— Глуши мотор.
Заскрипели тормозные колодки. Последний раз лязгнув колесами, мотовоз остановился. Фары, установленные на вертикальной металлической раме спереди, погасли сразу, как только смолк рокот двигателя. В мгновенно наступившей тишине туннель сразу погрузился во тьму, но тут же вспыхнули налобные фонари охранников. Лишних людей Лосев решил не поднимать, пост как раз сменялся, поэтому послал с мотодрезиной Гуляева и Петровича, приказав прихватить ранцевый огнемет с поста. Сам Лосев, понятно, остался на станции, работа по зачистке — не для начальника станции, у него и других забот хватало.
— Приехали, — преувеличенно спокойно сообщил Федор, оставаясь на сиденье мотовоза. Луч его ручного фонаря, скользнув по выщербленным временем бетонным стенам тюбинга, уперся в темнеющий проем, выхватив часть уходящего вглубь прохода.
— Точно здесь? — каким-то неживым голосом уточнил Вовчик Гуляев. Развязной наглости, которую тот демонстрировал на станции, у парня поубавилось. Димка подумал об этом не без злорадства. Работая челноком, он привык переносить мрачную и пугающую атмосферу тоннелей без особых последствий для себя, и то иной раз нервы сдавали. Неудивительно, что бравый охранник, не выползавший в туннель дальше привычного поста, чувствовал себя здесь явно не в своей шкуре.
— Помолчи минуту, и сам услышишь, — насмешливо посоветовал Димка. — Туннель сам расскажет все, что необходимо, главное уметь его слушать. А то вы там на постах все, как глухие. Только и знаете, что людей прожекторами слепить.
— Стажер, от твоей дурацкой болтовни голова болит, лучше сам заткнись, — Гуляев скривился так, словно проглотил гнилой гриб.
— Умолкните оба, хватит вам уже цапаться, словно дети малые, — укоризненно вмешался Петрович.
После трескучего двигателя мотовоза привычные звуки тюбинга вернулись не сразу. Димка напряженно ждал, когда послышится из темноты жутковатый смех. Но словно в насмешку над его страхами и опасениями был слышен только привычный фон — тихий шепот воздуха, слабое потрескивание стен и шорох осыпающихся частичек.
— Что-то твой туннель ни хрена не рассказывает, — раздраженно бросил Вовчик. — Так, е-мое, я не собираюсь тут сидеть вечность, делаем работу и убираемся к чертовой матери.
А не такой уж Гуляев и трус, невольно признал Димка.
— Я тоже так думаю… — одобрительно кивнул Федор. — Лучше сделать и жалеть, чем жалеть, что не сделал. А время не резиновое. Действуй, Гуляев.
— Обойдусь без твоих приказов, — огрызнулся охранник.
Честно говоря, у Димки, как и у Федора, определенно не собиравшегося покидать сиденье мотовоза, не было ни малейшего желания снова смотреть на ту мерзость, которую они обнаружили по пути на Электрозаводскую. Но остаться в стороне он не мог. Пусть он и челнок, и не его обязанность зачищать туннель, но оружие в руках держать умеет не хуже других. Да и глядя на пожилого и грузного Петровича, который слез с мотовоза сразу после засуетившегося Вовчика Гуляева, оставаться наблюдателем ему, молодому, было просто стыдно.
Петрович, натужно пыхтя, словно после долгой и утомительной пробежки, помог напарнику надеть и закрепить на спине ранец огнемета. Мечущиеся по стенам туннеля зайчики фонарей, закрепленных на лбах ремнями, повторяли каждое их движение. Собственно, «ранец» представлял собой трубчатую раму, на которой крепились два металлических баллона — в большом содержалось два десятка литров огнесмеси, в малый закачивался под большим давлением воздух. Большой баллон гибким армированным шлангом соединялся с брандспойтом, похожим на причудливый длиннорылый пистолет. Весил весь этот «ранец» около тридцати килограмм, неудивительно, что Петрович взвалил такую тяжесть на молодого напарника, сам бы он не потянул. Ремень автомата Вовчик закинул на шею, оставив его болтаться на груди, а металлическое сопло брандспойта стиснул в руках. Включил работающий от блока батареек калильный воспламенитель, убедившись, что вольфрамовая нить заалела в темноте на конце брандспойта, ослабил вентиль подачи сжатого воздуха. Все охранники Бауманского Альянса проходили обучение для работы с огнеметами, а любой пост был укомплектован хотя бы одним таким аппаратом — на случай нашествия всякой нечисти, вроде крыс, или чего, тьфу-тьфу, похуже. И хотя на перегонах Бауманского Альянса до сих по было тихо, но береженого, как говорится... Так что Вовчик хоть и заметно нервничал, но действовал вполне уверенно.
— Ну, с Богом, — обронил Петрович, когда последние приготовления закончились, и пора было переходить к делу.
Оба охранника осторожно вошли в проход. Петрович держал свой автомат стволом вверх — не хватало еще пальнуть в баллон с огнесмесью, но готов был при необходимости пустить оружие в ход.
Втроем в узком проходе было делать нечего. Димка остался снаружи, собираясь, если что, в любой момент броситься на помощь. Влажные от волнения пальцы скользнули по рычажку предохранителя, проверяя его положение. Уже в который раз. Для него это давно стало манией. С тех самых пор, как во время злополучного выхода на поверхность, автомат отказался стрелять в самый неподходящий момент. Впрочем, его вины в том не было — в момент нападения шилоклюва, когда Наставник пихнул его на Натуралиста, чтобы убрать с пути твари, предохранитель переключился от случайного удара. Но неприятный факт остается фактом — Димка не сообразил проверить, даже в голову не пришло, что такое может случиться. И когда их группа выбралась из подвала бывшей типографии на поверхность, он не смог стрелять. Поэтому старшим сталкерам пришлось отдуваться самостоятельно…
Даже сейчас стыд жаркой волной прокатился по лицу от этого позорного воспоминания. Димка стряхнул головой, прогоняя непрошенные и несвоевременные мысли. Да к черту это все. Давно уже это было, никто кроме него и не помнит.
Охранники дошли до поворота. И тут же заработал огнемет. Плотная огненная струя ярко и шумно вспыхнула, прожигая тьму куда мощнее любых фонарей… И погасла. Послышалась ругань Гуляева, что-то удивленно сказал Петрович. Затем оба охранника, совершенно спокойно развернувшись к гнезду тварей спинами — у Димки от изумления даже рот открылся, и неспешным шагом выбрались обратно в туннель. Из прохода тянуло гарью, резким запахом огнесмеси, и теплом. Даже от одного залпа воздух успел ощутимо нагреться.
— Вы че творите? — обеспокоенно окликнул охранников Фёдор, переводя луч фонаря с одного на другого. — Петрович, жить надоело что ли? Гуляев известный растяпа, но ты?! Огнемет сдох, так спинами-то зачем поворачиваться?
— Огнемет в порядке, Федь, — вполне миролюбиво пояснил Петрович, помогая напарнику скинуть тяжелую раму с баллонами со спины.
— Да не было там ничего, кроме паутины! — буркнул Гуляев.
— Что значит — не было? — недоверчиво переспросил Федор, переглянувшись с Димкой.
— А то и значит! Просто паутина, и ничего больше! Я для профилактики пальнул! Чтобы всяким недоумкам в следующий раз со страху невесть что не мерещилось. Видал я ссыкунов, е-мое, но чтоб таких…
— Ты поаккуратнее с выражениями, — Димка неприязненно насупился.
— А то что? Что?!
— Тихо, тихо, Вовка, тихо, — успокаивающе встрял Петрович. Вдвоем охранники в четыре руки аккуратно водрузили огнемёт на грузовую площадку мотовоза. — Ну, показалось людям, так лучше перебдеть, чем недоглядеть…
— Да я уже спать давно должен, а не по перегону шастать! — Гуляев зло сплюнул. — Все, везите нас обратно!
— Остынь, Гуляев, — посуровевшим голосом осадил парня Федор, которому в кои-то веки расхотелось острить. — А ты, Петрович, стыдись, ведёшься на пустую болтовню, как малолетний. Не могло нам показаться обоим сразу. Ты-то хоть это должен понимать.
— Тогда куда они делись? — со вздохом поинтересовался пожилой охранник.
— Может, они смылись? — неуверенно предположил Димка. Ситуация и в самом деле получалась дурацкой. — Не стали ждать, когда мы их поджарим?
— Хочешь сказать, они знали, что мы едем их поджаривать? — Гуляев презрительно осклабился в ответ на такое предположение. — Стажер, да ты никак сушеных грибов обкурился.
Димка снова молча проглотил ненавистного «стажера». Реагировать на такие дешевые выпады — все равно что собак дразнить. Он давно для себя решил, что вестись на такое не станет.
— Ша, успокоились все, — Петрович взобрался на площадку мотовоза, кряхтя, уселся поудобнее. — Что дальше решим? Будем искать или возвращаемся?
— Не было приказа искать, — буркнул Гуляев, которого перспектива поисков совсем не обрадовал — как, впрочем, и остальных.
— Извини, Петрович, но приказа доставить вас обратно я тоже не получал, — покачал головой Федор. — Мы и так уйму времени потеряли, нам с заказом нужно спешить. Так что есть только два варианта — или вы топаете обратно на своих двоих, или едете дальше с нами. Остаток ночи отдохнете в гостевой палатке на Бауманской, а утром уедете на мотовозах рабочих. Наше начальство по любому утром пошлет нормальную команду по зачистке, так что бросайте вы это дело. Я уже и так не рад, что пришлось втянуть вас в эту затею, но кто ж знал, что Лосев решит перестраховаться на ночь глядя.
Подумав, оба охранника согласились со вторым вариантом, при этом Гуляев не преминул грязно выругаться, впрочем, его ругать утонула в трескотне заработавшего двигателя. Вспыхнувшие фары разогнали тьму впереди на два десятка метров, лязгнули сцепки тормозов, и мотовоз двинулся в путь. Привычный шепот туннеля отступил, сдавшись под натиском шума, издаваемого человеческим творением — двигателем внутреннего сгорания.
Разговоры сами собой затихли.
Машинально считая мелькавшие светлячки редких путевых фонарей на стене тюбинга, Димка мрачно размышлял, что, в отличие от охранников, им с Федором вряд ли придется спать этой ночью. Половина ночи уже пролетела в пути да хлопотах, еще часть пройдет, пока доберутся до Бауманской. Минут двадцать уйдет на погрузку, всегда есть чем заполнить мотовоз, слишком дорогое это удовольствие, жечь топливо порожняком. За двадцать минут не выспишься, даже если не придется участвовать в погрузке самим. Потом дальше в путь. К утру аккурат будут на Курской, разгрузка, сдача-прием мотовоза, небольшой отдых — и обратно пешком. Привычный, набивший оскомину маршрут. Как крысы в клетке, от стенки до стенки, а воздух свободы можешь вдыхать через прутья решетки… По любому, выспаться они с Федором смогут еще не скоро. Спать же хотелось зверски. Возбуждение медленно, но верно спадало, а усталость не дремала — быстро отвоёвывала позиции. Мысли под мерный рокот мотовоза текли все медленнее. Димка боролся с подступающей сонливостью, понимая, что уснуть сейчас — хуже не придумаешь. Скорость у мотовоза хоть и небольшая, но при падении можно и шею свернуть. Или кости переломать под массивными стальными колёсами.
О тварях думать не хотелось. Хватит уже, пощекотали сегодня нервы. Пропали, и черт с ними, главное, что начальство предупреждено, есть кому заняться проблемой. Господи, ну что за жизнь… Димка тоскливо вздохнул, машинально поправляя на коленях вечно сползающий автомат, поерзал. Ожесточенно протер так и норовившие сомкнуться глаза. Неужели та жизнь, до Катаклизма, о которой он прочитал столько книг в библиотеке Бауманки, так и останется для него несбыточной сказкой?
Да. Да, ответил он сам себе, раздраженно стиснув зубы. К чему неосуществимые мечты? Люди сами себя похоронили под землей, навсегда, и путь на поверхность открыт только сталкерам. Немногим избранным. К которым он так и не смог себя причислить. Проклятая жизнь… Проклятый Натуралист… угораздило его тогда отстать… Проклятая усталость… Что ж хреново-то так на душе, хоть застрелись с тоски…
Димка знал способ, который ему нередко помогал встряхнуться. Не без усилия, преодолевая вялость мышц, он поднес к лицу покалеченную кисть правой руки, разглядывая ее в неверном свете очередного промелькнувшего фонаря.
Злость. Всплеск злости, хоть и несильный, все же отчасти прогнал сонливость, заставил встряхнуться, прийти в себя. Димка вдруг обнаружил, что его тело кренится вбок и вперед, еще немного, и он рухнет на скрытые мраком шпалы. И тут же по нервам ударил страх. Инстинкт самосохранения заставил его резко отдёрнуться от края.
Он ведь и впрямь едва не заснул, едва не оказался под колесами.
И еще вдруг выяснилось, что мотовоз едва плетется, все больше сбавляя обороты.
Димка непонимающе оглянулся на своих попутчиков, вдруг с ужасом поняв, что управлять движением машины некому. Федор и Петрович, прислонившись друг к другу спинами, сидели, свесив головы, а Гуляев так и вовсе разлегся на боку за спиной у Димки. Все трое спали. Не должны были спать, но все-таки спали.
Громко чихнув несколько раз подряд, двигатель смолк. Свет фар погас, и чернильная тьма мгновенно окутала мотовоз с людьми, скрыла, погребла под своим душным одеялом. Прокатившись по инерции еще десяток метров, мотовоз остановился. Ни впереди, ни сзади не виднелось и отблеска света, путевые фонари куда-то сгинули самым загадочным и зловещим образом. Тьма казалась настолько плотной, что Димке почувствовал, что ему и в самом деле тяжело дышать, словно тьма стала вещественной, вязкой, словно смола.
Он тоже спит, как-то отстранено, словно не о себе, подумал Димка. На самом деле они едут дальше, а ему просто снится очередной кошмар, к каким он уже почти привык за последний год его паршивой и бессмысленной жизни.
Это легко проверить.
Нельзя умереть во сне.
Он медленно поднял автомат непослушными руками, поставил его на колени прикладом, сдвинул предохранитель на одиночный огонь. Холодный край ствола уперся под подбородок, глубоко продавливая кожу жесткими гранями. Только легкий, почти неощутимый холод стали, никакой боли. Это точно сон. Указательный палец левой руки лег на курок, отполированный тысячами прикосновений тех, кто владел автоматом до него. Это ведь так несложно — нажать...
Откуда-то, совсем близко, донёсся тоненький неестественный смех. Настолько близко, словно некое создание стояло прямо напротив его лица, глядя ему в глаза, и ждало, пока человек нажмет на курок.
В самый последний момент Димка успел отдёрнуть ствол в сторону.
Оглушительный выстрел рванул тишину не хуже гранаты, наваждение слетело. Эхо от выстрела еще гуляло по туннелю, а Димка уже будил попутчиков, тормошил их за плечи, толкал в спины. Перед глазами от вспышки плавали цветные пятна, а в ушах звенело. Похватав оружие, люди ошалело озирались по сторонам. Вспыхнули лучи налобных фонарей охранников, выключенные во время поездки для экономии заряда батарей, света фар мотовоза для дороги вполне хватало. Но не сейчас, когда мотовоз заглох. Федор тоже отыскал и зажег свой фонарь, луч скользнул по выщербленным бетонным стенам, покрытым пылью и паутиной. Обычной паутиной.
— Кто стрелял?! — заполошно крикнул Гуляев.
— Я. — Димка потряс головой, пытаясь избавиться от звона в ушах, но у него ничего не вышло. — Все очнулись?
— Что происходит, ребята? — подал взволнованный голос Петрович. — Почему стоим? А… Господи, а вода-то откуда?! Никак туннель заливает?!
— Какая вода? — Федор наклонился, посветил фонариком вниз. — Ты что, Петрович, нет никакой воды, только туман. Правда, плотный, как кисель, никогда такого не видел.
— Вы что, оба грибов обкурились? — Вовка Гуляев, тоже глянув вниз, обвел обоих спутников не на шутку испуганным взглядом. — Какая вода? Какой туман? Здесь только гравий… — он запнулся, присматриваясь внимательнее. — Вот е-мое… А рельсы то куда делись?
Тихий металлический смех, прозвучавший в наступившей мёртвой паузе, всколыхнул воздух, запуская в души людей липкие щупальца страха.
Димка перехватил автомат поудобнее, упрямо сжал зубы. Да хватит уже бояться, с каким-то остервенением подумал он. Вся жизнь и так переполнена самыми разными страхами, большими и малыми, реальными и надуманными… Хватит. Устал. Чему быть, того не миновать, но этим смеющимся тварям он не дастся живым. И даже больше — он сам не даст им покоя. Все эти мутанты — естественные враги человека, и Димка в этот момент с жгучей ненавистью в сердце понял, что нигде и никогда не даст им спуску, пока жив сам. И при малейшей возможности будет преследовать и уничтожать всю эту нечисть, мешающую людям не только выйти обратно на поверхность, в свой исконный мир, но и все больше заполоняющих метро, последнее убежище и оплот человека. Решение зажглось в его душе словно некий путеводный огонек, вернувший хоть какой-то смысл его пропащей, искалеченной жизни.
Покрепче перехватив автомат за цевье, он спрыгнул на обочину пути. Подошвы ботинок с громким шорохом вдавились в гравий.
— Это морок, — тихо, но твердо сказал Димка. — Ничего этого нет. Федь, помнишь, по пути на Электрозаводскую мы слышали смех дважды? И второе место было там, где я чуть не заснул? Так вот, я не засыпал, Федь. Это все морок. Тут где-то второе гнездо. И я уже знаю где.
— И где же?
— Ты сам посмотри, куда светишь.
В пятне случайно остановившегося фонаря Федора обозначилась облезлая, вся в ржавых пятнах и клочьях шелушащейся краски металлическая дверь, запертая на засов снаружи. Никаких замков, просто засов. В первую очередь это означало, что помещение за этой дверью заброшено, и заперта она не от тех, кто может проникнуть в помещение из туннеля, а так, для порядка. Мотовоз, оказывается, стоял как раз напротив этой двери.
— Федь, кабельно-вентиляционный коллектор ведь тянется за стенами вдоль всего перегона, так?
— Я понял твою мысль, Димка, — задумчиво кивнул Кротов, машинально поправляя очки. — Значит, это тварье не просто сбежало, когда мы собрались их жечь, они подались к другому гнезду… которое может быть где угодно.
— Они здесь, — уверенно сказал Димка, не сводя глаз с двери. — Морок. Смех. Все сходится. Они пытаются заморочить нам голову, чтобы… Видимо, они опаснее, чем мы думали.
— Вашу мать, да о чем вы тут бормочете? — срывающимся голосом встрял Гуляев, которого рассуждения окончательно сбили столку. — Я тут что, только один не спятил? Да чего мы стоим, поехали уже дальше!
— Слезай, Гуляев. Пора сделать работу, для которой вас послал Лосев. — Димка схватил долговязого охранника за ворот куртки и рывком сдернул вниз.
— Ты что, совсем охре…
— Заткнись, сука! — прошипел ему в лицо Димка с такой силой, что охранник испуганно отшатнулся. — Выполняй, что сказано! Гуляев, твоя задача — держать дверь под прицелом. Федор, дробовик тебе, думаю, не поможет, надевай огнемет, а то наш бравый вояка сейчас в штаны наложит. Петрович, помоги ему. Быстрее.
Восемнадцатилетний парень отдавал приказы спокойно и уверенно, словно занимался этим всю свою сознательную жизнь. И как ни странно, совершенно дезориентированные и напуганные ситуацией люди его послушались.
Справились со снаряжением огнемёта быстро. Как только все было готово, Димка, прислушиваясь к каждому подозрительному звуку, медленно подошел к двери и потянул задвижку засова. Проржавевший металл, который не тревожили здесь годами, даже не шелохнулся. Недолго думая, Димка размахнулся и врезал по засову прикладом автомата. Раздался гулкий удар, посыпалась ржавчина, но задвижка сдвинулась с места. Еще удар. Конец задвижки выскочил из запирающей петли.
Командовать Федором не пришлось, тот уже стоял напротив двери, направив на нее брандспойт. Кротов предусмотрительно натянул на лицо респиратор, прилагавшийся в комплекте к огнемету, и включил сразу заалевший на конце сопла накаливатель, чтобы мгновенно воспламенить горючую жидкость. Петрович и Гуляев, не сговариваясь, встали у Федора по бокам, держа наизготовку автоматы. Димка удовлетворено кивнул — могут же, когда захотят. Было подозрительно тихо. Ни смеха, ни шорохов. Может он и ошибся в своих выводах, но лучше ожидать худшего.
Удерживая автомат здоровой рукой, Димка потянулся покалеченными пальцами к дверной ручке, ухватился покрепче. Слушались пальцы до отвратности плохо. Говорил же ему доктор, Семён Натанович — разрабатывай пальцы, Дима, и со временем начнут слушаться, так нет же, трудно, больно, лениво… Потом. Все посторонние мысли — потом. Будет лучше, если получится с первого же раза, поэтому придется дёрнуть изо всех сил…
От мощного рывка, едва не вывернувшего руку из плечевого сустава, дверь распахнулся с пронзительным скрежетом. Димка отскочил, освобождая сектор для огня, вскинул автомат уже обеими руками. Лучи фонарей охранников прошли сквозь темный проем и уперлись в какую-то темную шевелящуюся массу.
У Димки, хотя он и готовился увидеть все, что угодно, все же перехватило дыхание, а зябкий озноб ледяной змейкой пополз по спине.
Скелеты крыс. Много скелетов, десятки, если не сотни. Развешенные, словно грибы на леске для просушки, на шевелящихся от движения воздуха пластах паутины. Паутины, которая заполняла все помещение от пола до потолка, от стены до стены. Когтистые лапки, высушенные ребра, обглоданные черепа — глядящие пустыми глазницам и словно разевающие зубастые челюсти в безмолвном крике. И один скелет покрупнее, покачивающийся в паутине в самом низу, у пола, видимо из-за своей тяжести. То ли от собаки, то ли еще от какого-то крупного животного, попавшего в силки хохотунов. А на полу, словно буйные поросли неведомой плесени — целые холмы из содранных со скелетов крысиных шкурок.
И ни одной из тех юрких тварей, которых они видели в первом гнезде.
Ни одной тени. Никакого характерного юркого движения.
Сбежали? Или затаились? Сейчас все выяснится.
— Федь… — почему-то понизив голос, окликнул Димка.
— Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас, — не сводя глаз с паутины, пробормотал Федор под нос, словно заставляя себя решиться.
— Жги! — окриком подтолкнул его Димка.
Кротов шагнул вперед, и огнемет в его руках взревел, швырнув в помещение яркий беснующийся поток огня. Паутина вспыхнула сразу и вся, крысиные скелетики, враз освобождённые от сдерживающих пут, так и посыпались вниз. Жар раскаленного воздуха и густой смрад паленой крысиной шерсти рекой хлынули наружу, заставив отступить охранников к мотовозу, прикрывая лица рукавами курток. Струя ревущего пламени бесновалась около минуты, пока не кончилась горючка в баллоне, а когда она погасла, все помещение было выжжено дотла. Обугленные стены дымились, на полу тлел толстый слой пепла и остатки каких-то вещей, когда-то забытых или брошенных здесь. Жар стоял такой, что рассмотреть что-либо было невозможно.
Заслоняя лицо рукавом, Димка захлопнул раскалившую дверь, чтобы перекрыть жару дорогу, и прикладом автомата вбил задвижку засова на место.
Он был уверен, что ни одну тварь они так и не достали, но надеялся, что расправа с логовом надолго отучит эти порождения тьмы появляться в туннелях Альянса.
До станции они добрались уже без происшествий, приключениями и так все были сыты по горло. Нервное напряжение еще гоняло адреналин по крови, но хотелось только одного — отдохнуть. Заглушив мотовоз, все четверо выбрались на платформу и отправились на доклад к начальству.