|
До, Между и После
ДО
(ПОЛНОСТЬЮ ОТРЕДАКТИРОВАННЫЙ ТЕКСТ)
Не знаю, как описать чувство спокойствия, потому что не разу его не испытывал. Наверное, я просто зря трачу чернила своей ручки. Думаю, когда люди перестанут чувствовать, эти записи напомнят им, что они Божьи дети. Ведь здесь, под землёй, мало тех, кто не лишился рассудка в этих темных и ужасных тоннелях. Я уже не говорю о сталкерах... Они, конечно, занимаются нужным делом. Сталкеры обеспечивают метро продовольствием. Я же подземная крыса, внушающая людям, что мы отобьем атаки мутантов. Но с каждым днем госпиталь пополняется ранеными. Кто-то из бойцов умер у меня на руках… Вчера, например, случилось еще одно нападение на блокпост, погибло двое бойцов, мои друзья... Когда обессиленное тело Евгения упало на рельсы, я, бросив на землю автомат, подскочил к нему, упал на колени и приподнял его голову с холодного бетона. В тот миг моя душа дрогнула, покачнулась вера во всевышнего и я осознал насколько все люди в этом мире бессердечные, никто, никто, не пришел к нам на помощь, не позвал врача, такое чувство, что у них нет души... Я не имел с ними ничего общего, из огромного метро разделить мою горечь могли только родные. Женя истекал кровью и с печальным взглядом смотрел в мои глаза на которые преполняли слезы. Во мне все перемешалось: страх стал злостью, а неизбежность в решимость. На бронежилете Евгения расплывались четыре бурых пятна. У меня опустились руки и я потерял сознание. Второй мой друг Гена, верный сторожил, погиб после того, как я отключился.
Ладно, что-то я отклонился от темы. Когда ужас тоннелей сменяется теплым и светлым кабинетом, чувствуешь себя в полной безопасности… Не знаю, как описать чувство спокойствия, потому что не разу его не испытывал…
С моей первой записи прошло два дня. Два напряженных дня в ожидании нападения вурдалаков. Твари так и не появились. Всё это время я со своей командой дозорных пил горький чай на блокпосте станции, охраняя подходы к населению. Мы внимательно наблюдали за зевом тоннеля. Все молчали, не осмеливаясь нарушить гробовую тишину даже тяжелым вздохом. Хмурые лица нервно курили. Я иногда поглядывал на станцию. Там царила тишина, а людей вообще не было видно. Как я не прислушивался, мне не удалось обнаружить следы человеческого пребывания на станции. Всё население заперлось в палатках, дети спрятались в шкафах и под кроватями.. Половина народа ушла на соседнюю станцию, где имелись гермоворота.
Тут до моего плеча дотронулась рука. Я обернулся.
-Люди боятся, командир. Они перестали верить, что мы сможем отбить атаки тварей. Надежда умерла вместе с этим миром. – угрюмый пулемётчик вздохнул и сел на облезшее автомобильное кресло поближе к костру.
Он протянул озябшие пальцы к пламени и умолк, уставившись на танец огня.
Я, повернулся к станции и опять погрузился в рутину мыслей. Еще долго вспоминались мне слова: «Надежда на спасение умерла вместе с этим миром…»
В своих записях я пытаюсь передать свои чувства, но они чужды мне. Наверное, бессмысленно писать это все…Скоро я умру, и мои записи сожгут на костре за ненадобностью. Вы спросите меня, верю ли я в спасение? Нет, не верю. Станция обречена, и наш начальник это прекрасно понимает, но он отправил нас, как обычно, на поверхность. Серж сказал, что неподалеку от входа в подземное государство есть нора вурдалаков. Сергей Петрович подкинул интересную мысль. Как он рассказал, раньше, если кто-то хотел истребить крыс на своем судне, то он отлавливал пять крыс и сажал их в бочку. Ждал от одной до двух недель и, пожалуйста, что мы видим? В бочке осталась одна крыса, с голода сожравшая своих сородичей. Крысиный король, который из всех блюд больше предпочитает мясо своих сородичей. В наши дни это называется каннибализмом, что значит, поедание себе подобных. Так же мы можем поступить и с вурдалаками: мы завалим их норы и будем ждать. По нашим данным, там около двадцати мутантов. Позже сильнейший, набравшись сил, сможет вырыть себе путь из завала и начнет охоту на «братьев по разуму». Это мы сделаем с ближайшими к нам норами. Что касается водяных, ползущих из воды… Мы установим мины у подходов к Оби. Если это не сработает, мы будем вынуждены просить у соседней станции помощь, чтобы возвести герму. В этой операции участвую я лично и избранные мною бойцы. Они лучшие из лучших, проверенные в бою. Что ж, я буду вести свои записи дальше. Завтра мы выходим на поверхность.
ПОСЛЕ
Влад отложил потрепанный дневник отца и закрыл глаза, утонув в мягкой темноте. Он должен был успокоить сердце грозившееся вырваться из груди. Мальчик перечитывал дневник своего отца уже десятый раз и отлично знал, что на следующих страницах читаемый текст превратится в острые волны и непонятные загогулины, утопающие в желтизне выцветившей бумаги. Жаль, что мальчик не мог добраться до развязки истории. Влад облокотился на спинку деревянного стула и закрыл глаза. Ощущение легкости унесло его далеко от этого места. Мальчик увидел себя на зеленом поле, как на фотографии. Он трогал зеленые деревья и вдыхал сладкий запах мяты. Слабый ветерок ласкал щеки. Но мир этот был такой ненастоящий и странный, что Влад настороженно осмотрелся, внимательно вглядываясь в зеленый пейзаж. Ничего особенно, но, обернувшись, он увидел силуэт мужчины на краю поляны. Фигура застыла без единого движения. Владислав осторожно подкрался к мужчине и остановился в ожидании ЧЕГО-ТО. Вдруг фигура ожила: куртка начала развиваться на ветру, волосы поднялись дыбом. Как мальчик не заметил, что ЭТОТ застыл как на фотоплёнке? Ветер перестал ласкать щеки, превратившись в холодный и жесткий ураган. Мужчина повернулся. Вихрь подхватил его костюм траурно черного цвета. Мальчик увидел лицо отца. Знакомые морщинки и темные мешки под глазами, которые унаследовал Влад. Зеленые глаза будто проникали в душу и волновали весь тихий мирок мальчика. Отец холодным взглядом смотрел на мальчика.
- ТЫ - СЫН МОЙ, – прогремели слова мужчины.
Небо потемнело, и маленький вихрь превратился в ураган, бросающий в лицо комья земли. Мир разрушался: с неба посыпался пепел, и земля под ногами разрывалась в клочья. Влад провалился в бездну. Его тело отдалось свободному полету. До его слуха донеслись слова: «Что ж, я буду вести свои записи дальше. Завтра мы выходим наверх».
Мальчик испуганно открыл глаза. Все было на своих местах: он сидел на стуле, перед ним лежал открытый дневник отца, который лизал мягкий свет керосинки. Влад быстро убрал тетрадку под подушку, разделся и обесиленно упал на кровать.
МЕЖДУ
Сквозь фильтры противогаза пробивался холодный кислый воздух. То, что раньше гордо называлось кислородом, теперь стало совершенно непригодным для дыхания и приносило муки и смерть. Сразу же вспомнились события прошлого: срывающийся крик плавно переходит в ультразвук; тысячи взрывов, вспыхивающие огромными грибами, устремляются в небо. Гигантские Новосибирские пробки застыли на дорогах навсегда. Пустышки домов, от которых осталась лишь оболочка. Все жильцы покинули свои квартиры. Их души перестали поддерживать жизнь в убежище. Убежище под названием дом. В нем они могли отгородиться от внешнего мира и забыть обо всем окружающем, кроме своих мыслей. Так же они могли забыться там зомбоящиком. Темные мутные глаза неба были устремлены на четверых мельтешащих у берега Оби сталкеров. Доктор Шмайссен цокнул языком и подбросил в руке конус динамита. Он внимательно оглядывал ракету, найденную на военном аэродроме. Здоровый Робин, перевесив на спину УЗИ, подвинул оружие в сторону реки, откуда иногда вылезали мутанты. Я посмотрел назад, чтобы убедиться, нет ли за нами слежки.
-Хватит, господин Робин, вы достаточно подвинули ракету.- Сказал Шмайссен, дотронувшись до плеча здоровяка.
Тот послушно отошел в сторону, поправив на плече лямку рюкзака. Доктор проверил направление орудия и вздохнул:
- Пожалуй, вот и все, мы выполнили свое задание, но у меня есть плохая новость. Я хотел сказать раньше, но не решался... На ракете слишком сильно расшатан взрывной механизм, и при малейшей искре она взлетит на воздух.
Я недоуменно уставился на профессора. Стоящий за моей спиной молодой Волк поёжился и скрипнул зубами.
-То есть кто-то в этом походе может погибнуть, и ты нам этого даже не сказал, крыса книжная? - рявкнул Робин, разминая кулаки.
Мне ничего не оставалась, как усмирить парня злобным взглядом.
- Доктор, разве мы не можем издалека бросить гранату? Тогда никто не пострадает.
- Простите, милейший, но во всем городе вы не найдете подствольник. Даже будь он у нас, вы разве не знаете, какая зона поражения у ракеты?
- Она ведь даже не ядерная! - возразил Робин.
- Мы должны быть обязательно в бункере под станцией «Речной вокзал», чтобы люди не погибли в случае обвала. Из бункера они смогут перебраться на другие ветки. Кто-то должен остаться и подождать, пока эвакуация людей не будет закончена и запустить ракету, - подвел итог Шмайссер.
Вся четверо посмотрели друг на друга, чтобы понять, кто готов отдать жизнь ради станции, но неожиданно раздался громкий крик водолаза и хор кикимор.
Дружно щелкнули предохранители автоматов. Я увидел несущуюся на нас волну мутантов. Их было штук двадцать. Огромные вытянутые твари отталкивались своими ластами от земли. Я навел АКС на водолаза, возглавляющего первую армию кикимор, и нажал на спуск. Загремели выстрелы. Несколько особей свалились замертво. Водолаз воткнулся головой в землю, истекая кровью. Доктор палил из двустволки, стоя на одном колене. Я скинул на потрескавшийся асфальт свой рюкзак и достал из него дневник. Профессор подполз ко мне и спросил:
- Что вы делаете?
- На, это передай моему сыну. Дай мне динамит, - крикнул я.
Доктор вложил мне в руку красный предмет в форме конуса, из которого торчал небольшой фитиль.
- Вы герой. Спасибо за то, что дали нам жизнь.
- Проживи ее достойно, яйцеголовый. Передай моему сыну Владиславу, что я люблю его и делаю это ради его будущего. Парни из разведки пусть оберегают станцию. Я на них надеюсь.
Шмайссер понимающе кивнул и, засунув себе в карман мой дневник, велел Робину и Волку уходить. Они медленно начали перемещаться в сторону станции. Я включил рацию на плече и стал ждать сигнала подрывать бомбу. АКС дрожал у меня в руках, выплевывая свинцовые очереди. Кикиморы все наступали. Несколько долгих минут показались вечностью, как вдруг сквозь шипение рации донёсся запыхавшийся голос профессора:
- Давай!
На заднем плане была слышна речь, которую заглушил отчаянный визг:
- Я люблю тебя!
Связь оборвалась. Я швырнул рацию себе за спину.
- Ну что? - Крикнул я безмозглым кикиморам. - Жрать хотите? Меня на всех не хватит, суки!
В моих руках блеснула зажигалка, и я чиркнул колесиком. Маленькое пламя поглотило фитиль.
Холодный ветер. Мне чужды чувства. Я Человек из метро.
РАДИ ЖИЗНИ НА ЗЕМЛЕ Я ЖЕРТВУЮ СВОЕЙ.
КОНЕЦ
(г.Новосибирск 2010г.)
|
Рейтинг книги: 146
59 место
|
Только непонятны последние предложения: "Холодный ветер. Мне чужды чувства. Я Человек из метро", такое чувство, что фитиль погас, хотя, если это настоящий фитиль, то ветром его не задуть)))
Пишет Аня Соколова 21.02.2011 10:49:46
скучноватый текст. На этом портале я в первый аз не могу дочитать текст до конца. Уж простите.
Да ты что, словарный запас кончился или отомстить решила?