Нарты снова скользили по хрусткому насту. Нанас опять восседал в кереже, держа в левой руке хорей, а в правой вожжу. По-прежнему рядом с оленями бежал верный пес. Все было так же, как и до встречи с небесным духом. Кроме одного. Теперь у Нанаса была цель. Даже несколько целей. Какие-то из них казались очень далекими, малопонятными и пугающими, и о них он старался пока не думать, а некоторые виделись не очень и трудными, вот как эта, к примеру, самая первая. Небесный дух первым делом приказал найти мешок с двумя заколдованными шубами (Нанас понял потом, что так он называл малицы); перед тем, как спрыгнуть с огненных нарт, он сбросил его на землю. Одну шубу должен будет надеть Нанас, когда затрещит волшебная коробка, которая тоже была в мешке, а вторую следует надеть той девушке, Наде. Дух объяснил, что эти шубы защитят их от злого колдовства, которое духи наслали на землю, а коробочка будет подсказывать, где вред от него особенно силен и опасен.
    Дух показал на карте, с какой стороны он летел на огненных нартах, которые он называл смешным и непонятным словом «сушка», и сказал, что мешок большой, размером примерно с Нанаса, да к тому же еще и красный, так что найти его будет легко.
    Это было последним, что сказал ему дух. Потом он снова закашлялся, побледнел, и показал глазами, чтобы Нанас расстегнул его пятнистую малицу. Нанасу опять стало страшно, но ослушаться духа было еще страшней, и он все-таки догадался, за какую «собачку» нужно тянуть, чтобы разошелся длинный зубастый шов, идущий сверху вниз через всю эту странную малицу. На поясе под ней Нанас увидел красивые кожаные ножны, а в них... Сразу забыв и о страхе, и о том, что не мешало бы спросить разрешения, он вытянул оттуда большой металлический нож с лезвием длиной в две ладони. Нанас держал его в трясущейся от волнения руке и думал, что умрет на месте от зависти. Такого ножа не было ни у кого в сыйте, даже у Силадана и старейшин! Ножи из металла имели вообще не больше двух-трех десятков человек, да еще с десяток общих ножей держали специально для охоты и для забоя оленей. Но все они были очень старыми, с узкими и короткими источенными лезвиями, которые один за другим ломались. А этот!.. Нанас не мог налюбоваться на прекрасное чудо, глядясь в его широкое блестящее лезвие, словно в водную гладь тихого омута. Но, высказав духу свое восхищение, он увидел, что тот лишь поморщился, то ли от боли, то ли давая понять, что нож ему не интересен. Тем более, он снова стал делать глазами знаки, явно требуя, чтобы Нанас достал из-под малицы что-то еще. Нанас пошире распахнул ее полы и увидел изнутри на одной из них большой широкий карман, на сей раз обычный, безо всяких зубов. Он сунул туда руку и достал коричневого цвета странную дощечку, которая была удивительна тем, что легко гнулась в руках. Небесный дух облегченно выдохнул, а Нанас продолжал вертеть дощечку, пока она внезапно не раскрылась, и лишь тогда он понял, что никакая это не дощечка, а множество сшитых с одной стороны очень ровно обрезанных тонких листов такой же точно кожи, из которой была сделана карта. Только здесь все листы были с обеих сторон белыми, и также с обеих сторон их густо покрывали неровные, совсем некрасивые узоры, где-то синие, где черные, а ближе к концу «дощечки» и вовсе будто начириканные тонким угольком. У Нанаса мелькнула мысль, что это, возможно, не узоры, а тоже буквы, только не человеческие, а те, которые умеют писать и читать только духи, тем более, на самом первом листе и впрямь были крупно написаны вполне обычные на вид буквы, из которых он узнал, правда, всего несколько. Нанас спросил, что ему с этим делать, но дух не ответил. И лишь тогда он увидел, что глаза небесного пришельца закрыты, лицо окаменело, и не стало слышно хриплого, натужного дыхания. Если бы перед ним был человек, Нанас бы определенно решил, что тот умер. Дух же, разумеется, умереть не мог. Он либо продолжал играть с Нанасом в неведомую игру, либо улетел по своим делам, сбросив ненужное больше тело словно зимнюю малицу с наступлением лета. Нанас же сунул «дощечку» за пазуху, а чудо-нож вместе с новыми ножнами повесил себе на пояс, впервые за последние годы радуясь так, как умел это делать лишь в детстве. Но перед этим он сделал то, о чем давно мечтал, и что очень непросто было выполнить в сыйте. Нанас отбросил за спину капюшон, собрал в пучок свои длиннющие рыжие космы и откромсал их острым лезвием. Затем подрезал все время лезущую в глаза челку и остался вполне доволен результатом. Старые ножны вместе с выглядевшим теперь нелепым костяным ножом он сначала хотел попросту выбросить, но решив потом все-таки, что не в его положении разбрасываться вещами, снял их с пояса, а когда вернулся к нартам, засунул поглубже в мешок со снедью.
    Сначала Нанас сделал небольшой крюк, объехав стороной то место, куда упали огненные нарты небесного духа. Оттуда до сих пор шел дым, хоть уже и не такой густой и черный, как поначалу. И запах. Нанас чуял его даже издалека. И этот запах пугал его не менее, чем сами нарты – он был не просто незнакомым, а совершенно чужим, вселяющим в душу чувство опасности и наполняющим сердце зябкой, липкой жутью. Нанас бы с удовольствием обогнул это место еще дальше, но он боялся, что так может проехать и мешок с шубами. Зато Сейда, похоже, рухнувшая с неба повозка не пугала совсем, а, напротив, вызывала в нем живой интерес, и пес, даже не оглянувшись для порядка на хозяина, сразу же именно к ней и помчался. Вернулся он довольно быстро и выглядел странно, будто что-то его насторожило и озадачило. В желтых глазах пса не было и тени страха, но в них явно виднелась тревога. Однако на вопрос Нанас, что же он там увидел, Сейд быстро отвел взгляд и занял свое привычное место справа от оленей.
    Мешок нашелся с самого края большого, занесенного снегом болота. Не увидеть его и впрямь было бы трудно – дух ничуть не преувеличил, сказав, что тот размерами с Нанаса. И он был таким ярким, что издали Нанас принял его за огонь большого костра.
    Сейд тоже увидел мешок и помчался было к нему, но на полпути неожиданно остановился и замер, повернув голову к лесу. Постояв так не слишком долго, он мотнул головой, будто стряхивая что-то прилипшее к морде, а потом, опустив плоский нос к самому снегу, потрусил чуть в сторону от мешка и сделал вокруг него несколько сужающихся кругов. Возле самого мешка он уселся на снег и принял излюбленную позу каменного изваяния. Казалось, пес о чем-то крепко задумался.
    Однако стоило Нанасу выехать на болото и приблизиться к мешку, ему стало сразу понятно, что встревожило Сейда. Нанас с опаской оглянулся на оставшиеся позади деревья, достал притороченный изнутри кережи лук, натянул и закрепил тетиву и приготовил одну из двух стрел с металлическим наконечником. Десяток других были полностью деревянными, с обожженными для твердости остриями, но на них сейчас было мало надежды, поскольку то, что он увидел на снегу, мог оставить только очень большой зверь. Или... не зверь?..
    Нанас остановил оленей и выпрыгнул в снег. Перед ним тянулась цепочка следов. Очень непонятных следов! Во-первых, он никогда раньше не видел зверя, который мог бы оставить такие отпечатки. Во-вторых, следы были очень большими, даже больше медвежьих. И самое удивительное, если бы не их пугающий размер, Нанас бы подумал, что эти следы оставил человек. Босой человек, что опять же вызывало недоумение. Но таких огромных людей не бывает! Уж на что был немаленьким небесный дух, но даже его след едва бы составил и половину этого. Но мысль о человеке пришла не напрасно. Мало того, что форма следа очень уж напоминала человеческую ступню, так еще и ходил этот загадочный зверь на двух лапах. Или все же ногах?
    След был двойным. Сначала он вел от леса к мешку, потом несколько раз огибал его, а затем обладатель неимоверных ступней по тому же пути снова вернулся к лесу. Нанас вновь обвел пристальным взглядом деревья, но ничего подозрительного не заметил. Да и Сейд не выказывал больше признаков тревоги, продолжая сидеть возле красного мешка каменным истуканом. Пожалуй, стоило перестать ломать попусту голову и заняться делом. Все равно им отсюда уезжать, и уезжать далеко, так что встретиться с загадочным великаном уже не доведется. Жаль, невозможно рассказать об этом в сыйте. Может быть, кто-нибудь из охотников...
    Внезапно Нанаса бросило в жар. Ведь недавно, совсем недавно он слышал что-то... Что-то такое... Что?.. Что же он слышал? Где? От кого?..
    Нанас нахмурился. Что-то тут было неладно. Ведь он неспроста собирался хвастаться перед небесным духом своей замечательной памятью. В детстве она была обычной, но после обряда посвящения в мужчины в священных сейдозерских пещерах произошла удивительная вещь: он вдруг и впрямь перестал что-либо забывать. А вот сейчас никак не мог вспомнить чего-то очень важного, чего-то такого, что было связано с этими непонятными следами.
    И тут заворчал угрожающе Сейд, а потом заскулил вдруг и спрятался за мешок. Одновременно с этим Нанас почувствовал, что сзади, из-за деревьев, на него кто-то смотрит. Но повернуть туда голову он не мог. Дело было даже не в страхе, который мгновенно вздыбил волосы и заледенил сердце. Дело было в том, что ему на затылок словно опустилась тяжелая лапа, впившись когтями, казалось, до самого мозга.
    Это продолжалось недолго и закончилось так же внезапно, как и началось. Нанас обернулся с уже готовым вырваться из горла воплем ужаса, но позади никого не было. Молчаливый лес неподвижно застыл под низким пасмурным небом, и лишь бледный дымок догорающих огненных нарт поднимался вдали над деревьями.
    Нанас подбежал к мешку и, не заметив внушительной тяжести, забросил его в нарты, словно пушинку. Сидеть стало теперь неудобно, ноги пришлось задрать на мешок, но ему было сейчас не до этого, ему хотелось одного – как можно скорее уехать отсюда! И его безмерно радовало то, что следующую часть пути можно проделать по болоту, не возвращаясь в лес. Похоже, еще больше этому радовался Сейд. Теперь он бежал не рядом с оленями, а далеко впереди их. Правда, Нанас предполагал, что пес держится подальше, потому что ему стыдно за свою внезапную откровенную трусость. Раньше подобного с ним не случалось, и сейчас он наверняка тяжело переживал свой позор. Однако Нанас его ни в чем не винил. Если пес испытал то же, что и он, то ничего странного и постыдного в его поведении не было. Против того, с чем они столкнулись, не помогли бы ни клыки, ни когти, как не помог бы самый тугой лук и самый острый нож.
    Ехать по болоту оказалось почти так же легко и приятно, как по озеру. К тому же, день хоть и выдался пасмурным, но было безветренно, а с неба сыпался лишь редкий мелкий снежок. Мороз почти спал, встречный воздух совсем не обжигал холодом щеки. Одно было плохо – у него начали затекать заброшенные на мешок ноги. Он оглянулся, убедился, что отъехал от леса достаточно далеко и что никто за ними не гонится, и решил сделать короткую остановку.
    Достать из кережи мешок оказалось не так-то легко. Нанас удивился, что совсем не почувствовал его веса, когда забрасывал в нарты. Зато сейчас пришлось покряхтеть. Что же это за шубы такие тяжеленные? Можно было раскрыть мешок и посмотреть, но ему почему-то совсем не хотелось этого делать. После того, что с ним недавно случилось, Нанасу не терпелось убраться отсюда подальше. А потом уже можно будет расслабиться, отдохнуть и рассмотреть «подарки» небесного духа. Да и перекусить не помешает, в животе начинало уже требовательно урчать. Но это потом, все потом! Вот отыщет дорогу, найдет местечко поуютней и устроит нормальный привал. А то здесь, на болоте, и оленям ничего съедобного из-под снега не вырыть.
    Нанас задумался, куда бы приспособить мешок. Первое решение показалось удачным: у мешка были широкие прочные лямки, и он подвесил его на выпирающую сзади спинку кережи. Но едва сел в нарты и тронул оленей, понял, что задумка оказалась плохой – мешок перевешивал, и концы полозьев глубоко проваливались в снег; оленям было трудно везти нарты с задранным носом, да и самому Нанасу было неудобно сидеть, завалившись на спину. Пришлось опять останавливаться. Не додумавшись ни до чего иного, он пристроил мешок поверх ног, положив его поперек кережи и привязав веревками к специальным отверстиям в ее боках. Получилось в целом неплохо, только самому стало не очень удобно садиться и вылезать. Впрочем, делать это часто он все равно не собирался.
    Между тем, болото скоро кончилось, лес опять подступил совсем близко. Правда, впереди было ровное, покрытое снегом место – наверняка какое-то озеро. Нанас вспомнил, что у него есть карта, заставил перейти с бега на шаг оленей и достал ее из-за пазухи.
    Что ж, если он правильно понял, что было нарисовано на карте, перед ним и впрямь лежало небольшое озеро, даже, скорей, озерко. А если он прав, то с другой стороны в это озеро должна впадать речка, и если подняться по ее совсем не длинному руслу, то скоро можно будет попасть в село Ловозеро, откуда и начиналась та самая дорога, о которой говорил дух.
    На словах все было просто, но уже от одной мысли, что он скоро увидит человеческое  жилье, ему становилось сильно не по себе. Ведь еще сегодняшним утром он и не подозревал, что на земле осталось еще хоть одно место, кроме их поселения, где могли бы жить люди. Пусть не сейчас, пусть очень давно, но все-таки – люди. Что же касается именно Ловозера, то оно волновало Нанаса еще и тем, что отсюда родом были его отец и мама. Отца он не помнил, тот погиб на охоте, когда Нанас был совсем крохой, но мама нет-нет да и вспоминала, где они жили раньше, когда его самого еще не было на свете. Впрочем, зачат он был именно там, мама пришла в сыйт уже на сносях, где вскоре и родила его.
    Озеро и впрямь оказалось маленьким; занятый мыслями, Нанас и не заметил, как его пересек. Устье впадающей в озеро речки он нашел сразу. Значит, все верно. Значит, Ловозеро совсем рядом. Нанас поежился от пробежавшего по телу озноба, затянул горловину капюшона так, что осталось лишь маленькое оконце напротив глаз, и направил оленей вверх по замерзшему руслу.
    Похоже, не ему одному сделалось не по себе. Все чаще заоглядывался на него Сейд, сбавили ход олени. И Нанас не стал их подгонять, не очень-то он торопился к встрече с неведанным.
    Но сколько ни оттягивай неминуемое, оно все равно наступит. Вот и закончился лес по берегам речки, вот и открылось перед Нанасом то, чего он и ждал, и невольно от себя подальше отталкивал.
    Поначалу он даже не понял, что же он видит. Впереди, слева и справа, по обоим берегам, стояли... Нанас не смог подобрать слова, чтобы назвать им увиденное. Это было похоже на огромные короба, только сплетенные не из бересты, а сделанные... изо льда? Из снега? Из камня?.. Скорее, последнее, ведь если бы их сделали изо льда или снега, короба бы давным-давно растаяли. Но разве возможно сложить такие громадины из камня? Какими же великанами должны быть те люди, которым под силу такое? Вспомнив о великанах, Нанас почувствовал, как нехорошо засосало под ложечкой и зашевелились волосы на затылке.
    На всех коробах было множество больших квадратных отверстий – где-то в два ряда, где-то в три, а то и в четыре. И эти ряды были удивительно ровными, как поразительно ровно стояли и сами короба друг подле друга. Почти все они были грязного серого цвета. Но попадались и бледно-желтые, и зеленые, но тоже неопрятные и грязные. Нанасу даже подумалось, что в них разводили костры. Вот только зачем, у него не получилось придумать. Не жили же в этих гигантских коробах люди! Кстати... Он пристально огляделся вокруг. А где же они жили? Где хоть одна вежа? Не могли ведь они рассыпаться без остатка?
    Нанас набрался смелости и вывел нарты на берег, поближе к коробам. Вблизи они еще больше походили на каменные, но камень словно был покрыт сверху какой-то коркой – где серой, где зеленоватой или желтой. Эта корка во многих местах отвалилась и под ней хорошо были видны камни – тоже поразительно странные, небольшие и ровные, как правило – неяркого красного цвета, хотя были и серые, почти как обычные камни. Из таких серых камней некоторые короба были сложены полностью, и они не были покрыты коркой. Зато теперь, вблизи, было хорошо видно, что многие короба и впрямь покрывали старые следы копоти. А еще ему стали попадаться такие, у которых квадратные отверстия в стенах тускло блестели, словно были затянуты рыбьими пузырями. Но если пузырь, которым была обернута карта небесного духа, принадлежал хоть и огромной, но все-таки представимой по величине рыбине, то рыба, пузыря которой хватило, чтобы закрыть эти ровные дыры, должна была сама иметь размер почти с такой короб. Но такую рыбу ни за что было бы не добыть – ни один невод не выдержал бы такого веса.
    Все-таки любопытство пересилило страх. Нанас остановил оленей и выбрался из нарт. Сейд посмотрел на него с подозрением: дескать, ты же не хочешь сказать, что собираешься лезть в эти пещеры?
    Нанас как раз собирался. Ну, если не лезть, то хотя бы заглянуть внутрь. Он вынул нож, засунул за пояс правую рукавицу и голой ладонью, чтобы не выскользнула, сжал удобную черную рукоятку.
    – Что, трусишь? – посмотрел он на пса. – Огненных нарт не испугался, а тут!.. Пойдем давай, посмотрим, что это такое.
    Сейд тяжело вздохнул и поплелся вслед за хозяином. Вряд ли он явно чего-то боялся, но, похоже, на нем до сих пор сказывалось происшествие на болоте, где он показал себя отнюдь не смельчаком. Видимо, он опасался, как бы не опозориться снова. Нанас решил приободрить пса, мысленно обругав себя за то, что намекнул на его трусость. Он перехватил нож рукой в рукавице, а голую ладонь положил на круглый собачий лоб и заглянул в грустные желтые глаза друга.
    – Послушай, Сейд. Ты не трус. Прости, что я это сказал, это я так, не всерьез, по глупости. То, что с нами было – не считается. Это было сильнее нас, я тебя не виню. Никто бы не смог не испугаться. Наверное, даже небесный дух испугался бы. Ты очень храбрый. Я боялся небесного духа, а ты нет. Я боялся огненных нарт, а ты нисколечко. Так что давай, забудь то, что было, мой самый храбрый пес!
    В глазах Сейда яркой искрой блеснула радость. Он высунул длинный розовый язык и лизнул ладонь Нанаса. А потом, будто смутившись проявления чувств, побежал вперед хозяина к коробу.
    Нанас же вновь обругал себя, теперь уже за то, что не поговорил с Сейдом раньше. Бедный пес мучился, а он... Нанас досадливо махнул рукой, вновь перехватил нож и бросился догонять мохнатого друга.
    Нагнал он его возле самого короба. Пес стоял возле большого, выше Нанаса, проема в стене, закрытого деревянным щитом. Это было очень похоже на дверь в вежу, только обычная дверь была вдвое ниже. С краю двери виднелась скоба. Нанас снял и заткнул за пояс вторую рукавицу, осторожно коснулся скобы пальцем и тут же с изумленным возгласом отдернул руку. Скоба была металлической! Вот это да!.. Насколько же хорошо жили раньше люди, что даже на какие-то глупости не жалели металла!
    Он взялся за скобу всей ладонью и потянул на себя дверь. Та открылась с противным визгливым скрипом. Внутри короба оказалось достаточно светло, что было неудивительно при таком количестве отверстий в стенах. Нанас чуть было не назвал их окнами, но тут же посмеялся над собой мысленно: во-первых, окна делают там, где живут, а во-вторых, в настоящее окно едва-едва пролезет Сейд, в эти же дыры легко пройдет и олень с ветвистыми рогами, разве что слегка наклонит голову.
    За дверью начинались новые чудеса. Первое, что бросилось в глаза – ведущие вверх каменные выступы, опять же очень гладкие и ровные. Но это еще куда ни шло. Самым же поразительным было то, что по краям выступов тянулась вверх невысокая изгородь, только прутьями и перекладинами в этой изгороди были не жерди и ветки, а... снова металл!
    И лишь теперь Нанас наконец понял многое из вчерашнего разговора между нойдом Силаданом и старейшиной Ароданом. Но обдумать понятое он решил позже, когда можно будет сделать это спокойно, не отвлекаясь на удивления от новых и новых чудес. Очередным из них были аж целых три двери, к которым привели его каменные выступы. Сами же выступы после этого поворачивали еще дальше вверх. Туда Нанас решил пока не забираться и для начала одну за другой подергал все двери. Две не открылись, третья же внезапно распахнулась, стоило не потянуть ее, а толкнуть от себя.
    Из-за двери на него непривычно пахнуло. Но запах был вовсе не тревожным, как тот, например, что доносился от огненных нарт. Этот же был совсем не страшным, но каким-то... грустным, тоскливым.
    Нанас шагнул внутрь и осмотрелся. Он словно попал в короткую и узкую сумрачную пещеру с ровными, как полозья нарт, потолком, полом и стенами. Неяркий свет проникал в нее сбоку, куда резко загибался проход. Слева же в стене и в стене напротив виднелось еще по одной двери. Нанас не стал их пока открывать, опасаясь, что если за каждой дверью он станет открывать все новые и новые, то в конце концов он запутается в этих бессчетных дверях и не сможет выбраться наружу. А вот туда, куда заворачивал проход, он зашел. Сначала заглянул, а потом ноги сами его туда вынесли. То, куда он попал, оказалось поистине сказочным местом. Тоже пещера, с изумительно ровными поверхностями, она была вдвое, а то и втрое шире прохода, хоть, пожалуй, и не длиннее его. Но главное – она заканчивалась тем самым квадратным отверстием, что во множестве видел Нанас на стене короба снаружи. И в это отверстие он видел сейчас... своих оленей! Квадратная дыра занимала почти всю стену пещеры и была покрыта рыбьим пузырем. Хотя он засомневался уже, пузырь ли это? Слишком уж хорошо сквозь него было видно. Он подошел ближе и протянул к пузырю палец. Тот уперся во что-то столь же твердое, как камень. Казалось, внутри дыры окаменел сам воздух! Нанас отдернул руку и увидел, что палец оставил на каменном воздухе след. Тогда он провел по твердому воздуху линию. Это было так удивительно и так интересно, что он пририсовал к линии две черточки сверху, две снизу, вверху еще добавил кружок – и получился самый настоящий человек. Нанас захохотал так неожиданно и столь заливисто, что отвлекшийся на прочие чудеса Сейд вздрогнул и недоуменно гавкнул. Нанас же рассмеялся еще громче и вывел под рисунком буквы, составляющие его имя.
    – Вот, Сейд, – позвал он пса, – смотри, это я!
    Но Сейд не оценил действий хозяина и снова гавкнул, явно призывая его вернуть рассудок на место. Хотя Нанас сам уже видел, что и кроме окаменевшего воздуха в пещере хватает чудес. Здесь был большой ровный стол, сделанный из неимоверно гладкой, не похожей на ощупь на дерево, белой, как снег, доски. Да и шириной доска была такая, что само дерево, из которого она была сделана, доставало бы, наверное, до неба. Где же, интересно, растут такие деревья? Неужели и впрямь, как говорил небесный дух, земля настолько большая, что на ней может быть все, что угодно? А скорее всего, такие деревья росли в том волшебном, сказочном месте, которое и было конечной целью его похода – в городе Полярные Зори!.. И Нанасу вдруг нестерпимо захотелось попасть туда поскорее. Вот если бы не сворачивать к несуществующему более Мурманску, не искать принадлежащее неведомому флоту (кто еще знает, что это за зверь?) Видяево, а повернуть сразу туда, к обещанному раю!.. Но ведь небесный дух все сразу увидит сверху, а тогда не избежать и другого его обещания – неминуемой кары.
    Нанас вздохнул и продолжил осмотр пещеры. В больших коробах, развешанных по стенах он неожиданно обнаружил много посуды. Но не выдолбленных из дерева тарелок и мисок, не сплетенных из бересты туесков, а сделанной то из белого, гладкого, легкого и блестящего камня, то из теплого нетающего льда, а то и опять из металла. Металлическими там были и ложки – большие и маленькие, а также крохотные, непонятно на что пригодные плоские рогатины и даже ножи. Правда, эти ножи не шли ни в какое сравнение с тем, что позволил ему забрать небесный дух. Но все-таки это были ножи. И ножи из металла! Нанас собрал и сунул за пазуху все, целых четыре штуки. А еще он увидел там настоящую ценность – котлы. Они тоже были разных размеров, блестящие и покрытые изумительно красивыми рисунками цветов. Из чего были сделаны те необычайно яркие краски, оставалось только гадать. Но заниматься этим Нанасу было некогда. Он выбрал средних размеров котел и котелок поменьше и тоже взял их с собой. Теперь будет в чем варить мясо и рыбу, и будет где кипятить воду для чая. А то их с мамой старый-престарый, черный от копоти котел уже протерся до дыр на сгибе у днища, и чтобы в нем что-то сварить, его приходилось наклонять в одну сторону, чтобы сквозь дыры не проливалась вода.
    Теперь Нанас уже понимал, что в коробах раньше все-таки жили люди. Просто, глядя на короба снаружи, он не мог знать, что внутри они поделены на пещеры. Только ему все равно было непонятно, кто же построил эти короба и кто сделал все те чудесные вещи, что находились внутри? Впрочем, догадка пришла к нему быстро. Кто же еще мог сотворить все это волшебство, как не духи? Разумеется, духи добрые, из Верхнего мира. Теперь становились понятными и слова Силадана о том, что духи разгневались на саамов и уничтожили мир вокруг них. Ну, пусть, как узнал он сегодня, не уничтожили, а сделали непригодным для жизни. И не весь, а местами. Это уже не так важно. Главной же мыслью было здесь то, что если они разгневались лишь два десятка лет назад, то до этого хорошо относились к саамам, а поэтому во всем помогали им – строили огромные и прочные каменные вежи, давали чудесные, полезные вещи... Как же могли люди поступить столь неразумно, что рассердили духов? Наверное, те слишком сильно их баловали, вот люди и стали вести себя, словно капризные дети. А непослушных детей, как известно, нужно наказывать, вот и...
    Внезапно Нанасу пришла в голову и еще одна мысль. Если добрые духи помогали людям, то что, интересно, делали в это время злые? Может, они-то как раз и подбивали людей на плохие поступки? Силадан говорил, что злой дух может незаметно вселиться в человека. Может, они как раз и вселились в людей против их воли, чтобы чужими руками пакостить своим врагам?..
    И вот тут-то его озарило... «Незаметно», «против воли»... Да ведь это как раз и произошло с ними сегодня на болоте! Кто же еще мог так повлиять на их с Сейдом рассудок, если не духи? Разумеется, злые духи. Или даже один дух, принявший образ невидимого гиганта и вылезший из Нижнего мира. Но почему он оттуда вылез? Не пробили ли упавшие огненные нарты дыру в Нижний мир? Ведь недаром, сбегав туда, Сейд стал таким озабоченным... Эх, как жаль, что верный пес не умеет говорить!
    Сейд заворчал, будто учуял его мысли. А может, почувствовал опасность...
    Кстати, об опасности. Увлекшись чудесами, Нанас перестал обращать внимание на все остальное. В том числе на свой голод и жажду, а также на то, что ему стало жарко. Конечно, внутри короба было теплей, чем снаружи, но ненамного. Дело тут было в другом. И Нанас быстро понял, в чем. Виной был висящий на груди оберег. Заколдованный камень из священных сейдозерских пещер нагрелся! Он еще не обжигал кожу, но все же стал явно горячее тела. Силадан говорил, это значит, что скоро будет граница между миром и мороком. Насчет морока он ошибался, а вот насчет вредных для людей козней духов – нет. И оберег наверняка теперь предупреждает, что здесь – опасное место. Еще не сильно опасное, но уже все-таки вредное. Правда, Нанас очень надеялся, что оберег на то и оберег, чтобы не только предупреждать об опасности, но и защищать от нее. И все же лучше было не рисковать, а поскорее уехать отсюда. Тем более, у Сейда и у оленей нет оберегов. Да и есть хочет не только он один. Может быть, пес оттого и ворчит, что хочет ему об этом напомнить.
    Нанас с сожалением посмотрел на необследованные двери и вздохнул:
    – Ладно, пойдем, друг. Тут и до ночи все не посмотришь.
    А про себя он еще раз подумал, что понимает теперь, что хотел от нойда старейшина Ародан. Но развивать эту мысль он снова не стал, пообещав себе вернуться к ней при первом удобном случае.
    Выйдя из каменного короба, Нанас тут же заметил, что олени ведут себя подозрительно. Эти крайне полезные животные не умеют издавать почти никаких звуков, но сейчас оба быка, раздувая ноздри, глухо пофыркивали, тревожно косясь при этом на нарты.
    «Это еще что такое? – нахмурился Нанас, убедившись, что в нартах никого нет. – Неужто в мешок со снедью забралась крыса?» Но тут зарычал вдруг и Сейд, тоже впившись взглядом в повозку.
    – Сейд, ты чего? – спросил Нанас. – Там же никого нет!
    Сейд, рыкнув еще, замолчал и, склонив набок голову, прислушался. А потом подошел к нартам и ткнулся плоским носом в лежащий поперек кережи красный мешок.
    Нанас осторожно приблизился к саням, отбросил за плечи капюшон, приложил к уху ладонь и наклонился к мешку. Там что-то щелкало. Негромко и редко, но звук был отчетливо слышен.
– Волшебная коробка небесного духа, – озвучил свою догадку Нанас. – Мой оберег тоже стал теплым. Здесь уже начинаются вредные места. – Увидев, что псу его слова не понравились, Нанас поспешил его успокоить: – Еще не сильно вредные, легохонько. Дух говорил, что до самых опасных еще далеко.