Автор: chepsasha

                 ПРОЛОГ

- Что-о?! Как?! Ты… Ты… Тебе, что… Да ты… - ярость майора, смешанная с растерянностью, была такой, что он не мог даже говорить, а только заикался, ловил жадно ртом воздух и пучил глаза на побагровевшем лице, словно выкинутая на берег глубоководная рыбина.
- Ты!.. Старлей!.. Ты!.. Летёха гребанный! Я тебя!.. Разжалую в дым!! Погоны жмут?!! Звездочки потяжелели?!! Под трибунал пойдешь, сука конченная! – майор продышался и начал визжать.
- Как такое вышло?! Как ты это сотворил?! Почему?! Ты не офицер, а говнюк!! – майор брызгал слюной, кривил в крике рот.
Старший лейтенант, находясь в предкоматозном состоянии, стоял перед ним по стойке «смирно», красный, как свежесваренный рак, потный и взъерошенный, словно только что вывалился из русской бани. Он прекрасно понимал, что произошедшее выглядит не просто как «чэпэ», а как преступление, хоть его вины тут и не было. А была она, уж если так пошло, как раз майора. Но когда светит разжалование, то и ежу понятно – свалят все на младшего по званию. Хотя получат все. Тут уж к гадалке не ходи – подполковник (который и вовсе уж не причем), которому только-только стукнуло сорок пять и который вот-вот должен стать полковником, получит задержку очередного звания и отправится прямиком на пенсию, майор схлопочет «строгача», сползет до капитана и поедет в какое ни будь захолустье, от куда и уйдет на пенсию тем же майором. А он, старлей, в лучшем случае вылетит из «органов» с треском и «волчьим билетом». В худшем – пойдет под суд, под самый настоящий трибунал.
- Все, лейтенант! Пипец тебе полнейший! – грозно прошипел майор, выдохнул и тихо добавил:
- Да и мне тоже…
А произошло то, что произойти не как не должно было. Просто не могло произойти. Ну, вернее, конечно могло, но шанс такого происшествия был минимален, менее одной сотой процента. Но, как гласит закон Мерфи, если что-то может произойти, то это обязательно произойдет. Вот и произошло. Совершенно секретнейшая схема, которая должна быть представлена Президенту рано утром, через 5 часов, вдруг исчезла с экрана монитора. Сам файл на сервере остался, но был девственно чист. Остались «исходники» – карты России с частично нанесенными на них зонами. Но не понесешь же Самому недоделанную схему!
- Т… товарищ майор… Я… я… - выдавил из себя красный и потный старлей.
- Что ты? Молчи, скотина! Мне как-то надо подполковнику доложить. Мать-перемать! Ну, старлей, ну Суходрев, твою дивизию! И как я вот это все сейчас объясню? – лицо майора было багровым, он вышагивал туда-сюда по тесному помещению и монотонно лупил правым кулаком в свою левую ладонь.
Старший лейтенант Суходрев открыл снова рот, что бы продолжить свою мысль, но майор зло на него зыркнул и слова застряли в горле. Сам майор прекрасно понимал, что если бы он вдруг не решил «прогнуться», то ни чего бы этого не было. Вот ведь! Решил вдруг слегка подправить уже готовенькую схему! Что бы выглядело красиво! Согласно, блин, высшему пилотажу штабной культуры! И на тебе! Он понимал, что понимает это и старлей, который выполнял лишь чисто техническую часть работы, облагораживая схему согласно его, майорского, приказа. Все! Конец карьере! Да и под трибунал загреметь можно! Схема-то секретная, твою мать! Да и не просто там что-то нарисованное, нафантазированное, а плод достаточно кропотливой работы. И ведь не просто там какой-то научный бред, не имеющий практического применения, а стратегическое решение важной оборонной проблемы! Стратегическое, ё-моё!
- Товарищ майор… Я тут… Я могу… У меня память… - залепетал старлей, но майор его хрипло перебил:
- Что «товарищ майор»? Что «ты тут»? Какая на хрен память у тебя?! У тебя теперь трибунал на носу!
- Товарищ майор! У меня зрительная память уникальная… - опять пропищал старлей.
- Что?! Зрительная? Память? Да кому она теперь к едрене фене нужна твоя эта память?! – майор опять принялся визжать.
- Это… Товарищ майор… Я схему помню. Могу восстановить…
- Че-его-о?! Охренел?! Ты… Ты соображаешь… Ты соображаешь, что говоришь?! – взвился майор.
- Я… Да… «Исходники» же сохранились. А зоны я прекрасно помню.. Я смогу… Товарищ майор… - залепетал старший лейтенант.
Майор из подлобья хмуро глядел на старлея и тяжело дышал. После минутной (такой тяжелой и длинной) паузы он тихо спросил:
- Ты уверен? Ты все точно помнишь?
- Так точно! Абсолютно точно все помню! Товарищ майор! Я все помню. Я быстро восстановлю!
- Ты хоть понимаешь, что если сделаешь что-то не так и это вскроется – это уже будет не просто халатность, а измена Родине?
- Я все абсолютно точно воспроизведу.
- Значит так. У тебя четыре… Нет, три часа. И запомни, лейтенант, ежели что – я тут не причем! За все отвечать будешь лично ты! Ты и только ты! Один, блин! Понял меня?
- Я понял. Я все сделаю…
- Ты хорошо понял?! – майор приблизился к старлею вплотную.
- Так точно. Я все сделаю. Я понял…
- Ты очень хорошо понял?! – зашипел майор прямо в лицо лейтенанту.
- Да. Так точно. Очень хорошо.
- Тогда приступай.

… Утром старший лейтенант Суходрев, уставший, словно раб на галерах, вошел в свою холостяцкую «однушку», достал из холодильника бутылку водки, набухал себе полный стакан, жадно, словно воду, выхлебал его, зажевал ломтем черного хлеба и, не раздеваясь, рухнул в кровать.
А через несколько часов беспокойного сна вдруг проснулся в холодном поту и совершеннейшем кошмаре. Он тупо взирал распахнутыми глазами в давно не крашенный потолок и с ужасом воспроизводил только что приснившееся видение. И под вдруг участившееся сердцебиение понял, что это был не просто сон, а воспоминание. Его исключительнейшая и абсолютнейшая зрительная память преподнесла ему сюрприз. Он вдруг вспомнил, что не нанес на схему одну зону. Небольшую. Всего-то где-то с десяток квадратных километров. Но она была. А он забыл про нее. И этот участок обозначил, как зараженный в случае нанесения по стране ядерного удара. А участочек этот ни в коем случае в зону заражения не попадал. И теперь Президент утвердил его схему…

… Примерно с полгода старший лейтенант Суходрев ждал, что его осудят за измену Родине. Но почему-то ни чего не вскрылось и обошлось…



Далее представленны просто отрывки из уже написанных глав. Это так, для "затравки"...

…Ближе к вечеру второго дня появились официальные новости. То, что это было «ближе к вечеру» можно было определить только по часам. Электронные часы над въездом в туннели продолжали исправно отсчитывать время.
Вдруг ожили громкоговорители. Сначала раздалось потрескивание и шуршание, а потом голос волнующейся, и от того слегка запинающейся, женщины произнес:
- Внимание! Говорит начальник станции! Повторяю! Говорит начальник станции! Прошу всех соблюдать спокойствие! Повторяю! Прошу всех соблюдать спокойствие! («Это что за издевательство!» - сказал при этом Колосов) В городе Москве произошла серьезная авария! На поверхности заражение! Повторяю! Заражение! (отдельные возгласы по станции)…

…Цепкими пальцами, синими от наколок, он вцепился в банку консервов. Пацанчик тоже держался за ту же банку и скулил «Отдайте. Ну, отдайте же. Не надо. Это моя».
- Да не скули, пацан! Поделись с ближним! – вкрадчиво говорил дядька, пытаясь выкрутить банку из рук мальчишки.

…Практически одновременно с этими всеми действиями, Жаров оттолкнул ногой к колонне мгновенно посеревшего и взмокшего зека. Вид у того был даже скорей не испуганный, а абсолютно растерянный. Сверху сыпалась выбитая пулями штукатурка. Жаров перевел предохранительную планку в режим одиночной стрельбы, вскинул приклад к плечу и выстрелил мародеру точно в лоб.

…Динамики потрещали и строгий, четкий мужской голос (как-то не очень узнаваемый – Президент? Премьер? Спикер? Или просто диктор?) начал говорить:
- Внимание! Передается важное правительственное сообщение! Внимание Передается важное правительственное сообщение! Сограждане! Два дня назад, в следствии непредвиденных и трагических обстоятельств, по территории Российской Федерации и некоторым странам СНГ был нанесен ракетно-ядерный удар. Силами и средствами ПВО и ПРО уровень данного удара был значительно снижен, а в некоторых областях полностью предотвращен. Однако полностью предотвратить последствия не удалось. Значительная территория России и стран СНГ подверглась радиоактивному заражению.

…- Да ни чего. Я уж за свою жизнь привык. – ответил, продолжая улыбаться, Ильич, - меня, знаете ли как только не дразнили – и бифштексом, и просто мясом, и свининой, бараниной, говядиной, телятиной, и хавкой, и жрачкой, и отбивной, и котлетой, и биточком, однажды вдруг обозвали «безгарнира».

…У каждого врача есть свое «кладбище». Ведь и безнадежным пациентам тоже помощь оказываем, хотя бы паллиативную, и они потом умирают. Так что «кладбище» возникает не обязательно из-за ошибок или халатности. Но будут у тебя и банальные ошибки, а может и халатность. Но там, в мирной спокойной жизни, после каждой ошибки тебя бы терзало начальство, приходили бы проверки, а то и прокуратура… Тебе бы приходилось перед их приходом «подчищать» истории болезни… Помнишь одну из заповедей врача? Сделал – запиши, не сделал – два раза запиши! Нет? Ну так запомни на всякий случай. Так вот. А здесь – как бы ты не ошибся, что бы ты не сделал – ни кто тебя не заругает. Все спишется на особые условия, на военный период.

…- Господи, юноша! Как бы вы не проверяли исполнение котловых норм, все равно они будут занижены. А излишки идут на оплату всей той толпе, что там пасется. Иными словами они кушают более плотно. И за это там работают.

…- И я так думаю, что в скором времени мы станем свидетелями очередного передела мира. Вот этого вот мира метро. Станут образовываться какие-то организации, националистические группы, банды, партии, ячейки. Кому-то захочется власти. Какой-нибудь независимости. И тогда начнутся всеразличнейшие потрясения – преступления, бандитские «разборки», мятежи и революции.

… На «операционном» столе (переделанным из кушетки), лежал в грязной одежде молодой парень. Николаич еще шел к нему, а уже все видел – бледную кожу (он научился распознавать бледность даже на фоне обычной серой кожи жителей метро), окровавленную половину лица, импровизированный жгут на руке выше локтя, ниже локтя рука выглядела совершенно не естественно, с вывернутой наружу кистью. Николаич видел и деформированную ногу, судорожные движения грудной клетки и слышал хриплое дыхание…

… Ну а уж когда одна из дам, воровато оглядываясь, вошла в медпункт и, наклонившись к самому уху Валеры, прошептала «Доктор, мне аборт надо сделать», этот самый «доктор» чуть чувств не лишился!

…Что-то (или кто-то) вспорол ему живот и кишечник вылез наружу. Благодаря медицинской подготовке, полученной от отца, Алексей не стал пытаться вправить внутренности обратно, просто прикрыл бледно-сизые, с синими прожилками петли кишок мокрой тряпкой.

… Он оглянулся – Слон, двигаясь то боком, то вообще задом, отгонял автоматными очередями здоровенных, около полутора метров в холке, собак.

…До взрыва секунды четыре! – следующая мысль и, одновременно с этим понимание, что это – конец. ВСЁ!..
И, желая поразить хоть еще одну цель, он сам бросился на псину, что была слева, на ржавых останках автомобиля. А собака прыгнула на него.

… - Руководил! Приказал! Ах, как просто следовать приказам, что бы прикрыть свою трусливую жопу!!! – завопил Николаич, сел на табурет, опустил голову и заплакал.

…- Не только выйдем, войдем, но и дальше проследуем! – рявкнул Дима, подскочил к коменданту, хрястнул прикладом «калаша» в челюсть какого-то хмыря, который пытался его остановить, схватил коменданта за ворот, шарахнул коленом в пах. Комендант завыл, а Дима мгновенно, ломая тому зубы и вывихивая челюсть, запихнул в распахнувшийся рот «лимонку». И просунул палец в кольцо. Комендант застыл с выпученными глазами. Собравшийся кругом народ прыснул в стороны.
- Идите. Я тут вас подожду. Комендант возражать не будет. – кивнул Дима Книге и Композитору, -  ведь не будет? – грозно рявкнул он в лицо коменданту и чуть потянул за колечко.
Комендант замычал и вытянул шею, следуя всей головой вслед за чуть сдвинувшейся чекой.

…Но в этот момент «птица», размахиваясь, откинула свою голову назад и сталкер понял, что максимум, что он успеет – это только ухватиться за пистолет. Но на выстрел времени не будет. Поэтому его рука проследовала дальше, туда, где висели три гранаты. И когда до удара «птицы» оставалось уже одно последнее мгновение, Композитор успел выдернуть кольцо. И еще успела проскочить мысль: «Вот те, сука, салют в мою честь!»

…Уже потом они узнали, что комендант с гранатой во рту долго мотался по своей станции, но к нему ни кто не решался приблизиться. Но, все же, один из бойцов решился, вставил чеку. Но вот вынуть гранату изо рта ни как не удавалось. Комендант верещал от боли, а граната не шла. Так с гранатой, его повели к врачам в Полис. И на каждом блок-посту, через который они проходили, слышался тихий ржач…  


…Петровичу было уже под семьдесят, но он был активен и бодр. Сталкеров именовал различными словечками, смысл которых из молодежи мало кто понимал. То обзовет «турыстами» (произнося это слово именно через «ы»). То бродягами. То путешественниками. То бойскаутами. То «шимпанзедами». То «пионэрами» (именно через «э»).
    В этот раз он встретил Книгу и Штакета словами:
- Привет, хунвейбины!

…- Слышь, а Лиса и Пуля от куда?
- Они брат с сестрой. Мы их с Петькой и Серегой в районе «Парка Победы» у людоедов отбили. Отбить-то отбили, а воспитывать как? Кроме как шляться по всяким весьма небезопасным местам мы ж ни чего не умеем. Вот и получаются из них сталкеры потихоньку. Уж не знаю – хорошо это или плохо.

…Все молчали, переваривая информацию. Через минуту общего молчания, Штакет произнес:
- Значит так. Предлагаю считать Алексея живым, находящимся в Метро-2. Можно это раскритиковать, но на мой взгляд это довольно подходящая версия. Тем более для Николаича.

… - Ну что? Диагноз, я думаю, пациенту можно огласить. Огласите, коллега.
Более молодой врач начал монотонно «оглашать»:
- Закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга, проникающее осколочное ранение брюшной полости с ранением брыжейки, множественные осколочные ранения мягких тканей ног, рук, укушенная рана левой руки, рваная рана области левого бедра, шок «три». Под эндотрахеальным наркозом выполнена верхне-средне-нижнесрединная лапаротомия с ревизией брюшной полости, гемостазом, ушиванием дефекта брыжейки, удалением инородного тела, а именно осколка, дренированием. Так же выполнены ПХО укушенной раны левой руки и рваной раны левого бедра, ПХО глубоких огнестрельных ран мягких тканей с удалением осколков. Туалет мелких ран. Противошоковая терапия. Экстубирован на столе. Ранний послеоперационный период без особенностей.

… В одном из помещений он даже заметил двуярусные койки. Он задал вопрос Кларе Михайловне о причине своего такого привилегированного положения.
- А тебе то что? Радуйся! Вот ведь! Лежит тут себе в отдельной палате, а еще и недоволен! – грубовато пробурчала она, - впрочем, ты у нас на сегодняшний день, пожалуй, самый тяжелый пациент.

…- Слушайте! Я ни от кого не могу добиться – где я? Все уходят от ответа! – воскликнул Алексей.
- Конечно уходят. Весь персонал был проинструктирован. – ответил Вахрушев.

…- Это еще почему?! Почему позже?! А, кстати, почему… Почему вы тут живете отдельно? Отдельно от всего остального метро? – спросил Алексей растерянно.
- Хм… Это как посмотреть. Есть мнение, что как раз наоборот – это все остальное метро живет отдельно от нас. Знаешь, ты пока выздоравливай. Ну а потом мы с тобой поговорим более предметно. Все! Мне пора. Ну а отцу твоему мы сообщим чуть позже, когда окончательно поправишься. – Вахрушев убрал исписанные листы бумаги в свою папку, встал и протянул руку Алешке.
    Алешка сжал его кисть и спросил:
- А вы тут старший? На этой станции? Комендант?
- У нас тут немного все по другому, чем у вас. Я – полковник Службы безопасности. Ну, выздоравливай! – он резко высвободил свою руку, повернулся и стремительно покинул палату, оставив Алешку в полном смятении.

…- А что с его отцом делать? А с этими его дружками-сталкерами?
- Придумаем. Со сталкерами вообще все просто – поверхность таит в себе массу опасностей.
- Только что б…  - генерал погрозил Вахрушеву пальцем, - сам понимаешь, ежели что – нам головы не сносить! И вот еще что. Опера для его вербовки я найду.

    …На Алешку произвели впечатление фраза «вплоть до высшей меры наказания – расстрела» в обеих бумагах. И даже мелькнула мысль: « А может ну их?». Но, все же, подумав пару секунд, он подписал обе бумаги и вернул их Игорю Сергеевичу.
- Ну, вот и молодец! Я точно в тебе не ошибся! – воскликнул тот, пряча расписки в свою папку, - так что, давай, поправляйся. А потом устрою тебе тут экскурсию! И помни – теперь ты наш!
Игорь Сергеевич пожал Алексею руку и вышел из палаты.

…- И что это за филькины грамоты? Бред какой-то! Что еще за сотрудничество со Службой Безопасности временного убежища «Метро-2»? Я, вообще-то думал, что мы по другому называемся.
- А какая разница. Он-то об этом не знает. А так я ему внушил, что он теперь наш! Все! Он попался! – улыбаясь во весь рот, ответил Игорь Сергеевич.