Настроения не было. Как не было желания куда-то идти и отчего-то спасаться. Не было и уверенности, что решение, продиктованное Денису доводами, основанными на записях из старого потрепанного дневника, где, кроме акта, были одни сплошные домыслы, было правильным. Денис не мог с уверенностью сказать, что не ведет всех в ловушку, которая может поставить точку не только в их пути, но и в их жизнях тоже. Попутчики тоже чувствовали это. Рваного и Сороку пробрало на какой-то не здоровый смех и приколы по поводу их теперешнего положения, а Алиса все это время шла понурая и молчаливая со следами отстраненности на лице. О чем бы она сейчас не думала, ей это явно не нравилось.
  Кроме того, идти было трудно. Мало того, что коридоры были узкими, так еще по центру стояли деревянные сваи, которые кое-где, да и лежали уже полусгнившие поперек коридора, да и стены, состоящие из красного кирпича, где частично, а где и практически полностью обвалились. Пол был устлан обломками кирпичей, и мелкой кирпичной крошкой, в которой ноги частенько увязали. По бокам коридоров арками вели входы то ли в комнаты, то ли в камеры, тоже совершенно пустые, отчего выяснить, для чего они раньше предназначались, не представлялось возможным. Коридоры периодически разветвлялись, образовывая в целом своеобразный подземный лабиринт, по которому они уже и блуждали довольно долгое время, но выйти хоть куда-то пока не могли.
  Воздух здесь был очень влажен. Видимо создатели при строительстве не имели возможности использовать знания создателей метро, либо таких знаний тогда еще не существовало. В виду этого, некоторые коридоры были заполнены водой. Какие-то слегка, какие-то наполовину. Сверху же постоянно лились струйки воды, либо же основательно капало. Не возможно было понять, куда эта вода все же девалась, в конце концов, так как, если бы она лилась с той же скоростью, то к течение нескольких лет заполнила бы эти коридоры. Так же невозможно было понять, зараженная она или нет, так как ни счетчика Гейгера, ни химической лаборатории, ни у кого не было. Вода вроде не светилась, и ладно, и людям лишь приходилось уповать на то, что она чистая.
  Низенький, каменный и еле держащийся на деревянных опорах под ним потолок вызывал у путников определенные опасения. Он мог в любой момент рухнуть, поэтому идти приходилось медленно и тихо. Тихо потому, что такая ненадежная конструкция могла прийти в движение от простого громкого эха. Что и доказывала периодически сыплющаяся сверху кирпичная крошка.
  Фонарики теперь давали много больше теней, чем обычно. Чем в метро. Каждая арка, каждая деревянная свая или куча кирпичей всякий раз приходили в движение, когда люди двигались, а это происходило постоянно. Даже малейший вдох или выдох приводили в движение эти предметы. Несколько раз люди замечали какие-то неясные и неестественные тени, которые как бы существовали вообще без предметов, их отбрасывающих. Это, естественно, пугало. Никто не знал, что здесь было до этого когда-то, поэтому каждый прятал свои предположения поглубже, чтобы оставить себе хоть каплю смелости и не кормить ее, эту странную и пустую сеть помещений, своим страхом. Наверное, поэтому Рваный и Сорока и предались этим дурацким шуточкам и приколам.
  По всем коридорам, которые они проходили, с периодичностью метров в тридцать, на потолке были расположены небольшие вертикальные шахты, которые куда-то вели, но куда было неизвестно. Конечно, существовали предположения, что это вентиляционные отверстия, но когда неясные звуки доносились из них, то они сразу отвергались. Из некоторых отверстий сквозило холодом, а воздух возле них был несколько иным, чем обычно. Он заставлял задыхаться людей, так что приходилось пробегать опасные участки на максимально возможной скорости. Кроме всего прочего, в коридорах сквозил постоянный ветерок, не известно, откуда бравшийся. Порой вместе с ним до слуха путников долетали какие-то тихие и далекие вздохи и шёпот. Возможно, они рождались в глубине коридоров и потом разносились сквозняком. Но в это никто не верил.
  - Что-то мне не по себе от этого места, Денис, - зачем-то прошептал Рваный.
  - Ага, как будто идешь по кладбищу в темную, безлунную ночь, а ветер вокруг рождает неясные звуки, которые ты принимаешь за стоны и плачь умерших. - вторил ему Сорока.
  - Тише, вы, бараны! - зашипел на них Денис, которого уже достали подобные шуточки. - Итак, не по себе, а вы тут еще разошлись со своими фантазиями. Не бывает никаких духов!
  После этой фразы, ветер почему-то дунул сильнее, взъерошив волосы на голове у Дениса, а откуда-то из глубины донесся какой-то жалостливый вздох, такой явный, что замерли все, вслушиваясь и боясь шевелиться, но он больше не повторился.
  - Ладно, пойдем, - продолжил Денис, - нам надо еще выход найти, чтобы избежать встречи с туманом, иначе от нас самих только вздох и останется. Рваный, посмотри, что в том тоннеле, Сорока, ты в том.
  Выбранный ими последний раз коридор снова делился на три других. Впереди был явный завал, так что оставалось лишь два варианта. Вернее, был и третий. Вернуться назад в надежде, что туман там уже рассеялся, но его никто даже рассматривать не желал. Сорока пошел осматривать левый, а Рваный - правый коридор. Заговорила, вдруг, девочка, повернувшись к Денису.
  - Это не правда! - сказала она, заглядывая ему в глаза. - И ты это знаешь!
  - Что знаю? Что неправда? - не понял тот.
  - Духи есть! И тебе это хорошо известно.
  - Почему мне?
  - Потому что тебя-то они каждый день навещают, каждый день мучают.
  - Откуда?.. - похолодел Денис. - Черт побери, Алиса! Какого хрена тебе вообще от меня надо? Кто тебе вообще рассказал?
  - Это пока не важно, - загадочно улыбаясь, ответила та, не обращая внимания на взбешенный вид Дениса, от чего тот несколько успокоился. - Я всего лишь хочу тебе помочь. Хочу, чтобы они не мучали тебя больше. Хочу помочь.
  - Так, - еще больше нервничая, начал Денис. - Скажи мне, пожалуйста... Мне сегодня приснился другой сон. Не такой, как обычно. Это твоих рук дело? Это ты?
  - Нет. Это туман. Его вмешательство было. Я пугать не люблю.
  - Значит, ты можешь... - неуверенно заговорил Денис, не зная, как продолжить.
  - Я могу не только стереть эти сны, - продолжила она за него, сказав почти точь в точь мысленную фразу Дениса. - Я могу успокоить. Излечить. Исправить. Исправить твое сознание, которое изменилось уже давно. Отпусти их, Денис. Мертвым нет места с живыми. И живым с мертвыми тоже. И ты это знаешь! Просто не хочешь отпустить. Вот они тебя и мучают!
  - Никто меня не мучает! - воскликнул Денис. - Это просто сон! Просто сон.
  - Это кошмар, - спокойно возразила Алиса, не выдержав. - Ядовитый кошмар, который отравляет твою жизнь. Дай руку. Я тебе покажу.
  - Чего покажешь? - недоверчиво переспросил тот, - красивые светящиеся фигурки? Как в прошлый раз, в тоннеле?
  - Духов! - серьезно сказала девочка, закатив глаза совсем, как взрослая. Она подошла и взяла Дениса за руку. - Видишь ли, прежде, чем изгонять, в них нужно поверить.
  Когда рука Алисы оказалась в руке Дениса, все изменилось. Быстро и сразу, хотя никаких изменений в ощущениях своего тела Денис не заметил. Девочки рядом не было, но он ощущал ее руку в своей.
  Теперь он находился на какой-то давно заброшенной станции, посреди платформы и в окружении людей. Вернее их мертвых копий. Причем, со всеми дефектами, от которых они умерли. С которыми они покинули мир живых. Они окружали его плотной толпой, были слегка прозрачными, из-за чего были видны стоящие за ними другие призраки, и как-то странно светились неясным и мутноватым светом. Искаженные от боли, ярости, злобы и от всевозможных увечий, лица раздраженно смотрели на него, как будто он один был виновен в их гибели. В гибели всех собравшихся здесь людей. И от них веяло холодом, пробирающим до костей. Во взглядах читалась неприкрытая ненависть.
  Денис поежился. Откуда-то из ног начал пробираться страх, приковывая его к месту. Прямо перед ним, в толпе призраков, и возглавляя их, стояли его жена и сын. Их лица ничуть не отличались от лиц вокруг, и они также ненавидели Дениса, как и все остальные.
  Денис хотел было отойти, но уперся во что-то. Он резко обернулся. На него скалился какой-то бомж со сломанной рукой, из которой торчала кость выше локтя, и топором в голове. А за ним, насколько хватало глаз, - толпа мертвых. Он был окружен. Он еще несколько раз обернулся, чувствуя, как в нем поднимается паника, потом, повернувшись к Ольге с проломанной до самого позвоночника грудной клеткой и глядя ей прямо в ненавидящие, презирающие глаза, спросил:
  - Что вам от меня надо? - женщина при его словах улыбнулась, приподняв с презрением верхнюю губу и правую бровь. Потом расхохоталась. Под высокими сводами станции ее смех прозвучал как-то зловеще, разносимый гулким эхом. Мертвые вокруг заулыбались, искажая и без того обезображенные лица. Даже Пашка и тот улыбался той половиной лица, которая еще осталась от упавшего на голову камня.
  - Милый... - протянула Ольга, улыбаясь, а потом, вдруг, зашипела. - Почему ты убил нас?
  Она зашипела так резко, что Денис дернулся назад, опять уткнувшись спиной в кого-то. Его грубо отшвырнули, отчего он уткнулся уже в Ольгу, прижавшись к ней телом. Эта встреча обожгла его, как раскаленный огонь, и он быстрее отошел от нее.
  - Я вас не убивал! - воскликнул он обиженно. - Это не я! Слышишь? Я не виноват!
  - Виноват! Виноват! - раздались голоса отовсюду вокруг. Заголосили все мертвые, поднимая руки и указывая на него пальцами, а у кого их не было - руками-обрубками.
  - Нет! - закричал он, пытаясь перекрыть гул голосов, переходящий в рев. - Это не я! Вы не понимаете!
  Но мертвые его не слушали, все больше распаляясь. Вдруг, его жена, его любимая жена, бросилась на него, вытянув вперед руки и метя в глаза. Он увернулся, но тут как тут подскочил Пашка, укусив его за ногу. Денис откинул его прочь, в это время Ольга, развернувшись, врезала ему пощечину. Тяжелую, жесткую, обдирая кожу на щеках Дениса грязными ногтями. Потом набросились все...
  - Денис! - он, вдруг, понял, что кричит Алиса, и огляделся. Его переход в обычный мир был таким же внезапным, как и его путешествие туда, в мир мертвых, на заброшенную станцию. Опять вокруг заваленные коридоры из красного кирпича, а рядом стоит побелевшая Алиса.
  - Прости! - попросила она. - Надо было раньше забирать тебя оттуда.
  - Откуда? - не понял Денис. Ему все еще казалось, что он видел страшную галлюцинацию, но тело тряслось, а на лбу выступил пот - настолько реальной казалась эта галлюцинация.
  - Из мира духов. Я не знала, что они нападут на тебя. Поранят...
  - Поранят? - удивился Денис и, вдруг, ощутил боль в ноге и на щеке. Он посмотрел на ногу. Из прочной штанины был вырван кусок ткани, а на коже ноги алел кровью маленький укус. Там его укусил Павел. Потом он потрогал щеку. На ней ощущались царапины, и было влажно. Он посмотрел на руку. Та была в крови. Здесь его ударила Ольга.
  - Это невероятно, - прошептал он, чувствуя, что ему делается дурно и темное пятно начинает расползаться в глазах все шире и шире. Он осознал, что его шатает, и сел. Прямо на холодные мокрые осколки кирпича, стараясь дышать глубоко и часто.
  - Извини, это я виновата! - присела рядом девочка. - Не надо так надолго было оставлять тебя там. Но по-другому бы ты не поверил.
  Из правого тоннеля неожиданно выскочил Рваный. Он остановился у перекрестка, вскинув и направив автомат на девочку.
  - Что ты сделала? - заорал он. - Я спрашиваю, что ты с ним сделала? Отвечай!
  - Ничего, - повернулась девочка к нему.
  - Тихо, Рваный! Успокойся! Со мной все в порядке! - Денис посмотрел на него удивленно. Темнота немного рассеялась и слабость исчезла. - Ты чего? Сума съехал, что ли? Она-то тут при чем?
  - Но, Денис... Ты сидел тут весь бледный, вот я и подумал...
  - Что? Что девчонка меня уделала? Ты че, Рваный, совсем рехнулся? На всю голову? Опусти автомат, сейчас же! - Тот как-то нехотя подчинился, а Денис посмотрел на девочку.
  - Что случилось? Где я был? Что это за станция?
  - Это мир мертвых, - спокойно ответила она. - Вернее, один из миров. Ты побывал там.
  - Эта станция их мир?
  - Нет. Просто ты оказался на станции. Твоей голове так легче.
  - Постой, а че мертвые такие злые? Что я им сделал?
  - Ничего. Они злые на всех живых. Просто потому, что мы живы, а они нет.
  - Но... Ведь Ольга любила меня!  И Пашка...
  - В этой жизни, а там, где они сейчас, они просто мертвые, да и к тому же не могут перейти в следующий мир.
  - То есть, как? Они что не умерли?
  - Нет, умерли! - уверенно сказала Алиса. - Просто ты их не отпускаешь, вот они и здесь, в своеобразном промежуточном мире.
  - Как? Я их всех не отпускаю?
  - Только Ольгу и Пашку. А остальных другие не отпускают, или их непогребенные тела держат здесь.
  - Бог мой, - прошептал Денис, уставившись в пол. - Как же это?
  - Бог тебе здесь не поможет, - уверенно заявила Алиса, - а я да!
  - Ну и что мне делать?
  - Просто доверься мне и дай свое согласие.
  - И ты излечишь меня? Сейчас?
  - Нет, на это потребуется некоторое время. И действовать я буду, когда это мне надо, вернее, когда ты об этом ничего знать не будешь. Ну как? Согласен?
  Денис некоторое время обдумывал предложение Алисы, сидя на полу. Не обманывает ли она его, не заставляет ли открыться ей для своих целей? Он осознавал, что с девчонкой что-то не так, но что? И опасно ли это для него? Но, черт побери, укус и царапины были очень даже реальные, а ненавидящий взгляд пусть и мертвых, но любимых жены и сына был, словно удавкой на шее. И Денис медленно произнес:
  - Хорошо. Делай, что считаешь нужным, - и посмотрел на Рваного. Тот хмурился. Походу, он ничего не понимал. Денис, внезапно, расхохотался, представляя, как должно быть сейчас непонятно Рваному то, что он увидел и услышал здесь. Дебильный такой для него непосвященного получился разговор маленькой девочки и взрослого дяденьки.
  - Ну и рожа у тебя, Шарапов! - сказал он.
  - Кто? - было видно, что он обиделся.
  - Да фиг его знает, кто. А ладно. - Из левого коридора вылетел Сорока. Было видно, что он бежал.
  - Что у вас тут творится? Че орете-то, как идиоты? Напугали, блин, - и он сплюнул.
  - Да, ладно, - махнул рукой Денис. - Проехали... Что вы там накопали? Рассказывайте.
  - У меня все глухо, - первым начал Рваный, присев на одно колено. - Там метров пятьдесят нормально, а вот дальше завал на завале. Еле перебрался. Потом еще метрах в пятидесяти коридор уходит под воду. Не пройти там.
  - А у меня все нормально. Метров сто прошел и никаких завалов. Дальше тоннель идет куда-то вверх и поворачивает налево. Че там дальше, не знаю. Вы орать начали, вот и пришлось бежать. Ну что? Че делать будем?
  - Что-что. Нам в любом случае надо куда-то идти, а то туман, мне кажется, уже рядом. Вот и пойдем, Сорока, по твоему коридору.
  - А че не по моему? - наигранно обиделся Рваный.
  - А там, извини меня, не коридор, а тупик. А нам тупики противопоказаны. Все. Почапали.
  И они повернули налево. Этот коридор отличался от предыдущих. Во-первых, он был не такой разваленный, как остальные, во-вторых, камней по его краям не было, а в-третьих, красный кирпич скрывался за толстым слоем штукатурки, на котором даже несколько раз попадались рисунки. Сорока назвал их фресками. Очевидно, этот коридор предназначался для чего-то особенного, или вел в какое-нибудь особенное место.
  - Аккуратней, мужики, - проговорил Сорока, осаждая быстрые шаги Дениса. - Если коридор и правда куда-то ведет и если это что-то ценное, то, скорее всего, оно все еще охраняется.
  - Кем? - поинтересовался Рваный. - Тут даже костей нет. Все съел туман, по ходу.
  - Не кем, а чем. Обычно, тайники в таких местах снизу и доверху прямо-таки напичканы всякого рода ловушками, причем смертельными.
  - Я смотрю, ты много знаешь об этом?
  - Ну, есть немного, - отмахнулся Сорока. - В довоенные годы археологом пытался стать. Не доучился, увы.
  - Может, знаешь тогда, зачем людям нужны были все эти сооружения? - Рваный обвел руками все вокруг.
  - Знаешь, - попытался сформулировать Сорока, - бытовала такая народная мудрость раньше, что сокрыто хорошо от любопытных глаз только то, что спрятано под землей. Ну, скажем, еще в царские годы было любимым делом строить всякие там потайные черные ходы, чтобы в случае чего избежать какой-нибудь угрозы. Да и сокровищницы цари и всякие там дворяне любили стоить под землей. Потом, когда к власти пришли большевики, то стало еще хуже. Те любили мучить людей, не подверженных их влиянию, и убивать. Для этих целей людей либо вывозили в лес, либо держали в подземельях. В годы Второй Мировой, когда немцы почти дошли до Москвы, людям ничего другого не оставалось, как уйти под землю. Москва тогда почти целиком была разрушена, прямо как сейчас. Вот люди и жили в подземельях и использовали их, как бомбоубежища. Потом появилось метро, сами знаете, что это такое. А в последнее время мода пошла на целые подземные здания, которые строили под их оригиналами, автомобильные многоярусные подземные парковки, а также всяческие подсобные помещения и лаборатории. Естественно, при строительстве новых подземных сооружений частенько использовали старые, а все остальное, что не использовалось от старых помещений, заграждалось кирпичной или бетонной перегородкой. Время шло, люди менялись, старые планы сооружений забывались. Так что никто не знает, куда выведет то или иное помещение или коридор, ежели хорошенько копнуть. Я вообще склоняюсь к мысли, все пространство под Москвой было перерыто по несколько раз.
  - М-да, - протянул Рваный. - Так ведь мы можем плутать здесь до конца своих дней.
  - Стой, Денис, - прокричал Сорока, когда тот занес уже ногу для следующего шага.
  - Чего? - обернулся он.
  - Погоди. Не торопись. Ты сейчас чуть в ловушку не угодил. Так, отойди. - Сорока отодвинул Дениса в сторону. Он осмотрел место, куда только что хотел ступить Денис, затем взглянул на пол, потолок и стены, а потом велел отойти всем назад. Когда все так и сделали, он поднял с пола кирпич и бросил его в ту сторону. Как только камень коснулся пола, тот сразу ушел вниз. Три метра пола провалились, а на поверхности показались длинные и острые шипы. Все, мягко говоря, были в шоке, ведь если бы Денис наступил вместо камня, брошенного Иваном, то от них бы всех сейчас получилось решето. Через некоторое время шипы ушли вниз, а пол также плавно встал на место.
  - Вот, видите? - спросил Сорока. - Значит, мы идем к какому-то тайнику. Хотите мое мнение? - он дождался, когда все кивнут, и произнес: - Если там тайник, то выхода мы там точно не найдем. Стоит ли нам продолжать путь туда? Рисковать, так сказать?
  - А нам больше некуда идти, - развел руками Денис. - Кроме того, мы и так рискуем, оставаясь здесь. А, вдруг, тайник этот там с чем-то соединяется, в смысле, с черным ходом каким-нибудь что ли? Попробуем.
  - Ну, тогда, может, я поведу? - предложил Сорока, остальные только усиленно закивали.
  - Это просто. - Сорока пошел вперед. - Кнопочки, которыми механизм приводится в действие, легко узнать. Особенно в темноте. Надо всего лишь опустить фонарик пониже и тогда выступы и будут теми самыми кнопочками, которые приводят механизм в движение. - он вытащил фонарик из-за пояса и переложил в больную руку и, вдруг, вскрикнул, схватившись за нее здоровой.
  - Черт!
  - Что? Опять рука? - Спросил Денис, не зная, что делать.
  - Да! Она самая. И все еще хуже. Болит уже вся.
  - Постарайся ей не пользоваться! На ночь встанем, тогда посмотрим, что можно сделать. - Денис все еще не верил, что они станут подкормкой ТУМАНу-С. Лучше не думать о будущем, чем постоянно его бояться. Так они хоть что-то могут делать. Их не сковывает апатия, они стремятся бороться, жить, идти вперед. А может все повернется и так, что с туманом бороться, вообще не придется.
  - Давай, Иван, - проговорил он негромко, - может там наше спасение.
  Сорока взял выпавший из больной руки фонарь в здоровую и, положив его на пол, направил в сторону их движения. Сразу на подвижной плите пола стали отчетливо заметны пять бугорков, тени от которых теперь ясно были видны невооруженным взглядом.
  - Вот, пожалуйста. - сказал Сорока. - Теперь переходите плиту, перешагивая через эти выступы, и подождите меня. Я первым пойду.
  Осторожно ступая, они по очереди перебрались через плиту. Последним шел Сорока, после чего возглавив группу, он повел их вперед. Впереди было нечто неизведанное и таинственное, защищенное коварными ловушками, а где-то сзади, может уже несущийся за ними на всех парах, их преследовал туман. И неизвестно еще, что было хуже. Туман или ловушки.
  Вперед они продвигались очень медленно. Сорока обшаривал лучом фонаря все впереди с крайней тщательностью и предельным вниманием, ибо каждое неверно принятое им решение могло стоить им всем жизни. Несомненно, в этой роли он чувствовал себя намного уверенней, чем в роли бойца. Было видно что ему очень нравится не столько сама опасность, сколько атмосфера таинственности и какой-то загадки, пусть даже опасной. Ему бы очень подошла профессия археолога. В этом были уверены все. Но как жестоко порой жизнь ломает все наши замыслы и планы, заставляя заниматься не тем, чем хочется, или тем, что желаешь и любишь.  У Сорока даже усы топорщились как-то бодрее и веселее, и он совсем не обращал внимания на свою больную руку.
  Он провел их еще через две плиты, а также указал на отверстия в стенах, которые, по его словам, могли выпускать что-то типа стрел или дротиков, или, еще хуже, отравленный газ.
  Далее коридор стал еле заметно подниматься. Внезапно, Иван резким движением руки всех остановил. Впереди что-то темнело. Это что-то неясной грудой лежало на полу коридора, и не было похоже ни на кирпич, ни на камень. Они медленно двинулись вперед, крепко сжимая в руках автоматы, а Алиса - локоть Дениса. На расстоянии тридцати метров в неясном свете фонаря разглядеть подробности не удавалось. Когда они подошли ближе и осветили груду, стало ясно, что это человек. Мертвый человек. Денис с Сорокой приблизились, и Иван посветил на лицо. Денис сразу узнал убитого.
  - Один из торговцев. - Сказал он. - Вот значит, куда они подевались. Тоже, видно, решили спасаться катакомбами, но неудачно.
  - Но его убил не туман, - тут же добавил Сорока, указывая на множественные раны на теле убитого. - Очередная ловушка. Причем, товарищи его бросили, так и не дождавшись его смерти. А умер он от потери крови минут тридцать назад, один и в агонии. Вон, еще теплый.
  - Что будем делать? - Спросил Рваный.
  - А что мы можем? Пойдем дальше. - Денис посветил вперед. Тут же мимо них с печальным вздохом метнулись какие-то неясные тени, а свет фонарика уперся в стену. Тупик!
  - Ну вот, приплыли! - недовольно констатировал Рваный. - Чего и следовало ожидать.
  - Погоди, - остановил его Сорока. - Как думаешь, зачем тупик так серьезно охраняется?
  - Ты прав, Иван, тут что-то не то.
  - Надо обследовать стену, добавил Денис, и они старым, проверенным способом прошли плиту, на которой лежал труп торговца, и подошли к стене, отрезавшей путь дальше.
  - Посвети-ка мне, Денис, - попросил Сорока и, выудив из кармана куртки старую бензиновую зажигалку, чиркнул кремнием. Весело заплясал огонек, согревая руку и создавая вокруг себя пятно света.
  - Прикольно! Где достал? - бросил Рваный.
  - Там уже нет. - ответил Сорока и поднес руку к стыку между стенами. - Сейчас посмотрим.
  Огонек, когда его поднесли к стыку, резко заколыхался.
  - Ну вот. Что и следовало доказать. Сквозняк-с тут-с, - повернулся Иван к остальным. – Значит, там что-то есть. Теперь надо понять, как ее открыть.
  Он тем же способом, что и раньше, посветил по периметру скрытой двери и нашел незначительное углубление, потом, довольно посмотрев на друзей по несчастью, надавил на него. Прошла, наверное, целая минута, прежде чем раздался скрежет скрытых механизмов и стена, преграждающая им путь, пришла в движение, отползая в сторону. Пахнуло затхлым и пыльным воздухом, и черный зев скрытого помещения открылся.
  Сорока первый сунул голову в образовавшийся проем и посветил вокруг, затем спокойно шагнул внутрь. Следом в помещение вошли и остальные. Это была небольшая комнатушка, такая же пыльная и грязная, как и все остальное в этом пришедшем в упадок мире. Единственными предметами мебели здесь были стол, стул и металлический ржавый шкаф, стоящий в углу. В конце комнаты, за столом, имелась обыкновенная деревянная дверь.
  - Очевидно, охранно-пропускной пункт, - заметил Иван. - Вон и шкаф для хранения оружия имеется. Пойдем дальше. Мне интересно, что в следующей комнате.
  От прикосновения Сороки дверь просто повалилась на пол и подняла тучу пыли, так что еще некоторое время все чихали, прежде чем, получше оглядеть комнату. Она была более обширна, чем предыдущая, но свободного места в ней было намного меньше. Практически все свободное пространство занимали шкафы и стеллажи, на которых покоились запыленные и потрепанные временем книги. Путники пошли вдоль них, выхватывая светом фонариков незнакомые фамилии авторов, а где корки книг и какие-то свитки вообще без всяких фамилий.
  - Ого! - Сорока углядел что-то знакомое, шагая впереди. - Ленин! Полное собрание сочинений! А вот и Капитал Маркса. Тут, по ходу, целая библиотека идеологической литературы.
  - Да! - подтвердил Рваный. - Эту бы библиотеку, да на Красную ветку продать, тогда б, наверное, все метро купить можно было бы. А вот это тебе, Денис, интересно будет.
  Он протянул руку к одной из полок и вытянул оттуда не очень толстую книжицу.
  - На. Держи. Может, чего и понравится. - Денис стряхнул пыль с обложки и прочитал: "Маяковский. Стихотворения.", потом, аккуратно обернув книжицу бумагой, убрал ее в рюкзак. Надо будет как-то почитать.
  Они пошли дальше. Следующее помещение оказалось достаточно большим, чтобы лучи фонарей не смогли достать до противоположного его конца. Но, когда они дошли до середины, все встало на свои места. Это было что-то типа атриума, или аудитории. Оно было круглым. По его периметру ступенями располагались лавки, а в центре, где лавок не было, стоял небольшой помост с трибуной. Свод помещения поддерживался массивными колоннами, которые даже если б они втроем взялись за руки, то не смогли бы обхватить их.
  Сорока пошел осмотреть какое-то помещение, находившееся по правую сторону от них, Рваный - по левую, девочка же просто стояла, закрыв глаза, и думала о чем-то своем. Денис же забрался на трибуну и огляделся вокруг, на невидимых людей, некогда взиравших на эту трибуну и внимавших каждому слову говорившего. И он в который раз поразился способности прежних людей заострять на себе всеобщее внимание. Любили, конечно, повыделываться и сейчас, но не в таких масштабах. Каким великим и значимым, должно быть ощущал себя рассказчик, находясь на этой трибуне. Как, по ходу, упивался вниманием тысяч слушателей, сидящих на ступене подобных скамейках, уходящих под своды помещения, к своей персоне. Заряжался этой мощной и невидимой энергией, которая и давала ему власть над ними. Этому способствовала и сама форма помещения, и его мощная акустика, и те книги в соседнем помещении, которые были подобраны так специально, чтобы слушатели, уже не задумываясь, верили во все, что им говорили. И делали тоже. И, возможно, в одном из таких помещений, в одном из городов мира, сейчас уже неважно в каком, и зародилась всепожирающая искра войны, которая поглотила всю землю, всю старую жизнь и родила новую, которая, как антипод, старалась подмять и уничтожить старую. Вернее, последние ее угольки, такие, как метрополитен, которые еще держались, пытаясь бороться и брыкаться из всех своих сил, пытаясь выжить и воспламениться новой жизнью.
  Денис стряхнул с трибуны пыль и поднял к глазам несколько листов, лежащих там. Возможно, последние листы, которые побывали на этой трибуне, с, возможно, последними словами, которые были произнесены здесь, в этом обширном помещении для идеологической обработки. Он начал читать:
  "Товарищи! Да не взовьется над нами навечно бело-сине-красное знамя буржуазной революции, произошедшей двадцать лет назад. Да не пройдут даром светлые семьдесят лет коммунизма, пройденные нашей страной. Нас не сломила война с фашистами в сорок первом, нас не сломило десятилетие голода и разрухи, случившееся следом. Так значит, не сломает нас и иго буржуазной западной интервенции, обманом пытающееся завладеть умами нашего народа и нашей страной, нашими природными ресурсами. Направим же нашу ненависть на буржуазных прихвостней, которые за годы нового порядка в стране успели развалить ее и разграбить. Направим наш гнев на головы людоедов, пожирающие умы и души россиян. Восстановим справедливость и порядок в нашей стране!..."
  Да... По ходу, веселенькие времена были перед войной. Почти, как сейчас между Ганзой и Красными. Вот только людских ресурсов сейчас нет, и поэтому развитие войны не нашло своего продолжения до полного уничтожения или порабощения одной из сторон. Так. Мелкие стычки и одноразовые уколы, не приносящие результата или удовлетворения.
  - Ого! - послышался голос Сороки. - Бог ты мой!
  Денис сразу же соскочил с трибуны и, подняв автомат, ринулся в его сторону, но опасаться, похоже, было не чего. Сорокины восклицания повторялись все чаще и чаще со все возрастающим удовольствием, удивлением и благоговением в голосе.
  - Ты только посмотри! - воскликнул он, когда Денис вбежал в комнату, где тот находился. Подумать только! Годы поисков и изысканий все же увенчались успехом! И находку эту сделал я! Офигеть!
  Иван ходил по комнате кругами, гладя руками каждую ее часть с таким трепетом, какого Денис в людях еще не видел. В центре комнаты стоял массивный резной стол, прямо как у начальника Бауманской, а также массивное кресло. И больше ничего. Зато вот стены и потолок покрывали картины, иконы, зеркала и мелкие шкафчики, встроенные в стены, которые обрамлялись искусно выполненной резьбой по какому-то темно желтому полупрозрачному камню. Вот это было действительно красиво. Свет фонарей проникал сквозь камень, подсвечивая его изнутри, отчего казалось, что внутри камня течет своя никому не понятная жизнь.
  - Что это? - прошептал Денис.
  - Что? Ах да! - Сорока, вдруг, развел руки в стороны, словно охватывая все это великолепие. - Это, мой друг, Янтарная комната! - и, видя, что никаких проблесков знания на лице Дениса по этому вопросу не возникает, добавил: - Янтарная комната! Она исчезла из царского дворца в Санкт-Петербурге больше ста лет назад. И все эти годы поисков ничего не дали. Ничего! Кто бы мог подумать, что она все эти годы была в Москве, скрытая от глаз людей толщей земли. Никому не доступная. И вот я ее нашел!
  Сорока был искренне рад, что совершил такую находку. Такую драгоценность, о которой в былое время ходили лишь легенды и которую постоянно искали люди. И вот как вышло. Она нашлась, но нашлась в тот момент времени, когда опять стала не то чтобы никому не доступной, а просто никому не нужной. Да. Были такие люди, как Василий Прокофьевич, которые гонялись красотой всю свою жизнь и тратили на нее все, что у них было, но их были единицы. Самым ценным сейчас стало другое. Оружие, патроны, вода, еда и книги, которые могли дать знания, а не золото и алмазы. Даже бензин и тот никто не променял бы на всю эту комнату целиком. Денис вздохнул.
  - Ладно, Сорока, пошли, - неуверенно проговорил он. - Все равно нам ее не забрать отсюда.
  - Но это... Это... - обиженно начал тот, но Денис прервал его.
  - Забудь. Просто, забудь. Слишком поздно ты ее нашел. Слишком поздно...
  - Эй, - завидев их, крикнул Рваный с кислой миной на лице. - У меня для вас есть две новости. С какой?
  - С плохой, - буркнул Денис, понимая, что и хорошая новость так себе.
  - Значит, это. Другой выход завален. Увы, - он развел руками.
  - А хорошая? - спросила Алиса с надеждой во взгляде.
  - Хорошая - выход все же есть.
  - Блин, - взвыл Сорока. - Тоже мне любитель приколист нашелся. Е-мое...
  - Тихо! - рявкнул Денис, прервав начинающийся спор. - Прикольно это или нет, но решать это уже не нам. - Он указал в направлении двери, откуда они пришли. Там медленно и целенаправленно по атриуму начинал расползаться туман. Все такой же живой и подвижный, он медленно начал заполнять собой все пространство, как будто знал, что людям деваться некуда, и они никуда от него не денутся. Он смаковал будущую расправу, заставляя людей холодеть от ужаса, от скорого уже небытия, которое неминуемо за этим последует.
  - Денис! - Девочка дергала его за рукав. - Дай мне свой нож!
  - Зачем?
  - Дай! - Казалось, все напряжение, которое наполняло Алису все это путешествие по катакомбам, вдруг, вылилось наружу, и было вложено в этот ее последний крик. Денис, думая, что сейчас прямо на его глазах состоится суицид, все же не осмелился ей перечить и протянул девочке нож... Тяжелый и острый, армейский нож...