных и одного покалечив, по этому вакансия освободилась. Тем более для такого знающего дело человека как ты. Так что передохни немного и дуй к перону.
Попрощавшись Федор вышел из госпиталя, вдруг он вспомнил что не узнал как дела у Лехи, но возвращаться не хотелось и взобравшись на платформу Федор побрел в сторону противоположного туннеля. Когда он подошел к дрезине его сразу окликнули.
– Ты Такса? Мы тебя уже заждались, весь график просрали! – Под аккомпанемент ругательств Федор шагнул в дрезину и стал у руля. Это была мотодрезина, щелкнул стартер, двигатель завелся и повернув ручку Федор привел ее в движение. Пока ехали он мельком осмотрел груз: там было много медикаментов, еда и что удивило Федора - патроны. – "Зачем увозить патроны от линии фронта" – подумал он с недоумением. Не задерживаемый дозором который видимо был заранее предупрежден, Федор въехал на станцию. На платформе было очень много людей, казалось даже воздуха стало меньше. Теперь было ясно куда делось все население столицы. Особо на этой станции Федор не задержался, один грузный мужик перетащил несколько тюков с вещами, а остальное по всей видимости предназначалось родной станции Федора. По дороге ему было не по себе, памятна еще была встреча с “мозговым слизнем” в этом туннеле. Когда тьма перегона растворилась в свете станционных огней и дрезина плавно подъехала к перрону, изменения на станции резко бросились в глаза. Еще утром все выглядело так как всегда, но сейчас на станции царила тяжелая атмосфера. Как и в "столице" многие палатки были убраны, а прямо на платформе лежали раненые. Врачи суетливо бегали между ними, слышались стоны. Пока грузчики разгружали дрезину Федор решил немного пройтись, и чем больше он шел тем сильнее нарастала тревога: слишком уж много было разрушений. Перехватив какого то молодого парня торопливо идущего куда-то, Федор спросил его что тут произошло.
– Война тут произошла! – зло ответил парень после чего добавил, – "красные" суки, с поверхности напали! назвались сталкерами а как мы герму открыли началась бойня. Мы атаку отбили но много наших полегло, особенно мирных жалко... – Больше не слушая разговорившегося парня, Федор бросился бежать по платформе предчувствуя что случилось что-то непоправимое. Подойдя к своему дому, точнее тому что от него осталось, он увидел груду обломков и хотел бросится туда где находилась палатка Екатерины, но его тут же кто-то перехватил. Это был Седой, он держал в руке блокнот с карандашем и судя по выражению лица собирался что-то сказать, Федор остановился.
– Федя... я не знаю что говорить в таких ситуациях, поэтому скажу прямо... Катя, она... она мертва. – С этими словами что-то оборвалось в душе парня, он не мог поверить в услышанное. Промолчав пару невыносимых для Седого секунд он потухшим голосом спросил.
– Где она?.. я должен ее увидеть! - Федор не знал что делать, его мир был смят жестокой действительностью и разорван на части. Как же так?! Как такое могло произойти?!
– Лучше не стоит тебе этого видеть – неудачно предостерег его Седой. Первые его слова были подобны удару ножом в сердце, то что он сказал теперь ощущалось как будто этот нож провернули в ране. Что же с ней такого произошло что теперь... даже... Федор с легким удивлением почувствовал давно забытое чувство будто сейчас заплачет. Заметив это Седой понял что если не сделать ничего сейчас, то потом сложно будет привести парня в себя и он взяв его за плечо крепко сжал.
– Федор, слушай приказ, прямо сейчас тебе нужно возвращаться к дрезине и отвезти выздоровевших солдат к "столице", если ты сейчас раскиснешь то такое сможет произойти со всеми. – Слова Седого нисколько не утешили Федора но он развернулся и пошатываясь пошел к дрезине, он все еще не мог поверить в случившееся. Вместе с ним в дрезину шагнули несколько молодых парней, во время поездки они вели разговор из которого было понятно что "красные" захватили нашу окраину станцию, которая идет за "столицей", но в то же время наши захватили одну из их крайних станций и Прокофьев планирует использовать ее как плацдарм для будущего наступления, конечно, когда мы вернем нашу станцию. Потом они долго спорили о том кто же первый напал, один утверждал что напали мы, а другой то что они. "Какая к черту разница?" – вяло подумал Федор – "Самое страшное уже случилось". Подъехав к соседней станции, в дрезину погрузились еще пару человек, среди них был Сиплый. Увидев друга он было улыбнулся, но потом помрачнев сказал.
– Катя...
– Знаю. – Оборвал его Федор
– Мне очень жаль... держись. – только и смог сказать Виктор, после чего наступило молчание. Парни обсуждавшие политику съехали на другую тему и смеялись, но после короткого диалога между Федором и Сиплым, несговариваясь замолчали, не смея мешать чужому горю. Парня за этот длинный день посещала мысль что он может не вернутся к Кате, тогда после мозгового слизня. Да и после перестрелки на поверхности он с ужасом осознал что повернись все иначе и он бы погиб. Но Федор и подумать не мог что там, в глубоком тылу, с ней может что-то случится. Ему даже думать о Кате было больно, но думать о чем то другом он просто не мог.  Приехав в "столицу" его сняли с дрезины и направили вместе с другими солдатами, там они выслушали план какого-то командира о том что пока они думают зайти к нам с тыла, мы подготовили плацдарм у них в тылу. Планируется атаковать двумя группами, одна основная пойдет через туннели а группа в которой был Федор, Сиплый, и еще несколько человек взорвут гермозатвор (как докладывала разведка держится он там у них на соплях) и внезапно нападут с тыла. Федор с удивлением обнаружил среди своей группы Леху.
– Док сказал что там из за какой-то фигни крови много было, а так ничего, перевязал, дал таблеток и можно в бой! – Весело сказал Леха на немой вопрос друга, после чего демонстративно согнул руку и поморщился, – Не ну, я другой рукой стреляю, так что прорвемся.
Пройдя в оружейную все вновь облачились в химзу, Федор уже успел забыть что у него все это время за спиной висел автомат. Командир начал проводить лекцию о вреде солнечного света, агорафобии и тому подобное. Все это Федор слышал от Монгола, как ему показалось такими же словами. От темных очков Федор отказался и командир не стал настаивать. Выйдя на поверхность их отряд двинулся на позицию, Федор сначало скривился, дневной свет с новой силой ударил в глаза, но быстро перестал обращать на него внимание. Потом он машинально шел, выполнял команды, хотя шли они без приключений. Правда может поглощенный тяжелыми мыслями Федор просто не замечал опасности, несколько раз отряд останавливался чего-то выжидая, а один раз зачем-то зашли в какой-то подъезд заполненный паутиной после чего сразу оттуда ушли. Он покрыл с отрядом большее расстояние чем в группе Монгола, но происходящим Федор заинтересовался только тогда, когда они подошли к спуску на вражескую станцию. Осмотрев местность и не найдя следов засады командир доложил о готовности другой группе, и несколько человек пошли вниз закладывать заряд. Проверив оружие отряд засел на середине эскалаторов ожидая сигнала. Тогда Федор начал волноватся, хотя терять ему казалось бы уже нечего, но предстоящий бой все же вызывал беспокойство. Потом он почувствовал злость, это ведь они, "красные" уничтожили его родную станцию, это они виноваты во всем! Когда командир получил по рации приказ выступать, прогремел взрыв и горячее облако пыли вырвалось из подземелья на встречу отряду. Федору заложило уши и он слышал лишь звон, однако видя что все кинулись вниз он тоже побежал. Чуть не свалившись в разверзнувшийся провал образованный обрушением нескольких ступеней эскалатора, Федор спрыгнул туда где раньше стояла герма и сразу оказался в гуще боя. Взрыв выломал гермоворота из стены и они распахнулись внутрь, в проходе он увидел баррикады из мешков с песком и нескольких человек за ними. Выстрелив короткую очередь на бегу он стал сбоку от прохода, кто то саданул из подствольника, но Федор едва услышал ухнувший взрыв. Пока они бежали по переходу слух частично вернулся к нему, и когда они вышли к ступенькам ведущим к платформе станция была как на ладони. Высунувшись из за сваленных баррикад Федор начал стрелять по бегающим внизу людям, но потом с удивлением обнаружил что станция не была готова к бою. На перроне у входа в туннель толпились женщины и дети прижавшиеся друг к другу, некоторые из них спрыгивали с платформы и бежали в туннель. Все мужчины стеклись к туннелям с другой стороны, с той где сейчас наступала вторая группа "синих". Входы в туннель были закупорены сваленными наспех баррикадами из различного строительного мусора, сдобренные переплетением колючей проволоки, однако судя по всему взрывчатки у второй группы было еще больше и они проделали в обороне бреши. Дальше был бой. Федор не особо понимал что происходит, гремели оглушительные взрывы, свистели пули, по началу казалось что наши побеждают. Вражеские солдаты метались по платформе не зная куда деться, их поливали свинцом со всех сторон. Но потом Федор заметил что среди его группы тоже было немало мертвых и раненых, в том числе и командир. А выжившие из числа врагов засели за баррикадами на платформе и поливали их свинцом. В какой-то момент стало понятно что атака захлебнулась, со стороны туннелей больше не виделось борьбы а их группу безостановочно обстреливали не давая высунутся. В какой-то момент кто-то из группы развернулся и побежал, все побежали следом. Некоторые в пылу боя успели снять противогаз, но Федор каким-то образом умудрился про него забыть и сейчас был рад что может не сбавляя темпа выбежать на поверхность. Но перелетев через баррикаду у распахнутой гермы, выжившие развернулись и начали стрелять во врагов которые было сунулись их преследовать. Федор стрельнул не особо целясь и тут же нырнул вниз, этот простой рефлекс уже в который раз спасал ему жизнь. Рядом кто-то упал вцепившись рукой в одежду Федора, потянув его за собой, впрочем сразу отпустил. Мельком глянув на него Федор заметил до боли знакомые рыжие волосы. Сиплый, был другом Федора практически с того самого дня когда старый мир перестал существовать. Они провели вместе все детство и остались лучшими друзьями во взрослой жизни. И вот теперь по воле случая бок о бок сражались с теми кто уничтожил их родной дом. Виктор был ранен, левой рукой со скрюченными пальцами он держался за живот, пальцы были вымазаны кровью. Опершись на автомат он с трудом поднялся встав на одно колено, убрав руку от раны поднял автомат и начал стрелять по врагам. Лицо его выражало жуткую гримасу боли и напряжения, из рассеченной раны на лбу текла кровь заливая ему глаза. Федор хотел было что-то сделать или сказать, но в этот момент одна из пуль пробила Сиплому дыру во лбу. Ошарашенный случившимся Федор продолжал в ступоре смотреть как его тело свалившееся на пол еще несколько раз конвульсивно дернулось. Хотелось кричать, хотелось плакать, хотелось убить тех кто это сделал!!! Даже не думая об осторожности Федор вскочил вскидывая автомат, готовый убить столько мразей сколько вылезет из этой проклятой станции. Но его порыв оборвался толком не успев начатся: он почувствовал сильнейший удар который отбросил его на пару метров, сразу несколько вражеских пуль достигли цели. Вышибло дыхание, Федор чувствуя во рту привкус крови попытался вдохнуть но у него не получилось. Тело пронзила страшная боль и не выдержав это, безумный мир вокруг погас.

Глава 4: Апокалипсис
Федор шел куда то вместе с Витей Слепцовым по кличке Сиплый. Это было на какой-то станции, вокруг ходили люди. Остановившись у одной из колонн, друзья хватаясь за лепнину зачем-то полезли вверх. Штукатурка на колонне была довольно обшарпаной, в одном месте Федор уставился на коричневое пятно образованное от влаги, трещины от него расходились в разные стороны. Вглядываясь он с удивлением заметил какое-то шевеление и присмотревшись получше, понял что смотрит на гниющее мясо. Миллионы опарышей копошились лазя друг по другу и переплетаясь в бесконечную омерзительную массу. От одного взгляда на них зудела кожа. Вынырнув из тяжелых обьятий горячечного бреда, Федор обнаружил себя лежащим на кровати, он находился в незнакомой комнате которую никогда прежде не видел. Его знобило. В соседнем углу стояла еще одна кровать, блестевшая голым железным каркасом. Пошевелившись Федор почувствовал какой-то чужеродный предмет под мышкой, им оказался градусник. Покрутив его в руках Федор увидел что столбик остановился на цифре 39.8. "Плохо дело" – подумал он и стал вспоминать что же произошло. Вспоминая картину боя он вспомнил и о судьбе друга, на глаза навернулась влага. Тут в комнату кто-то вошел и бесцеремонно отобрал градусник, посмотрев на него неизвестный куда-то ушел. Федор ждал очень долго и решив что про него забыли попытался встать. И тут он почувствовал невероятную слабость, тело было ватным и он обессилено рухнул обратно в кровать. Вскоре неизвестный вернулся со стаканом воды и какими-то пилюлями, Федор с трудом выпил лекарства и смог едва слышно сказать "спасибо".
– Выживешь, будешь должен. – сказал незнакомый мужской голос, после чего неизвестный удалился прикрыв дверь. В комнате царил полумрак и у Федора не получилось толком оглядеться. "ладно, все не так страшно" – убеждал он себя – “по крайней мере меня лечат, а сам я сейчас все равно ничего не смогу, значит и не стоит об этом беспокоится". В следующие дни ему стало хуже, температура практически не опускалась ниже 40, его постоянно рвало. Теперь он уже практически не переставал бредить, бывало ему снилось что ничего этого не произошло, и он лежит у себя дома. Но чаще он видел войну. Ему снилось как он идет по туннелю залитому тусклым аварийным светом, в кроваво красном свечении он видел что весь туннель затянут хитросплетениями колючей проволоки. Пытаясь пройти он постоянно терял равновесие и цеплялся за нее, колючая проволока впилась в его лицо. Он пытался высвободится сдирая кожу и только еще больше запутываясь в ней, как муха в паутине. Когда он просыпался он пил таблетки, незнакомые люди меняли ему повязки, бывает ему помогали встать и дойти до туалета в конце коридора. После чего он обессиленный ложился в кровать и продолжал неравную борьбу с лихорадкой. В какой-то момент Федор заметил что к нему очень долго никто не заходит, он стал боятся что они решили что его невозможно спасти и оставили умирать. Собрав все силы он обошел место в котором находился, но людей так и не встретил, "место" представляло собой коридор и несколько комнат разных размеров. в одном из концов коридора он нашел что-то вроде гермозатвора и ему показалось что он лежа в кровати несколько раз слышал звук который мог быть звуком их закрытия. У него появилась надежда что они вернутся, и он лег в кровать. Они не вернулись. Почти все время Федор метался в бреду, ему снилось что те люди зашли в его комнату, или что он внезапно обнаружил дверь которая привела его на заполненную людьми станцию, где ему точно помогут. Просыпаясь он не переставал бредить, ему казалось что он слышал шаги в коридоре или тихие голоса в соседних комнатах. Тогда он больной, на непослушных ногах поднимался и долго шатался по убежищу пытаясь найти где они сидят. В моменты просветления он пил таблетки оставленные на тумбочке возле его кровати и мерял температуру которая никак не хотела опускатся. Однажды проснувшись он почувствовал что прямо сейчас умрет, он хотел взять с тумбочки таблетки но ему не хватило сил даже пошевелить рукой. Собрав все мыслимые и немыслимые силы которые у него оставались он все же смог невероятно медленно дотянутся к таблеткам. Потом он проснулся по настоящему, голова гудела, спина болела, в горле першило, где-то в углу комнаты шипел воздух. Подумав что тот сон был близок к правде Федор померял температуру: 36.8. Сначала он не поверил и долго вглядывался в градусник. Убедившись в своей правоте он начал смеяться. Такого облегчения он давно не испытывал. Следующие дни он оставался в убежище. Федор продолжал пить таблетки пока они не кончились, но к тому моменту он уже достаточно окреп чтобы надеятся обойтись без них. Он стал чаще вставать с кровати и заметив что во время болезни он сильно исхудал, решил заставлять себя есть сухие галеты найденные в одной из комнат которая по видимому служила кухней. Немного окрепнув он рискнул употребить консерву с тушенкой, найденную там же. Он продолжал жить в убежище (как он его называл) не зная что делать дальше и даже где он находится. То что те люди так и не вернулись исключало вариант с пленом у "красных". Горечь утраты все еще давила на сердце мертвым грузом, однако пока Федор боролся с лихорадкой прошло достаточно времени чтобы он снова смог здраво мыслить. Со временем он почти перестал злится на "красных", вспоминая тот бой он понял что тогда ослепленный злобой стрелял по мирным людям так же, как они стреляли по нашим на территории "синих". По настоящему он начал винить во всем Руслана Бекерева, лидера красных, и Николая Прокофьева, лидера "синих". Еще мучаясь в лихорадке Федор со злостью думал о том что скорее всего ни наши ни ихние не хотели воевать, его Федора, по сути просто поставили перед фактом что началась война и бросили в бой. Скорее всего у "красных" было что-то такое же.  Вспоминая события предшествующие его ранению он пытался понять куда он был ранен. На теле он нашел много различных заживших царапин и шрамов, и не мог с уверенностью сказать что из них просто царапина, а что было ранением которое чуть ли не стоило ему жизни. Разве что пытаясь согнутся он явно чувствовал боль в ребрах. Также Федор с удивлением обнаружил свои вещи сваленые под кроватью: рюкзак, противогаз, даже его пистолет с кобурой остался на месте! (хотя автомат исчез бесследно), спортивная куртка поверх которой был бронежилет и химзащита. Собственно по дыркам на химзе и вмятинам на бронежилете он смог установить что две пули попали ему в торс, одна вмятина была в области живота, другая была чуть выше, на груди. Однако видимо было что-то еще, ведь чтобы инфекция проникла в организм нужна открытая рана. Он думал о том привкусе крови что почувствовал перед тем как потерять сознание, ведь это могло случится только при серьезном повреждении внутренних органов. Но в итоге пришел к выводу что скорее всего просто прикусил язык. Когда он совсем уже окреп то начал думать о том чтобы выйти за гермозатвор и наконец то узнать где он. Однако случай подогнал его в этом решении. Однажды свет вырубился, Федор натыкаясь на стены вернулся в комнату с кроватью и найдя в своем рюкзаке налобный фонарик (благо аккумулятор не сел!) пошел в комнату с генератором. Федор не был мастером по ремонту техники, и когда при нажатии на кнопку старта ничего не произошло, идеи по ремонту закончились. Потом он с надеждой подумал что возможно просто топливо кончилось. Постучав по баку он услышал звук вполне подтверждающий эту теорию. Однако радость по этому поводу кончилась сразу как только обыскав всю комнату он ни нашел ни одной канистры. Недолго думая он начал собиратся, светя перед собой фонариком. К сожалению от бронежилета пришлось отказатся, вмятины больно впивались в тело при попытке его застегнуть. Собравшись с духом, он отвентил вентиль и открыл затвор. Пройдя по тамбуру он начал подниматься по ступенькам, которые закончились довольно быстро. Дальше дорогу преграждало что-то среднее между дверью и люком, в щелях между створками просачивался свет. Откинув одну из них, в лицо Федору ударил свет. Он хотел было закрыть ее обратно но остановился и прищурив глаза начал водить пистолетом ожидая атаки. Однако ничего такого не случилось, глаза Федора немного привыкли к яркому дневному свету и он оказался на поверхности. Невероятно свежий и прохладный ветер коснулся лица Федора, но тут же сердце ёкнуло, противогаз! Задержав дыхание начинающий сталкер сбежал вниз по ступенькам оступившись и чуть не упавши в внезапно непроглядной темноте. Чертыхаясь он в свете фонарика направленного в потолок, с трудом натянул костюм химзащиты. Вспоминая свои знания о радиации и надеясь что за такое короткое время ничего не случится он вышел на поверхность. На улице во всю пылало лето, Федору сразу стало жарко в куртке, химзе и противогазе. Он даже подумал а действительно ли ему так нужна вся эта защита, но потом вспомнил что без дозиметра он никак не сможет почувствовать радиацию пока не станет слишком поздно. Обернувшись он увидел что вылез из какого-то подвала, который видимо был бомбоубежищем. Прямо перед ним на асфальте лежал автомат, его металлические детали уже начали ржаветь, тут же под ним были явно видны следы заскорузлой крови, подмытой дождями. – "Видимо, это все что осталось от людей спасших меня" – с досадой подумал Федор. Зачем они его спасли? Как? Кем они были? Возможно, он уже никогда не узнает. Не подняв явно испорченный погодой автомат, Федор осмотрелся. Подвал находился в подворотне между двумя домами, с одной стороны виделся двор с какими-то мертвыми деревьями без листьев, а с другой улица с ржавыми остовами автомобилей. Федор абсолютно не знал где находится и чувствовал себя так же обреченно как космонавт в открытом космосе. Немного пройдя вдоль улицы, начинающий сталкер свернул направо и решил придерживаться этого направления. Кое где сохранившиеся названия улицы ни о чем ему не говорили. Федор не выпускал из рук пистолет и постоянно озирался по сторонам. Он не знал как нужно вести себя на поверхности. Оба раза его сопровождали а теперь он был вынужден идти один, уповая на удачу и интуицию. Один раз он заметил движение в окне дома, Федор долго вглядывался туда направив пистолет пока не увидел что в комнате, на стене, противоположной улице сидит огромный во всю стену паук. Его тело было размером с половину человека, а тонкие лапы упирались в углы комнаты. Содрогнувшись Федор быстрым шагом пошел дальше. Дойдя до очередного перекрестка, улица показалась ему знакомой. Какое-то время он вспоминал, а потом понял что где-то здесь они с Монголом и Лехой прятались от чаек. Обрадовавшись тому что наконец-то он знает где находится, Федор хотел было пойти в сторону вестибюля "столицы". Но из кустов и подворотен начали выползать какие то создания. Федор смог опознать в них собак, они были крупнее тех что можно было иногда встретить на станциях, челюсти также были более массивные. Федор попятился вскинув пистолет, их было очень много и он мысленно посчитав сколько патронов в обойме понял что даже если он не будет промазывать то патронов ему не хватит. По дурости не найдя среди вещей разгрузку Федор сунул запасные обоймы к пистолету в рюкзак, не думая что в бою у него не будет времени их достать. Собаки тем временем медленно обходили его с разных сторон, некоторые из них скалили пасти и рычали. Федор не знал что делать и сделал глупость, кинулся бежать в ближайшую подворотню, хотя мозгом и понимал что они быстрее человека в противогазе и запакованного в резину. Но ему несказанно повезло, вбежав во двор он увидел квадрат вентиляционной шахты и бросился к нему. Выломав с ноги хлипкую проржавевшую решетку Федор не осмелился туда нырнуть и развернувшись начал быстро спускаться по скобам. Челюсти одной из собак клацнули в милиметрах от того места где мгновение назад было его лицо. Озлобленный, Федор хотел было выстрелить, но передумал и продолжил спуск. Они продолжали сунутся в люк вентшахты, но благо, лазить по лестницам мутировавшие псины не научились. Торопясь Федор промазал мимо скобы и упал больно приложившись спиной об стену, правда высота была небольшая и ноги сразу коснулись дна. От пережитого напряжения руки слегка тряслись. Включив фонарь Федор увидел единственный путь ввиде низкого лаза и под аккомпанемент уже не столько рычания, сколько разочарованного лая, опустился на четвереньки и пополз вперед. Некстати вспомнил о том сколько раз Сиплый рассказывал ему о различных лазах, может если бы Федор больше бы запоминал, ему бы не пришлось сейчас идти наугад. Конечно сразу накатили воспоминания о погибшем друге. Это было очень больно. Федор снова почувствовал себя обреченным, среди людей его ждет война и смерть от пули, а звери на поверхности убьют его от голода. И нет в этом мире безопасного места, хоть блин оставайся в этой вентшахте и никуда не лазь. В какой-то момент лаз оборвался, и посветив вниз Федор понял что это один из туннелей родного метро. – “Отличная аллюзия на мое положение, позади смерть а впереди мрак и неизвестность” – меланхолично подумал Федор, но сразу вернулся к насущным проблемам – "Блин, высоковато, но другого пути похоже нет”. Осмотрев стены под собой и выбрав куда можно прыгать не боясь напороться на какой-нибудь штырь, он повис на руках и спрыгнул. Приземлился не очень удачно, слегка отбив пятки. Сориентировавшись по тому месту где он спускался в вентшахту, Федор посчитал что он находится в туннеле между "столицей" и соседней станцией. Немного подумав, он зашагал в сторону столицы. Он не мог отделаться от внезапно нахлынувшего теплого и слегка волнующего чувства, что он возвращается домой. Хотя умом он конечно понимал что скорее всего война еще не кончилась. А как бы было здорово вернутся домой, помытся, налить себе кипятка и наконец расслабится. Но это невозможно, как раньше уже никогда не будет, ведь мертвых не вернуть. Оторванный от мыслей, за одним из поворотов туннеля он встретил странную процессию. Несколько человек в одних трусах стояли лицом к стене, один мужчина с короткой стрижкой и автоматом заметив Федора направил на него ствол к которому был приторочен фонарь.
– Такса! Неужто ты жив?! – сказав это он опустил ствол с фонарем, Федор подошел ближе – Ты у нас числишься без вести...
– А это кто? - прервал его Федор указывая на полуобнаженных людей, самого мужчину Федор кажется видел где-то но имени не помнил.
– А что, военные преступники и шпионы!
– Федя это я, Леха! Ты же все видел, скажи ему! – Тут Федор увидел что один из "шпионов" это молодой парень с которым он воевал бок о бок, пока его не подстрелили. Сейчас он выглядел ужасно: темные круги под глазами, огромные синяки на щеках и ребрах.
– А ну молчать! – Сказал мужчина с автоматом и направил ствол в сторону парня. Федор резко подался вперед со всей силы впечатав кулак в лицо автоматчику, тот схватился рукой за разбитый нос. Федор еще сам не вполне осознал что сделал, когда с виду доходивший Леха вдруг сшиб автоматчика повалив его на шпалы. Схватив его за голову он припечатал ее об рельсу, и еще, и еще раз,  голова того мужчины уже превратилась в сплошное кровавое месиво но Леха и не думал останавливаться. Федор шокированный случившимся хотел было остановить парня, но в глазах его читалась такая первозданная злоба, что испугавшись Федор быстрым шагом пошел прочь от этого места. Пройдя метров двести он с досадой увидел знакомую вентшахту под потолком и понял что пошел не в ту сторону идя все это время в обратном направлении. Он успокаивал себя тем что никто ничего не видел, и найдя труп обвинят не его. Федор почувствовал что очень сильно устал и решил дойти до "соседней" станции а там будь что будет. Он долго шел по туннелю пока наконец не вышел к блокпосту, который за время его отсутствия превратился в настоящий бастион. Вполне ожидаемо встретили его дулами автоматов, он поднял руки.
– Федор! Неужто ты?! – Сказал один из дозорных, к сожалению его имени Федор тоже не помнил. После короткого совещания его пропустили. Обыскали и отобрали все оружие, химзащиту, противогаз, вообщем оставили его в одной одежде.
– Ты извини конечно, но военное время, сам понимаешь. Посидишь немного в обезьяннике а потом обратно в строй. – примирительно сказал тот дозорный. Федор не сопротивлялся, хотя и задумался о том сколько времени он отсутствовал. Его отвели в одну из подсобок туннеля который ведет к родной станции Федора. Ему даже пришла шальная мысль вырватся и бросится бежать домой, но конечно это было бессмысленно, дома его уже никто и ничего не ждет. Его впихнули за решетку и закрыли дверь. Тут его охватила злоба, "какого хрена?!" – думал он – "значит они кидают меня в бой, я чудом выживаю, возвращаюсь и вместо почестей меня сажают за решетку. А потом что? К стенке как Леху?!". – Федор не знал сколько просидел там, сначала он пытался разговорить сторожа но тот флегматично отвечал что-то вроде "не положено". В итоге ему все таки удалось узнать от несговорчивого охранника что Руслан Бекерев, лидер "красных" был убит в результате диверсии, позавчера, но командование тут же занял какой-то доверенный вояка и война продолжилась. Потом Федор начал прислушиваться и ему показалось что где-то далеко звучат выстрелы, хотя подумав он решил что все таки это лишь игра воображения. Сидя на скамейке он даже ненадолго задремал, потом решетку открыли и бесцеремонно выволокли его наружу. Он спрашивал что происходит, но никто ничего не отвечал. Они пошли вглубь тунеля и Федор с ужасом понял что сейчас его и вправду расстреляют. Однако вместо этого процессия из двух автоматчиков остановилась и они вошли в какую-то подсобку. Там под лампой стоял стул, на полу были плохо затертые следы крови. В комнате находился какой-то долговязый мужик которого Федор никогда раньше не видел. Его усадили на стул, после чего начался допрос. Он рассказывал все как есть, но его заставляли повторять снова и снова, постоянно останавливаясь на одних и тех же моментах. Особенно особисту не нравился момент с тем что было с Федором после ранения. Потом было долгое молчание давящее на нервы но в итоге особист изрек:
– ай ай ай, и что же мне прикажешь с тобой делать? Понять и простить? Ну как же, вдруг ты и вправду вражеский шпион. Знаешь, ты хороший мужик, такой наивный. Пойдем к коменданту, решим что с тобой делать. После этих слов они вышли из подсобки, теперь Федор отчетливо слышал звуки боя, шедшего не так уж и далеко. один автоматчик упер дуло автомата Федору в спину и они пошли по туннелю, кажется теперь в сторону станции. Свернув в другую подсобку прошли по длинному коридору, в конце которого была дверь которую охраняли еще два автоматчика. Коротко объяснившись с ними охранник кивнул, пропустив процессию в комнату. Возможно здесь раньше восседал комендант этой станции, которого Федор знал в лицо. Но теперь за столом сидел пожилой мужчина одетый в новенький камуфляж. Честно говоря Федора уже тошнило от людей с автоматами и от всей ситуации в целом, теперь мысль о том что надо было оставаться на поверхности не казалась  такой глупой. Там хотя бы сразу видно кто враг и пускай он бы скорее всего умер, но это была бы смерть дикого зверя а не тунельной крысы загрызенной своими же.
– Здравствуйте Николай Денисович, вот привели шпиона, что прикажете с ним делать? – Это был Николай Прокофьев, Федор никогда раньше его не видел но особист назвал его по имени и сомнений не осталось.
– Ты дурак? Убрать конечно! – отмахнулся он от особиста как от назойливой мухи, тут же сказал пару гневных фраз в зазвонивший телефон и положив трубку уставился на Федора глазами полными раздражения. Захотелось плюнуть ему в лицо, но в душе “шпион” все еще надеялся на благополучный исход, хотя умом понимал что он уже не жилец.
– Если вкратце то во время боя за Авиамоторную сдался в плен и по всей видимости был завербован…
– Да не шпион я! Я могу всю свою историю еще раз рассказать! – Резко, скорее от отчаяния выпалил Федор, заставив вздрогнуть автоматчиков ставших в разных углах комнаты.
– А нафига оно мне надо, твои бредни слушать? У нас война, а ты мразь и предатель! Чего там еще думать?! – Потом он дал отмашку особисту или автоматчикам, Федор просто кипел от злости, наверное это было заметно потому что автоматчик стоящий справа сделал шаг навстречу, занося автомат для удара прикладом. Федор не думая, бросился на того автоматчика впечатав его в стену. Схватившись за автомат он резко дернул надеясь его отобрать, но несмотря на то что автоматчик не ожидал такой прыти, автомат он держал крепко и началась возня. Федор со злостью дергал автомат на себя, надеясь сломать ему пальцы. Автоматчик опомнился и покраснев, одним кулаком заехал Федору в ухо, так что у него зазвенело в голове. На что Федор резко двинул автоматом ему навстречу ткнув дулом куда-то в зубы. Федор не знал что второй автоматчик уже вскинул автомат, и прицелившись ему в спину нажал на спуск. За секунду до этого парень с которым боролся Федор запнулся об стоявшую у него за спиной табуретку и они кубарем полетели на пол. Выстрел оглушивший всех в замкнутом помещении, прошел над ними. На какую то долю секунды все остановились, каждый с ужасом ждал что пуля попала именно в него. А особист доставший пистолет и хотевший прекратить беспорядок, рухнул замертво прямо на дерущихся. Федор все таки смог вырвать автомат из рук автоматчика, и перевернувшись на спину одновременно снимая автомат с предохранителя, полоснул очередью парня который ошарашено смотрел на нечайно подстреленного им особиста. Тут же Федор вскочив на одно колено саданул в Прокофьева, тот дернулся было под стол но пули догнали его быстрее. Не веря в случившееся Федор замялся, но вспомнив про мужика у которого отобрал автомат резко развернулся одновременно нажимая на спуск. Тот коротко вскрикнул а пистолетный выстрел пролетел в милиметрах от головы Федора, выбив бетонную крошку из потолка. Все это заняло не больше пары секунд, в ушах звенело от выстрелов, сердце бешено стучало. Федор понимал как малы были его шансы, но факт остается фактом, за дверью где то на станции грохотали звуки боя, а он практически невредимый стоял в маленькой комнатке с четырьмя трупами, один из которых был виновником того что люди за дверью убивают друг друга. Убить его было мало! Новая волна злости, подобно цунами захлестнула Федора, то что происходило дальше он почти не помнил. В памяти всплывали лишь неясные образы: кажется он кого то бил, слышался хруст ломаемых суставов, потом негромкий звук с каким нож входит в плоть, противный резкий запах кишок... Федор сидел в кресле за столом Прокофьева, закинув ноги на стол. Его руки и одежда были залиты кровью и он с досадой подумал что все таки его ранили. Потом Федор посмотрел в угол комнаты и вспомнил почему его одежда в крови, в том что лежало в углу, трудно было узнать человека. Внезапно подкатила тошнота и Федор проблевался на пол. Неужели он мог сделать ТАКОЕ?! Мог. Так же как и любой человек мог убивать других людей, лишь из за какой-то мысли, идеи. Будь то приказ, страх, уверенность в своей правоте или потакание чему-то древнему сидящему в сознании каждого и просыпающееся в особые моменты. Кто-то убивает по приказу, кто-то ради выгоды, кто-то просто ради адреналина, но их всех объединяет одно - в глубине души им нравится убивать. Человек обладает эмпатией, состраданием, человек умеет менять мир вокруг себя, мы могли бы построить прекрасный мир в котором не осталось бы места боли. Человек может менять мир, но себя человек изменить не может - та часть, которая отвечает за разрушение всегда была сильнее. С этой мыслью Федор взял из ящика стола пистолет (Прокофьев не успел им воспользоваться), и запрокинув голову приставил его к подбородку. Резко, чтобы не передумать, Федор надавил на курок.

Глава 5: Небытие
Какая-то непостижимая сила не дала Федору нажать на спуск. Во рту пересохло. С удивлением и досадой он переключил предохранитель и снова приставил пистолет к подбородку. Просидев так несколько долгих секунд он резко отбросил пистолет. Нет, второй раз он уже ни за что не решится. К горлу снова подступила тошнота и он был просто шокирован мыслью что только что чуть не покончил с собой. Звуки боя за дверью стихли и комнату наполнила зловещая тишина. Федору начало казатся что трупы молчаливо осуждают его, а чужая кровь пропитавшая рукава остыла и стала касаться кожи противным липким холодом, и он торопливо вышел в коридор. Мутило неимоверно. Автоматчиков не было и Федор беспрепятственно прошел в конец коридора упиравшийся в дверь. Кажется все чувства уже выгорели и Федору было безразлично как встретят его на станции. Дверь небыла закрыта но что то мешало ее открыть, Федор навалился плечом и обнаружил что дверь не давал открыть лежавший на полу мужчина. Во лбу его зияла дырка, рот был распахнут, глаза закатились обнажив белки. Открыв дверь Федор сдвинул его ноги и теперь он лежал в неестественной позе, при этом одна его рука была задрана кверху, как будто он приветливо машет. Федор почувствовал сильную слабость. Перешагнув через тело он пошел в сторону станции, чем больше Федор подходил к ней тем больше тел встречалось ему на пути. На самой же станции влезши на перрон, Федор ужаснулся. Вся станция была завалена трупами, повсюду виднелись следы боя, но плотность тел была такой кучной что некуда было ногу поставить. Несколько колон были обрушены взрывом, застыв на половине путей дымилась обугленная бронедрезина. Все таки Федора стошнило, к его пущему ужасу прямо на мертвые тела, правда к счастью в желудке и так уже почти ничего не было. Развернувшись он шатаясь пошел к своей родной станции, судорожно рассудив что небоеспособное население эвакуировали туда. Пройдя большую часть перегона он наткнулся на свежий завал и побежал обратно. Это был долгий, ужасный день. Федор как угорелый носился по станциям, преодолевая перегоны, выдыхался, ковылял пешком, после чего опять бежал. Он без проблем перешел через "линию фронта" и пошел сдаваться в плен на красную ветку, он обошел ее всю! но на всех станциях видел одно и то же: трупы, трупы, трупы, трупы, кровавые трупы. Нет все таки по пути он встречал еще "живых" людей, но все они были смертельно ранены: у одного мужчины была оторвана нога и разворочена половина лица, другой скрючившись лежал в перегоне, Федор споткнулся об него в темноте и потом благодарил судьбу что парень был уже без сознания, осколок вспорол ему брюхо и кишки вывалились наружу. Самый живой человек которого встретил Федор был молодым парнем с простреленной рукой, привалившийся к стене. Пожалуй его рана была не смертельной но как только Федор кинулся было на помощь, пацан зло взглянув на него вырвал чеку из гранаты, и попытался кинуть ею в Федора. Однако видимо он делал это раненой рукой, потому что граната пролетев от силы полметра упала на пол у ног парня. Он кинулся было в сторону но взрыв не оставил ему шанса. Федор залегший на полу, поднялся и пошел дальше, он не хотел смотреть на то что осталось от того человека. Повсюду царила гробовая тишина, Федору когда он замирал слышалось что где-то кто то страшно орет, но сколько Федор ни пытался идти на звук, он постоянно отдалялся. В подсобках туннелей, в самих перегонах и на станциях, Федор находил не только тела солдат, женщин и детей постигла та же участь. В туннелях иногда он вспугивал стайки пищащих крыс, видимо почувствовав что опасность миновала они начали вылезать из нор. Теперь то они точно стали полноправными хозяевами метро. Происходящее было похоже на лютейший ночной кошмар, но только почему то Федору не удавалось проснутся. На одной из станций он наткнулся на душ в подсобном помещении, рядом сушилось белье и он остановился чтобы смыть с себя липкую кровь и переоделся найдя что-то более менее по размеру. После этого он понял что просто не способен идти дальше, в голове гудело ноги болели при малейшем движении. Все же пройдя пару метров Федор рухнул в подсобке с генератором от которого исходило тепло. Кадры прошедшего дня вертелись в памяти кровавым калейдоскопом не давая прикрыть глаза. Но Федор надеялся на сон, новая реальность в которой он очутился была полностью соткана из боли, каждый ее атом вопил от непереносимой муки, она была настолько ужасной и невероятной, что мысль о том чтобы убежать от нее в свой вымышленный мир казалась единственным спасением. Но надежда не оправдалась, воспаленное сознание рисовало картину еще более ужасную. Всю ночь Федору снилось что он лежит на платформе среди трупов а над ним плачет живая Катя. Он проснулся в холодном поту, все мышцы болели а встав на ноги его сразу вырвало, блевать было нечем и он просто несколько минут стоял согнувшись от судорог. Федор чувствовал себя самым отвратительным существом на планете, тем более что у него снова был жар. Однако он уже знал что делать, прихватив канистру с дизелем он пошел в уцелевшую оружейную, собрав все необходимое он дошел до станции где убил Прокофьева. По дороге он думал о том чтобы не закрывать за собой гермозатвор, но тут же возникала мысль что кто-то мог выжить. Однако эта дилемма решилась сама собой: закрыть герму с внешней стороны было невозможно. Федор вышел на поверхность и пошел по запомнившейся улице искать тот бункер, куда его раненого принесли после  боя, где убили Сиплого. Здраво рассудив он решил что жить в метро не сможет. На поверхности был солнечный погожий день, искривленные радиацией деревья шелестели пышной зеленью листьев, по небу ползли белые облака, где-то необъяснимыми звуками перекликались мутанты. А в голове Федора был кромешный ад... Но все же что то заставляло его упорно двигаться дальше. А на поверхности ничего и не говорило о разыгравшейся под землей трагедии. Лишь раз он увидел мутантов, что то мохнатое то ли собаки то ли медведи – “ Плевать! всех убью!” – Подумал Федор, но все же обошел их соседним двором. Дойдя до убежища без новых приключений, первым делом Федор заправил генератор, когда он нажал на стартер тот уверенно запыхтел и темнота рассеялась светом. Без особого желания выживший заставил себя перекусить оставшимися тут галетами и лег на кровать. С мрачным торжеством он подвел итог: общими усилиями человечество провалило естественный отбор, по крайней мере в пределах города больше людей не осталось. Он же лишь атавизм, такой себе мамонт, которому вряд ли суждено просуществовать долго, да и род человеческий в одиночку он восстановить не может при всем желании. Теперь город, как возможно и весь мир принадлежит мутантам.

Первые дни, Федор не выходил на поверхность доедая припасы захваченные им из метро и то что оставалось в бункере. Горечь утраты и раньше терзала его, но ураган последних событий вертел им с такой скоростью что у бывшего дозорного не было времени задуматся всерьез. Теперь же когда он почувствовал себя в относительной безопасности скорбь и отчаяние рвали душу на части. Почему то Федор думал что после пережитого поседел, но когда нашел в одной из комнат бункера пыльное зеркало с удивлением обнаружил что волосы остались того же темного цвета. Изо дня в день Федора преследовало отвратительное чувство будто он совершает ошибку, будто пока он сидит здесь, в метро есть выжившие и ему нужно срочно вернутся. В будущем он опроверг эту навязчивую мысль, но след в виде необоснованной тревоги во время бездействия, иногда посещал его на протяжении всей жизни. Еще не прошел первый шок, как припасы стали кончатся и Федор понимал что придется выходить на поверхность. Правда он все равно терпел до последнего и несколько дней прожил без еды, а когда первая вылазка кончилась ничем он всерьез задумался над тем чтобы жрать траву (где то он читал что человек может обойтись без еды месяц, смешно, пока не попробуешь это на себе). Последующие вылазки были более удачными и до травы он так и не дошел. Тогда он часто думал о самоубийстве но помня эпизод с предохранителем больше не предпринимал попыток. Со временем он решил эту делему тем что будет жить пока живется, тем более что без опыта рано или поздно очередной выход в город на поиски еды точно кончится гибелью самозваного сталкера. Бессильная злость на произошедшее тоже играла свою роль, и когда из необходимости Федор выбирался на поверхность, то бросался на любого мутанта имевшего наглость позарится на одинокого сталкера. Бывало смерть проходила очень близко, однажды она почти его достала. Услышав возглас чайки, человек не стал бросаться на землю, или прятаться в норы подъездов. Вместо этого Федор развернувшись вскинул автомат и найдя цель вдавил курок. Пули впившиеся в тело чайки поубавили ее решимость, но разогнавшись она не успела сменить траекторию и по инерции схватила его клювом (или когтями? все произошло слишком быстро...) за руку. Она протащила сталкера пару метров, но вскоре рукав химзащиты треснул и оторвался. Шваркнувшись об асфальт Федор резко вскочил, покалеченная чайка билась на асфальте рядом пытаясь подняться. Сталкер выхватил из кобуры пистолет, первый же выстрел ударил в раненную руку с такой болью что он его выронил, но адреналин заставил его подхватить пистолет левой и высадить пол обоймы почти не целясь. Чайка на земле билась в агонии с простреленной головой, а Федор поднял здоровой рукой выпавший ранее автомат и поковылял домой, баюкая травмированную руку. Придя в бункер он боялся что рука сломана, ведь в этом случае он не сможет добыть еды и будет обречен на медленную и мучительную смерть от голода. Через неделю, когда он уже почти прикончил весь запас консерв остававшихся в убежище, он с облегчением обнаружил что отек спал и он может двигать рукой почти без боли. С тех пор он стал осторожнее. Тогда же в первые дни он попробовал мясо подстреленных мутантов которое по мнению дозиметра было "чистым" от радиации. Он сознательно избегал метро и старался НИКОГДА туда не ходить. Но все же надобность его заставляла. На мертвых станциях метро все еще оставались запасы топлива, запасы консерв и сушеных грибов, и конечно оружие. Федор шутил самому себе что он - сталкер наоборот: сталкеры прошлого жили в метро и тащили хабар из города, он же наоборот жил в городе и тащил себе хабар из метро. Уже через неделю после "последней войны" (как Федор называл про себя случившееся), без постоянной заправки генераторы заглохли и станции погрузились во мрак, который благородно скрыл творившееся на платформах безобразие. Но жизнь из метро не ушла, ушли люди, а станции и перегоны были населены созданиями, которых Федор почему-то боялся больше чем любых тварей встреченных им на поверхности. Когда Федор впервые вернулся в метро за припасами, станции уже погрузились во мрак а трупы начали разлагаться. Предусмотрительно Федор не стал снимать химзащиту и противогаз, хотя ему казалось что зловоние проникало через фильтры, хотя умом он понимал что это невозможно. Он благодарил судьбу хотя бы за то что сейчас она позволила ему не смотреть на это. Однако ему приходилось светить под ноги, чтобы поменьше наступать на тела, и фонарик выхватывал картины одна ужаснее другой. В первые же дни, метро населили какие-то падальщики, когда Федор впервые услышал их гаркающие крики и повизгивания в темноте, он чуть не умер со страха и взбежав по эскалатору наверх, долго не мог решится спустится в метро. Он пробовал стрелять на звук, и светил фонариком во все стороны, но за всю жизнь он так и не подстрелил ни одной твари. А от луча фонарика они мастерски уворачивались, кажется они боялись света. Правда с годами они приспособились к приходам Федора, теперь каждый раз когда он входил в распахнутый настежь гермозатвор, они встречали его гробовой тишиной. Но когда он шел по платформе он все равно чувствовал их рядом, резко переводя фонарик бывало он даже выхватывал тень, успевающую скрыться в темноте до того как Федор успевал ее разглядеть. Они никогда на него не нападали, но он боялся их до дрожи в коленях. Когда то он даже предположил что это неупокоенные души умерших, вообще-то Федор был скептиком, но живя один в мертвом городе наполненном монстрами поневоле станешь суеверным. Потом уже в безопасности, Федор шутил сам себе что если бы эти падальщики знали что консервы можно есть, а патронами стрелять, то они бы решив что он их обворовывает закрылись и не пускали одинокого сталкера в метро. Когда-то Федору даже пришла в голову шальная мысль запустить генератор на одной из станций и включить свет, но почему-то он так никогда на это не решился. Когда он приходил домой после ходки (каждый поход в метро был серьезным испытанием для нервов, по этому Федор предпочитал искать полезности на поверхности и охотится на мутантов, оставляя консервы про запас), он смывал радиоактивную пыль в тамбуре. Одежду и постельное белье он стирал руками в тазике, засохшие бруски мыла довольно часто попадались в квартирах. Оставшаяся от прошлых хозяев электроплита служила ему верой и правдой многие годы. Хотя его образ жизни кардинально изменился по сравнению с жизнью в метро, он остался преданным своей любви к чтению. Он тащил домой все "чистые" и хорошо сохранившиеся книги которые только находил. Тем более что это было единственным развлечением кроме шатания по отравленному городу с опасностью для жизни. Однажды с утра он загорелся мыслью найти рабочий телевизор или компьютер, но сколько квартир он не обошел, потребительское общество предков не оставило чего-либо такого, что сохранилось бы после конца света. Разве что однажды он нашел вполне рабочий с виду магнитофон, но к своему разочарованию так и не смог заставить его работать. Когда он включал его в розетку по циферблату ползли циферки и буковки, однако перепробовав все комбинации кнопок, он всегда показывал лишь надпись на незнакомом языке, гласившую "NO USB". Что это значит, Федор не понимал. Часто вечерами, когда Федору становилось особенно тоскливо и одиноко, он лелеял мысль что где-то там, за горизонтом, вполне вероятно еще оставались живые люди. По сути его ничего не держало, он мог в любой момент собрать вещи и хоть пешком, хоть попробовав найти в гаражах рабочий автомобиль, отправится на поиски людей. Но каждый раз он откладывал решение на потом. По ночам ему бывает снились сны. Многие конечно были бессвязны и не запоминались, но были и такие что производили сильное впечатление. Одни были хорошими, там он зачастую видел друзей, лица которых уже не мог вспомнить. Все были живы и счастливы, и не было никакой войны. Такие сны Федор не любил. Они были лишь сладкой ложью, с горьким послевкусием. Потому что проснувшись и поняв что это был лишь сон, Федор долго не мог отделаться от давящего чувства тоски. Да, с годами он подзабыл лица друзей, но он все еще помнил веселый и уверенный голос Сиплого (никогда не понимал откуда эта кличка, голос друга сиплым никогда не был, но что уж говорить - приклеилось) и милый смех Кати, хотя он не успел провести с ней много времени но любил он ее по настоящему. Бывает ему снились кошмары, такие сны были всегда обильно залиты кровью... часто он видел один и тот же сон, где бежит по темному туннелю с автоматом в руках, взрывы вспыхивающие во тьме разрывают людей на части. Он бежит так отчаянно, будто что-то еще можно было изменить. На пути ему попадаются женщины, дети и мужчины... А он стреляет в них, режет ножом, душит. Они не хотят умирать, корчатся в агонии на полу цепляясь за его ноги, а он бьет их прикладом, но они все не умирают....” В такие ночи он просыпался в холодном поту, тяжело дыша. Обычно он не мог уснуть дальше и включив везде свет наливал кипятку (иногда он находил в складах магазинов еще годящиеся коробки с чаем, но это случалось настолько редко что можно пересчитать по пальцами. А так вместо чая он пил горячую воду) и начинал читать какую-нибудь книгу чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, хотя это редко помогало. В отличии от хороших снов, эти были больше похожи на правду... такие сны он просто ненавидел. Но чаще всего ему снился другой сон, он не мог назвать его хорошим или плохим. Ему снилось что он просто ходит по городу на поверхности, и все время что-то ищет. Когда он просыпался он не мог вспомнить что искал. Однажды ему приснился кошмар который очень сильно его впечатлил... “Федор вошел на станцию, насколько он мог судить это была его родная станция. На ней царил полумрак и лишь лампы аварийного освещения давали тусклый свет. В темноте он видел на платформе много людей, это была настоящая резня. Мужчины и женщины били друг друга руками, вгрызались зубами, мутузили друг друга кусками арматуры. Федор в ужасе кричал им чтобы они остановились, подскальзываясь на залитом кровью кафеле он пытался оттаскивать их друг от друга, но они вырывались, отталкивали его и продолжали свое страшное занятие. Когда глаза привыкли к полумраку он с ужасом отпрянул, осознав что это были вовсе не люди, точнее... не совсем люди. У них были вполне человеческие тела, но вместо лиц у них были звериные морды. Там были и животные которых он видел в детской энциклопедии, и мутанты которых он встречал на поверхности. И подобно зверям они вгрызались друг другу в глотки, рвали друг друга на части, и только налитые гневом глаза на их залитых кровью мордах были человеческими. Но еще больше его поразило собственное отражение в их глазах, если они были монстрами, то сам Федор был просто королем чудовищ: его безобразное обличье было соткано из темно-зеленой резины, вместо рта в разные стороны торчали пузыри фильтров, а вместо глаз были стекла за которыми клубилась тьма. Эта тьма была настолько первозданна и непроницаема что он невольно засмотрелся и она поглотила все вокруг. Он еще долго лежал в темноте, не понимая что уже проснулся, а потом чертыхаясь нащупал в темноте фонарик и пройдя по коридору включил почему-то заглохший генератор. Федор помнил сон в мельчайших деталях и долго думал что же он значит. В итоге после этого сна он решил что не будет отправляться на поиски людей вне города. Люди не могут изменить свою природу, и даже если он найдет мирную общину то рано или поздно случится что то подобное, а второго раза его и без того изувеченная душа может не выдержать. На своей родной станции он не побывал. Он долго ломался, боясь как бы вид разрушенного дома в котором он когда-то вырос не оставил бы новый шрам на душе. Но в тот раз все таки решился. С удивлением и досадой он обнаружил что судя по всему своды станции обрушились под действием сильнейших взрывов, оба туннеля упирались в завал, а на поверхности в том месте под которым располагалась станция просел целый квартал, превратившись в груду бетона. С тех пор он окончательно убедился что в городе людей не осталось, хотя все равно не мог поверить что он - единственный кто выжил в резне, причем абсолютно случайно. Ведь были же скорее всего сталкеры, которые были на поверхности во время последней битвы. "Но – тут же отвечал себе Федор – скорее всего сталкеры тоже были задействованы в боях". Однако как то раз случилось необычное событие, во время охоты. Он сидел в квартире на втором этаже, и ждал пока на улице появится толпа кабанов. Весной у них была сезонная миграция и он надеялся подстрелить одного-двух когда они будут проходить через город. В одной из комнат его бункера он сумел устроить коптильню с вытяжкой на поверхность, так что он мог позволить себе набирать на охоте больше мяса чем может съесть. Улица перед входом в его убежище была как на ладони и он просто впал в ступор когда из переулка вышли несколько человек облаченных в химзащиту, с автоматами в руках. Первое что он хотел сделать это выбежать из укрытия и бросится к ним на встречу, но подавив это желание он продолжил наблюдать. Люди стали прямо возле входа в его убежище, одни смотрели по сторонам а другие уставились прямо на дверь держа автоматы на взводе в руках и ждали. У Федора защемило сердце, он очень живо вспомнил войну, вспомнил допрос перед тем как все кончилось, вспомнил тот сон где люди обнажили перед ним свои настоящие лица. "Человек зверь опасный, а с опасными зверями на моей территории, у меня разговор короткий" – прошептал Федор, и хладнокровно положил их всех, не смотря на грозный вид они так и не поняли откуда по ним палят. Потом он не зная что и думать спустился, вышел на улицу и подойдя к входу в убежище обнаружил отсутствие трупов. Кроме того, не было вообще ни каких следов присутствия людей. Ни следов крови на асфальте, ни следов ботинок там где они прошли, и только выбоины от пуль Федора на асфальте напоминали о случившемся. Тогда ему стало сильно непосебе и бросив охоту он пошел домой, после чего несколько дней не выходил наружу. Тот случай заставил его сильно усомнится в своем душевном здоровье, но со временем он успокоился и решил что как бы то ни было сделать он все равно с этим ничего не может. С годами он выучил повадки всех (или по крайней мере большинства) мутантов водившихся в городе, он знал как избегать встречи с одними, и как лучше всего одержать победу в бою с другими. Нет, конечно бывало в его владения забредали звери из других частей города или даже пришедшие туда извне. Мутанты в свою очередь тоже приспособились к Федору и те что послабее стали избегать небольшого участка возле входа в его убежище, тех что глупы или сильны он спроваживал пулями. Конечно не обходилось без ситуаций, когда ему приходилось спасаться бегством. Первой зимы Федор боялся, считая что найти пропитание будет сложнее, отчасти это было правдой ведь некоторые мутанты по видимому впадали в спячку. Да и улицы заваленные снегом замедляли передвижение, хотя Федор быстро нашел плюс: по следам он мог определить кто здесь был и куда прошел. Заветной мечтой каждую зиму было наткнутся на человеческие следы, и Федор даже несколько раз с замиранием сердца находил их, но потом быстро понимал что это его собственные. Поздней весной и летом погода была восхитительной и Федор жалел что не может снять противогаз и подставить лицо свежему ветру. Но как-то раз он нашел на каком-то заводе пару респираторов и теперь в теплые сухие дни надевал респиратор вместо противогаза, хотя в мокрую и холодную погоду все же предпочитал водонепроницаемую резину противогаза. Однажды летом, когда Федор отмечал десятый юбилей своего исхода из метро, он заметил что за ним следят. Большая черная собака следила за ним на почтительном расстоянии. Федор раньше сталкивался с бродячими псами-мутантами и знал что стая где-то неподалеку. Вообщем-то они редко совались в его владения, предпочитая избегать опасного противника, но в других частях города их была тьма тьмущая и порой столкновения все же случались. Присев на одно колено и прицелившись из автомата он хотел подстрелить ее, но потом осекся - если он будет стрелять то сюда сразу сбежится вся стая, или даже мутанты пострашнее псов. Не выпуская автомат из рук и озираясь по сторонам Федор вернулся к убежищу и занял позицию в квартире на втором этаже. Собака не показалась в течении двадцати минут и Федор пошел дальше. Он уже забыл про тот случай, и на следующий день с удивлением обнаружил ту же собаку, казалось теперь она подошла ближе. Проследив за ней он понял что стаи рядом нет и перестал обращать на нее внимание. Но та собака оказалась очень назойливой, как будто ей больше нечем занятся кроме как наблюдать за Федором. Дошло до абсурдного: она шла за ним на расстоянии в 50 метров, как будто так и надо, иногда отставая но всегда возвращаясь. Когда Федор останавливался она тоже останавливалась, в том как она смотрела на него Федору казалась насмешка. Внезапно Федор осознал что он привык к ней, когда он выходил из убежища то кроме стандартного осмотра местности на предмет засады он сразу думал о том “где же сидит та собака”. Подумав, он сделал шаг навстречу, собака испугавшись такого поворота отбежала восстановив дистанцию но не ушла. Федор как раз возвращался с охоты и в мешке у него были куски мяса срезанные с подстреленного мутанта. Подумав он положил один из кусков на асфальт и отошел на пару метров, собака осторожно подошла, обнюхав угощение она посмотрела на Федора, в ее взгляде была то ли благодарность то ли недоумение. "Конечно подкармливать мутантов нельзя, они ведь тогда не уйдут" – подумал Федор, но осуждать его было не кому. С тех пор она всегда встречала его на выходе из убежища радостно виляя хвостом, и так же само радуясь когда он возвращался домой, зачастую оставляя ей что-нибудь вкусное. Он даже подумал о том что раз уж так получилось, то можно построить ей будку. Но проблема решилась сама собой, однажды когда Федор вернулся и спускался в убежище, собака сунулась за ним следом. Он критически осмотрел ее, на первый взгляд мутаций не было заметно, и только присмотревшись он заметил пару плешей на шерсти и ненормальное количество пальцев на лапах. Поводив дозиметром рядом он убедился что она не лучится рентгенами и вздохнув пустил ее в убежище. С тех пор они стали жить вместе. Посмотрев на собаку ближе он узнал что это самка, шерсть как он наблюдал раньше была полностью черной, а глаза были ярко золотистого цвета. Федор быстро к ней привязался, первое время на охоте он боялся что с ней что-то случится, но его опасения были напрасными. Она не бросалась на врагов которые были ей не по зубам, и более того каким то образом она понимала и не выбегала под пули когда Федор стреляет. Труднее было приучить ее мыться когда они возвращались с поверхности, струя воды из “душа” приводила ее в ужас, но со временем она привыкла и стоически терпела подобные процедуры. Они питались одной едой если речь идет о мясе добытых на охоте мутантов. Жить стало веселей, Федор теперь не чувствовал себя абсолютно одиноким, но собака не могла полностью заменить человеческое общение, например она не могла понимать его слов и его тяготило что он не может ни с кем поделится горем и радостями. Когда он пытался что то говорить она наклоняла голову набок и внимательно слушала, усердно пытаясь понять. Но судя по неизменному выражению клыкастой улыбки на ее лице, он понимал что смысл слов остается для нее недоступным. Однажды найдя в одной из бесконечных квартир кипу пустых хорошо сохранившихся школьных тетрадей, Федор начал вести дневник. Там он спутано и субъективно описывал особо впечатлившие его события. Как-то раз на поверхности бушевала гроза, она не прекращалась несколько дней и Федор сидел в убежище безвылазно. Обычно веселая, собака большую часть времени спала. И тогда Федор решил записать в одну из чистых тетрадей всю историю города после апокалипсиса, и до "последней войны". Он не знал зачем ему это делать, но отчаянное желание поделится с кем-то не давало ему покоя. Жизнь стала более менее размеренной, на охоте собака приносила много пользы: каким-то своим чутьем она понимала когда рядом происходит что-то нехорошее и начинала тихо скулить, в таких случаях Федор сразу уходил в другое место. Когда она чувствовала мутантов то начинала сосредоточено вынюхивать землю находя следы и таким образом охота становилась в разы проще. По началу Федор не умел распознавать эти сигналы, но когда научился встречи с особо опасными монстрами свелись к минимуму. Все же иногда Федору приходилось снова спускатся в метро. Собака не подавала ни каких признаков нежелания туда идти, но Федор всегда оставлял ее снаружи. Почему-то ему казалось что живой душе лучше не появлятся в том царстве смерти. К его коллекции повторяющихся кошмаров добавился странный сон, где Прокофьев стреляет пытаясь убить его собаку, а Федор обезумев от злости, не имея оружия вцепляется ему зубами в шею чувствуя вкус крови. Ночью конечно этот сон пугал его так же как и любой другой кошмар, и Федор ходил по убежищу пока не найдет собаку и не убедится что с ней все в порядке. Днем этот сон его забавлял: "этот человек отнял у меня все что было и даже не заметил, а теперь пока я живу, его гниющие останки доедают крысы" – комментировал Федор. Таким образом они жили долгие годы...

Эпилог
Федор не знал точно сколько прошло лет с того дня, когда "последняя война" уничтожила человечество. Он давно сбился со счета, но он знал что прошло очень-очень много лет. Он был уже стар и чувствовал это. Его некогда тёмные волосы стали полностью седыми, лицо избороздили глубокие морщины. Многие годы он по привычке брился, но сейчас он перестал это делать и на лице его красовалась седая борода. Прожив в постапокалиптическом, во всех смыслах, городе большую часть своей жизни, он наблюдал как быстро идет его эволюция. Многие устоявшие дома были заплетены вьюном, другие разрушились под нажимом времени. Там где раньше асфальт покрывали трещины и кое где рос мох, теперь торчали пышные кустарники. Мутанты тоже менялись со временем, целые виды появлялись и исчезали, другие менялись. Например чайки во власти которых раньше было небо, со временем потеряли все перья. По началу видя плешивые экземпляры Федор думал что они больны, но с годами перьев на них оставалось все меньше и сейчас некогда белые чайки были серыми созданиями с кожистыми крыльями, и редкими лилово-зелеными перьями. Клюв тоже зарос серой кожицей. Теперь они больше напоминали птеродактилей, из приснопамятной детской энциклопедии. Хотя наверное правильней было назвать это регрессом, они стали менее грациозными в полете да и хлопки их крыльев теперь слышались издалека. Нет, конечно они все равно оставались очень опасными, хотя по сравнению с теми чайками-истребителями с которыми боролся Федор в юности они не сравнятся. Хотя, Федор и сам выглядел неважно по сравнению с тем каким был раньше, да что уж говорить он был стариком. Во времена молодости он перетащил из метро как ему казалось, все что только можно и уже лет десять-пятнадцать не наведывался туда. Метро тоже изменилось, превратившись в сложную экосистему. Для которой Федор был чуждым и нарушал своим фонариком тьму, под покровом которой проходила жизнь подземных обитателей.  Часто вечерами гладя по голове верную собаку с которой он прожил половину своей жизни, Федор задумывался о том что могло бы быть поступи он в своей жизни как то иначе. Еще в первые годы он размышлял на тему того, что он мог сделать чтобы предотвратить войну. Конечно в итоге он всегда приходил к мнению что ничего. Однако это не мешало ему представлять какой была бы его жизнь если бы ничего этого не произошло, хотя представлял он это с трудом. Больше отклика в его сердце находила мысль, что бы было если бы он ушел из города и отправился на поиски людей. Какой немыслимый путь ждал бы его за горизонтом? "Пожалуй" – подводил итог Федор – "ответ я никогда не узнаю". С каждым годом старость все больше давала о себе знать: старые раны ныли, ходить на большие расстояния стало невыносимо тяжело и Федор поменяв автомат на винтовку добывал пищу другим путем. Обустроив пару квартир окна которых выходили на разные стороны улицы, Федор просто занимал позицию и ждал пока какой-нибудь неудачливый мутант покажется в зоне обстрела. Его собака с какого-то неопределенного момента заболела. Нет, она не заразилась инфекцией и ничего такого не произошло. Просто, некогда быстрая и неугомонная она больше времени проводила лежа на излюбленном ворохе одежды в углу комнаты. Когда они выходили на поверхность она без особого энтузиазма бродила возле убежища, после чего они шли в квартиру. Пока Федор выцеливал добычу, собака ложилась в углу комнаты и ждала. Единственное что она делала, это если в подъезде появлялись незваные гости она вскакивала давая Федору понять что у них проблемы. С приходом старости Федор стал чувствовать себя легкой добычей. Несмотря что все эти десятилетия, из сотен схваток он всегда (и даже без серьезных ранений!) выходил победителем, сейчас он чувствовал что уже не тот что раньше. Старые суставы болели и он не мог двигаться быстро, палец на курке дрожал, а зрение заметно ухудшилось. Последнее сильно расстраивало Федора, он подобрал очки сохранившиеся в каком-то магазине, но со временем он все равно стал видеть еще хуже. Поэтому выходя на поверхность он понимал что если какой-нибудь мутант подойдет на расстояние броска, сейчас он навряд ли сможет что-то ему противопоставить. Выходить на поверхность Федор стал реже, да и поведение собаки заставляло его нервничать. Она много спала, почти не играла. И только когда он подходил к ней она как и раньше по собачьи улыбаясь начинала вилять хвостом. Золотистые, как будто светящиеся теплым светом глаза оставались все такими же юными. Со временем ей стало хуже, он тяжело дышала, не так как это делают все собаки а по болезненному тяжело. Федор перестал брать ее на охоту, так как для нее это стало слишком тяжело, хотя просто подышать он ее выводил. Он понимал что она уже прожила гораздо дольше чем живут нормальные собаки, но эта мысль ничуть его не утешала. Однажды, то что рано или поздно должно было произойти, все таки произошло. Войдя в комнату Федор увидел что собака лежит на своем любимом месте. Не беспокоясь он подошел чтобы погладить ее, и тогда он почувствовал что она не дышит. Еще не веря в случившееся он приложил ухо к груди, сердце не билось. Федор тяжело опустился рядом, и перетащил ее нелегкое тело на свои колени. Ее лицо было таким как будто она просто спит. Он очень долго сидел, гладя жесткую собачью шерсть, чувствуя как медленно из ее тела уходит тепло жизни. По его морщинистому лицу впервые за много лет  текли слезы. Он не знал что делать дальше, одна мысль о том чтобы вынести ее на поверхность и оставить там одну вызывала у него ужас. Умом он понимал что она уже мертва, но душой просто не мог принять этого. Ошалело он думал о том как ему снова придется жить одному, прямо как в те тяжелые первые годы. Он не мог себе этого представить. Потом он сильно заболел. У него не было ни температуры, ни давления, просто ему было очень плохо. Он совсем перестал выходить на поверхность, неограниченно употребляя консервы из неприкосновенного запаса. Более того он почти не вставал с кровати. В последние дни разум совсем покинул его. Он все время лежал в кровати, почти не понимал где находится. Он видел своих друзей голоса которых давно стихли. Но вопреки всему они ходили по бункеру, разговаривали между собой и громко смеялись. Бывает они заходили в комнату и подбадривали его.
– Это пустяки, поваляешься недельку и снова бегать будешь! Ты же вон какой крепкий, еще до ста доживешь!
Федор верил их словам и надеялся что скоро уже сможет встать, ему не терпелось рассказать друзьям все что накопилось за эти годы. Собака тоже была жива, она часто забегала в его комнату и утыкалась холодным влажным носом в руку Федора. Когда он смотрел на нее она начинала вилять хвостом и вывалив язык улыбаться, хотела чтобы он встал и поиграл с ней. Когда сердце Федора наконец остановилось, он все еще оставался в объятиях бреда, умерев счастливым. На потухшие, широко открытые глаза опускалась пыль, а на поверхности сменялись дни и ночи. Убежище в котором он прожил большую часть своей жизни, стало его пристанищем и после смерти. Во мраке его персональной гробницы, в которую превратился бункер, подобно древнему фараону он был погребен со своими сокровищами. Кто-нибудь осмелившийся потревожить покой усыпальницы мог обнаружить там канистры с горючим, остатки консервов, цинки с патронами (Федор не расстрелял за всю жизнь и половины того что принес из метро). Но самым главным сокровищем оставалась рукопись, таившая на пожелтевших страницах историю. Пропитанную болью и несправедливостью, историю жизни одного человека и вместе с тем всего человечества.





Александр Чулочников. Петрозаводск. 2022 год.