Автор: inyak00@mail.ru

Пролог
     Девочка забилась в щель, куда, казалось, не смогла бы помес-
титься даже кошка. Она слышала снаружи шумные вздохи, потом
толстая лапа почти коснулась ее плеча. В темноте, наугад, девоч-
ка ткнула кулачком — не попала.
     — Уходи! Все равно не достанешь.
     Опять послышалось шумное сопение. И вдруг стихло. А вдали
раздавались другие звуки — чьи-то шаги, голоса. И будто бы да-
же свет блеснул.
     — Видишь, это люди! Теперь я попаду к маме. Уходи, прошу
тебя. Они могут тебя убить.
     Она в последний раз услышала звук, похожий на вздох. Потом
тяжелая туша стала удаляться почти бесшумно. Девочка, подо-
ждав немного, выползла из щели.
     Шаги становились все громче, приближаясь...
     На девчонку упал луч фонарика.
     — Ничего себе, — удивился один из подошедших. — Ты откуда
здесь?
     — Я хочу к маме, — сказала девочка.
     — Ну, это понятно, — сказал другой. И, посветив вокруг фона-
риком, тихо присвистнул. Тонкий луч выхватил из темноты рель-
сы, шпалы и какой-то странный небольшой предмет. Рассмотре-
ли поближе... Оказалось — скрюченная кисть руки, судя по всему,
женской.
     — От мамы-то, по ходу, не так уж много осталось, — пробормо-
тал себе под нос первый, стараясь, чтобы девочка не услышала.
Второй в это время достал что-то из рюкзака, протянул девочке:
     — На-ка вот, поешь. Голодная, небось?
     Девочка с аппетитом впилась зубами в кусок вареной свини-
ны. Угостивший ее довольно улыбнулся.
     — Значит, ты шла с мамой, — осторожно спросил он, — а потом
что случилось?
     — Не с мамой, — невнятно пробормотала девочка, — с дядей
Федором и теткой Люсей. Моя мама осталась на Беговой. Она бу-
дет ждать меня. Ты отведешь меня к ней?
     — Не повезло тетке Люсе, — тихонько заметил первый. — А по-
искать, так и дядька Федор где-нибудь поблизости найдется.
Скорее всего, то, что от него осталось, свободно поместится в кар-
ман. Как же детеныш-то уцелел?
     — Пошли отсюда, — сказал второй. И взял девочку за руку.
Девочка, доверчиво улыбаясь, засеменила рядом с ним. Это
были добрые люди. Они улыбались ей и дали вкусной еды. Если
все как следует им объяснить, они и к маме ее отведут.
Если бы она знала об этих людях побольше, то кинулась бы об-
ратно в туннель, туда, где скрылось недавно неведомое животное.
Но она еще не понимала, что даже нападение диких зверей пред-
почтительнее встречи с некоторыми двуногими.
И спокойно позволила себя увести.

Глава 1
ПОБЕГ

     — Тебе идет белый цвет, Нюта.
     В специально отгороженном в конце станции закутке худень-
кая темноволосая девушка в потрепанных брюках и выцветшей
майке хлопотала вокруг подруги.
     — Да, я знаю, а толку-то?
     — Осторожно, не шевелись — порвется. Вот здесь надо покреп-
че пришить.
     — А зачем? Все равно оно одноразовое, — иронически сказала
высокая светловолосая девушка, оправляя на себе белое платье,
собранное неизвестно из каких лоскутов, но выглядевшее очень
живописно.
     — Но ты же не хочешь, чтобы оно через пять шагов с тебя сва-
лилось, — подала голос седая, коротко стриженная женщина в ка-
кой-то хламиде защитного цвета, наблюдавшая за примеркой.
     — Да уж — вот охранникам был бы праздник, — с той же горь-
кой иронией сказала Нюта. Видно было, что седая хотела ее одер-
нуть, но пересилила себя и смолчала.
     — Ну, теперь ты, Крыся, — обратилась она к темненькой. Та
быстро, равнодушно стянула майку и брюки и взяла из рук седой
свое платье. Оно тоже было в своем роде произведением искусст-
ва, если учесть, что шить было нечем и не из чего. Но Крыся ни-
какого восторга не выказала. Натянула, машинально одернула и,
убедившись, что сидит хорошо, поежившись, осторожно сняла
опять. Казалось, в своей старой потрепанной одежде она чувству-
ет себя уютнее.
     — Как же мне надоела эта кличка твоя дурацкая, — вдруг в
сердцах сказала Нюта. — Давай тебе другую придумаем уже.
     — Не хочу, меня мамка так звала. Да и какой смысл? Как гово-
рит баба Зоя, — и Крыся метнула взгляд в седую, — у меня и так
скоро будет другое имя. Какая разница, как будет называться та
горстка костей, которая от меня останется?
     — Дуры вы, девки, — вздохнув, сказала седая. — Великая честь
вам оказана.
     — Нас никто не спрашивал, — сообщила Нюта, — а мы бы от
этой чести охотно отказались.
     — Да вам такое питье дадут — будете сны красивые видеть.
И Солнце увидите напоследок. Красивей этого ничего нету. Вам
позавидовать можно.
     — Ну, пусть те, кто завидует, идут вместо нас. Я бы предпочла
увидеть Солнце и остаться в живых, — сказала Нюта.
     Седая опять смолчала. В последний месяц перед жертвопри-
ношением девушек старались по возможности баловать, не обра-
щать внимания на крамольные речи. Ясно же — сколько ни гово-
ри о чести, о высокой миссии, на тот свет по своей воле никто бы
не стал торопиться. Но кому-то надо и пострадать за всех — так
говорит Верховный.
     Закончив примерку, они неторопливо пошли через станцию к
своим палаткам. Станция тонула в полумраке — ее тускло осве-
щали немногочисленные лампочки, свешивавшиеся с потолка на
шнурах в нескольких местах. Впрочем, тут и разглядывать было
особенно нечего — два ряда серо-белых колонн, цементный пол.
Стены тоже выглядели бы убого, если бы их не оживляли кое-где
рисунки и надписи. Кто-то рассказывал Нюте, что это называ-
лось «граффити». За рисунки явно следовало благодарить не
строителей, а неведомых самоучек, впрочем, безусловно талант-
ливых. Попадавшиеся по пути люди, по большей части в потре-
панном камуфляже, провожали троицу почтительными взгляда-
ми. Нюта не обращала внимания — за последние дни она к таким
взглядам привыкла. Она машинально разглядывала надписи, ук-
рашавшие стены. Скорее всего, большинство из них было сдела-
но еще в незапамятные времена забредавшими сюда диггерами и
подростками. Стадион «Спартак» между Щукинской и Тушин-
ской так и не успели ввести в строй до Катастрофы. Баба Зоя рас-
сказывала, что такие станции, построенные, а потом по какой-то
причине заброшенные, назывались станциями_призраками. Ню-
та большинство надписей выучила уже наизусть, по ним иногда
на станции учили читать детей. На одной стене было крупно на-
писано «Спартак — чемпион» и нарисован гибрид человека и ги-
гантской летучей мыши. Сбоку наискосок шла надпись «Наути-
лус навсегда». На другой стене часто попадалось изображение од-
ной и той же темноволосой девочки с раскосыми черными
глазами и стильной челкой. Из надписей можно было узнать, что
Машка — дура, что анимэ спасет мир, что здесь был какой-то Же-
ня и что Саша любит Лену. И чуть пониже, в самом углу, была
еще одна надпись. Нюта так часто перечитывала ее, что теперь не
было нужды смотреть — надпись будто намертво впечаталась в
память.
     «Никто не выйдет отсюда живым».
     Кто это написал, когда? Сразу после Катастрофы, когда люди,
запертые под землей, начали осознавать масштабы бедствия?
И поняли, что отныне на поверхности им жить не суждено?
     Вместо неба над головой — серый потолок. Тусклый свет — от
нескольких лампочек. Впрочем, Нюта никогда не видела неба, ей
не с чем было сравнивать.
     Люди вокруг были заняты привычными делами. Женщины,
старики и подростки рыхлили землю на небольших плантациях
шампиньонов, находившихся недалеко от станции в ответвлении-
ях туннелей. Кто-то из них задавал корм сидевшим в клетке кры-
сам. Их, увы, тоже нужно было чем-то кормить до тех пор, пока
они сами не отправлялись в суп. Несколько вооруженных муж-
чин обходили установленные в туннелях крысоловки. Как обыч-
но, ждали с нетерпением возвращения сталкеров с поверхности,
гадали — вернутся ли они в полном составе, и если да, то прине-
сут ли что-нибудь съестное, или им опять не повезет. Повариха
помешивала в большом алюминиевом котле — на обед снова был
суп из шампиньонов, куда для навара кинули несколько крыси-
ных тушек.
     Врач Николай Федорович перебирал немногочисленные ин-
струменты, разложенные на тряпице, которую он условно счи-
тал чистой. На самом деле его куда больше интересовал запах из
котла.
     Все знали, что на врача особо рассчитывать не приходится.
Николай Федорович был противником хирургического вмеша-
тельства. Он объяснял, что предпочитает гомеопатию, хотя мно-
гие подозревали, что на самом деле он просто не умеет опериро-
вать. Зато у него сохранился допотопный прибор для измерения
давления, и лечение он всегда начинал с этой процедуры. Ле-
карств у него все равно почти не было, в основном от головной
боли и от поноса, и то просроченные. Зато он считался непре-
взойденным диагностом. Считалось, что он безошибочно может
установить, от чего умер больной.
     Мимо прошел Верховный в сопровождении двух охранников,
одетых в черное. Был он, как всегда, в плащ-палатке, которая на
нем смотрелась как тога. Милостиво улыбнулся Зое. Нахмурил-
ся, взглянув на Нюту. Крысю даже не удостоил взглядом.
     Зоя шла и чувствовала, как снова наливается бессильным гне-
вом. Эти две девчонки такие хорошенькие. Особенно Нюта. Ког-
да ее нашли в туннеле, это был худенький заморыш, и Зоя вози-
лась с ней, поила отварами — у Нюты еще долго болел живот. Ни-
кто не ожидал, что к восемнадцати она выровняется в светлово-
лосую красавицу, по-прежнему ненормально худую, но с громад-
ными голубыми глазищами.
     «Зачем все это, — тоскливо думала Зоя, — зачем я так возилась
с ней, выхаживала. Пройдет меньше месяца — и ее не станет. Нет,
я пойду сейчас, я скажу ему, что так дальше продолжаться не мо-
жет. Верховный, мать его так! Кому Верховный, а кому просто
Юрка. И кто, кроме меня, может сказать ему правду в лицо. Вот
сейчас и пойду — только глотну чуть-чуть для храбрости».
     Она знала, что никуда она не пойдет. Упущено было то время,
когда он еще подпускал ее к себе, когда до него еще можно было
достучаться.
     Оказавшись в своей ветхой маленькой палатке, она нашарила
заветную пластиковую бутылочку, глотнула из нее и вскоре за-
снула тяжелым, беспокойным сном.
     Девушки, сидя в своей палатке, тихонько разговаривали.
     — Послушай, а откуда она знает, как все будет? — спрашивала
Крыся.
     — Да ведь она наверху жила до Катастрофы — как же ей не
знать.
     — Я не про Солнце. Я про напиток. Откуда она знает, что мы
будем видеть красивые сны?
     — А-а, — махнула рукой Нюта, — так она этот напиток сама
чуть ли не каждый день хлещет, я видела. Это нам с тобой его
просто так никто не даст, а она — другое дело. По-моему, Верхов-
ный ее даже побаивается. А ты разве не догадывалась?
     — Но говорят, что если его часто пить, потом становишься сла-
боумным. Помнишь охранника Гришу? Он же перед смертью
совсем свихнулся.
     — Он не от этого свихнулся. Баба Зоя сказала, что его совесть
замучила. Еще бы — стольких наверх проводил. Помнишь, он си-
дел, все будто руками от кого-то отмахивался, а потом что-то
стряхивал с себя. Она подошла, посмотрела и говорит: «Все, до-
прыгался, упырь. Мальчики кровавые в глазах!» И через пару
дней его мертвым нашли. Сказали — сердечный приступ.
     — При чем здесь кровавые мальчики, если в жертву приносят
только девушек?
     — Не знаю. Баба Зоя часто всякие непонятные вещи говорит.
Их удивляло, что эта женщина, так сердечно к ним относивша-
яся, в то же время не выражает никаких сомнений — по крайней
мере, вслух — в установившемся на станции чудовищном обычае.
Более того — она его как будто поддерживала. Они не понимали,
как все это уживалось в ней. Нюта видела, как, провожая на
смерть девушек, она рисовала в воздухе странные знаки, словно
обереги, и что-то бормотала вслед — то ли молитву, то ли закли-
нание. Это вызывало страшное недовольство Верховного, а кто-
то из охранников однажды прикрикнул: «Опять ложным богам
молишься, старая ведьма!»
     При этом она словно бы с умилением рассказывала им про сам
обряд. Накануне устраивался большой праздник на станции, на-
рядных девушек чествовали, словно принцесс. Веселились чуть
ли не до утра. Потом давали им специальное питье, приносящее
красивые сны, и вели на поверхность. Своего выхода у станции не
было, приходилось какое-то время идти по подземным ходам. Де-
вушек, одетых лишь в красивые белые платья, сопровождали ох-
ранники, Верховный и комендант в защитных комбинезонах. На-
кануне один из охранников поднимался на поверхность, чтобы на
специальной площадке все приготовить — нарвать побольше цве-
тов и уничтожить следы прежних жертв, если такие еще остава-
лись. Часть цветов он приносил вниз, и их угрюмая станция с го-
лыми стенами на короткое время преображалась.
     Девушки, одурманенные сонным напитком, не сопротивля-
лись. Их выводили наружу, вели на жертвенник, огороженный
железной сеткой. Все ждали восхода солнца. И едва лишь первый
луч касался земли, сопровождающие уходили. А одурманенные
девушки оставались наверху и, видимо, быстро умирали среди
цветов под палящими лучами солнца, вряд ли, впрочем, успев
что-либо осознать.
     «А почему бы не убивать их сразу из гуманности?» — мрачно
спросила как-то Крыся. И баба Зоя объяснила ей, что жертва
должна быть бескровной. «На запах свежей крови могут собрать-
ся самые жуткие твари», — загадочно сказала она.
     — Тебе, может, еще повезет, Нютка, — сказала Крыся. — Я слы-
шала краем уха — Игорь отца пытается упросить за тебя.
     Игорь был сын Верховного. Ни для кого не было секретом, что
он давно влюблен в Нюту и что его отцу это очень не нравится.
     — У него все равно ничего не получится. Верховный его и слу-
шать не станет. Нет, нам не на Игоря надо надеяться.
     — А на кого же. Ты все еще ждешь, что в последний момент
явится твоя мамочка и тебя спасет?
     Только Крысе Нюта прощала такие шутки. Только Крыся зна-
ла, как исступленно Нюта ждет до сих пор. Еще малышкой, попав
на станцию, она то и дело просилась к маме, но всегда натыкалась
на уклончивые отговорки взрослых — мол, ей надо сперва окреп-
нуть, да и в туннелях неспокойно, может, со временем что-нибудь
и получится, а пока надо набраться терпения. И она ждала, но ве-
рила, что мать сама ее ищет, не может не искать.
     Но чем дальше, тем меньше оставалось надежды. В первые го-
ды после Катастрофы были заселены почти все станции метро от
Баррикадной чуть ли не до Планерной — так, по крайней мере,
люди говорили. Что там ближе к центру творилось, только слухи
доходили. Вроде бы на Пушкинской фашисты обосновались, на
Китай-городе — бандиты. А у них тут народ был попроще. Так, по
крайней мере, сначала казалось. И челноки еще могли пройти от
кольцевой, с Ганзы, чуть ли не по всей ветке — да только мало кто
в последнее время на это решался. Незачем было — люди тут жи-
ли бедно, и почти не могли ничего ни продать, ни купить. Еще в
первое время, когда удавалось много полезного найти на поверх-
ности, шел активный товарообмен между станциями. Теперь бли-
жайшие окрестности были уже исхожены, многое, что не успели
забрать, сгнило за эти годы. А то, что еще оставалось, все труднее
становилось добывать — у города появились новые хозяева. И лю-
ди интересовали их — как добыча. Немногие отважные сталкеры
еще продолжали подниматься на поверхность, но опасностей бы-
ло все больше, а добыча все скуднее. Пришлось научиться выра-
щивать в туннелях шампиньоны, употреблять в пищу крыс, кото-
рых специально для этой цели разводили. На некоторых станциях
держали свиней, но Верховный был почему-то категорически
против свинофермы на «Спартаке». Возможно, считал, что оту-
певшими от вечного недоедания людьми управлять легче.
Жить в метро тоже становилось все страшнее. Не так давно
случилась какая-то авария на Октябрьском Поле, и все оттуда
разбежались. И совсем недавно дошла весть о резне на Полежаев-
ской. Говорили, что на Беговой даже туннели в ту сторону взорва-
ли. И Нюта поняла, что это конец. В глубине души она, конечно,
упрямо надеялась на чудо, но умом уже понимала — никакого чу-
да не будет. Если мать не нашла ее до сих пор, то теперь этого точ-
но ждать не приходится. И защиты просить не у кого.
     Может, оттого их и выбрали. У Крыси мать умерла несколько
лет назад, и других родственников не было. Нюта заметила — для
жертвоприношения чаще выбирали сирот. Все помнили один
случай, когда увели наверх слабоумную дочь пьяницы Тамары.
Тамара еще со времен Катастрофы повредилась в уме и готова
была пить все, что горит. Оттого и дочь у нее получилась не впол-
не нормальной. Верховный убедил Тамару отдать дочь для жерт-
вы — мол, все равно она не жилица, это и врач Николай Федоро-
вич подтвердил. И Тамара вроде сама согласилась, но потом сов-
сем спилась и стала нести что-то вовсе несуразное и непотребное,
говорить крамольные речи. Через несколько дней ее нашли в уг-
лу станции — скрюченную, совсем синюю, но, как объявили по-
том, «без признаков насильственной смерти». Николай Федоро-
вич сказал — выпила что-то техническое, перепутала. Никто осо-
бо не удивился — в таком состоянии Тамара что угодно выпить
могла. Но уж больно своевременно эта смерть случилась.
     А им с Крысей вместо матери стала баба Зоя. И заботилась о
них, учила, лечила. Вот только спасти не могла.
     Баба Зоя по памяти рассказывала им сказки. В этих сказках
принцессы попадали в беду, но в последний момент их спасали
какие-нибудь дураки или рыцари, а может, рыцари-дураки, кото-
рым не жилось спокойно, которые предпочитали искать опаснос-
тей и приключений себе на все места. Нюта точно знала — на
станции спасать их с Крысей дураков не найдется.
     — Крыся, — спросила Нюта, — а что баба Зоя про Тушинскую
рассказывает? Там ведь тоже люди живут?
     С Тушинской изредка приходили торговцы, впрочем, с ними
старались все вопросы решить побыстрее. И не вести досужих
разговоров — за этим следили люди Верховного.
     — Баба Зоя про это почти не говорит. Сказала, что всякий
сброд там живет, с которым людям и знаться ни к чему. А вот
Галка, повариха, рассказывала, что там республика, правит там
бургомистр Гришка, и будто бы жить там можно совсем неплохо.
К ней приходил один, оттуда, нравилась она ему, вроде даже с со-
бой звал.
     — А она что ж?
     — Да она тут привыкла. А потом — боится она.
     — Что Верховный не отпустит?
     — Верховный-то, может, и отпустит, он открыто возражать не
любит. Поулыбается, согласится, а потом, — Крыся понизила го-
лос, — ее мертвой найдут, как Тамару. И скажут — сердечный при-
ступ. А кому охота доискиваться? Не любит он людей выпускать
со станции, чтоб лишнего не растрепали.
     — Никто не выйдет отсюда живым, — машинально сказала
Нюта.
     — Вот-вот.
     Сказанное было похоже на правду. Не зря же Верховный даже
надписи на стенах не стал переделывать, оставил в прежнем виде.
Чтобы все выглядело как обычно — ну, живут себе люди, молят-
ся своим богам, как умеют, кому какое дело. Видно, понимал —
если вскроется то, что он тут вытворяет, по головке его не погла-
дят. Впрочем, вмешиваться было некому, на соседних станциях у
всех своих проблем хватало по горло, не до того было, чтобы
лезть в чужие. Если и дальше так пойдет, скоро они и подавно
окажутся в изоляции и у Верховного будут развязаны руки. А с
внутренними врагами он управляться умеет. Впрочем, что им с
Крысей до этого? Для них все кончится в ближайшие дни.
     — А правда, что станцию назвали в честь предводителя рабов?
     — Баба Зоя говорит, что станцию назвали в честь стадиона на-
верху, а стадион этот в самом деле назвали в честь раба, который
повел других рабов в бой против хозяев.
     — И что с ним случилось?
     — Не помню. Кажется, разгромили, схватили и казнили, —
равнодушно сказала Крыся.
     Нюта вздохнула.
     — Ладно, давай спать. Несколько дней у нас в запасе еще есть.
     * * *
     Шатер Верховного снаружи был неказистым, а от других пала-
ток внешне отличался разве что размером, зато внутри был убран
затейливо. На роскошных, но замусоленных от времени покрыва-
лах тут и там валялись пестрые подушки в шелковых наволочках,
явно принесенные в свое время из какой-нибудь новорусской
квартиры, но теперь тоже потрепанные. «Да уж, — любил размы-
шлять иногда Верховный, глядя на эти подушки, — как бы ни был
богат их прежний хозяин, это не спасло ему жизнь. Небось, давно
уже и кости его сгнили где-нибудь там, наверху. Возможно, гро-
бом ему стал навороченный джип. Не увез от смерти».
     Зато он, бывший завлаб в дышавшем на ладан НИИ, может те-
перь валяться на этих подушках, раздумывая о превратностях
судьбы. А все вокруг только и ждут знака, чтобы тут же испол-
нить его желания.
     Убранство дополнялось парочкой бронзовых светильников,
которые зажигались только в торжественных случаях — электри-
чество приходилось экономить, старенький генератор не мог
обеспечивать все потребности. С потолка свисали несколько ки-
тайских вееров, в углу стояла статуя собакоголового бога. Не сов-
сем подходящий антураж, конечно, но приходилось довольство-
ваться тем, что удавалось найти сталкерам.
     Звякнул бронзовый колокольчик у входа — робко, неуверенно.
     — Да, входите, кто там есть, — сказал Верховный. — А, это ты,
Миша.
     В шатер протиснулся худенький лысоватый человечек в потер-
том свитере и защитного цвета брюках. Верховный молчал, ждал.
Пришедший, присев на корточки, тоскливо оглядел веера и све-
тильники, покосился на профиль Верховного — хоть на медали
выбивай, добавить еще лавровый венок — будет вылитый Юлий
Цезарь. Верховный был одет по-домашнему, в сером махровом
халате, позаимствованном, скорее всего, там же, где и подушки.
     — Чего ты хотел, Миша? — мягко спросил Верховный.
     — Да я-то ничего... — неуверенно начал вошедший. — Меня
Зоя просила поговорить с тобой, Юра.
     — Ах, Зоя, Зоя, — с ласковой укоризной произнес Верхов-
ный. — Что-то много она стала позволять себе в последнее время.
     — Хоть ее-то не трогай, Юра! — тоскливо вскричал челове-
чек. — Ладно, считай, что я и сам поговорить хотел. Ведь так не
может дальше продолжаться.
     Верховный изобразил недоумение.
     — О чем ты? Я что-то не пойму.
     — Ты прекрасно все понимаешь, Юра. Эти девочки... зачем они
умирают? Ведь ты сам не знаешь, что делать, Юра, ты так же ни в
чем не уверен, как все мы, только скрываешь это. Прекрати эти
ненужные жертвы, эти бессмысленные убийства, а то...
     — А то — что? — переспросил Верховный. — Ты угрожаешь
мне, Миша? Не думал я, что у нас до этого дойдет. Ты же зна-
ешь — стоит мне крикнуть, и охрана от тебя мокрого места не ос-
тавит.
     — Не пугай, Юра. Если ты хочешь, если ты посмеешь меня
убить — убивай, мне все равно. Я скажу тебе, почему ты не мо-
жешь остановиться. Если сейчас ты посмеешь признаться людям,
что столько девочек угробил напрасно, они тебя разорвут в кло-
чья. Это тупик, Юра. Мы не можем остановиться, но и жить так
дальше невозможно.
     Верховный молчал. Когда он заговорил, тон его был совсем
другим.
     — Миша, Миша, ты просто устал. И я тебя прекрасно понимаю.
Вспомни, сколько лет мы знаем друг друга, и ты всегда мне верил.
Почему же сомневаешься теперь? Ведь мы с тобой сто раз уже об-
суждали и пришли к выводу — правильно предсказать дату конца
света удалось лишь индейцам. Значит, и в остальном они были пра-
вы. Конечно, у нас масштаб не тот, но мы ведь делаем все, что в на-
ших скромных силах. Как говорится, чем богаты... И ты ведь согла-
шался со мной, что нужно отказаться от прежних богов, которые
все равно не сумели спасти человечество. И что наша религия все-
сильна, потому что она — единственно верная. Синтез верований
индейцев и древних славян — ведь и они поклонялись Солнцу. Ведь
только мы, Миша, мы одни во всем метро еще и задаемся глобаль-
ными вопросами о судьбах мира, мы здесь последний оплот духов-
ности. Только мы в состоянии еще как-то поддерживать мировую
гармонию. Все эти красные, синие, зеленые, коричневые — им не до
того, они только между собой грызутся, самолюбие свое тешат. Да-
же в Полисе заняты не тем, хотя могли бы все проанализировать и
сделать те же выводы, это ведь на поверхности лежит. Не напрасны
наши жертвы, Миша, поверь. Помнишь, как ты восхищался моей
гениальностью, когда я доказал, что через сорок два года после Ка-
тастрофы наступит уже полный и окончательный... конец света.
И спасутся лишь избранные. Те, кто правильно понял происходя-
щее, сумел верно истолковать знамения свыше. То есть мы.
     — Да как это можно доказать? А вдруг не наступит?
     — Ну, если не наступит, тогда я лично перед тобой извинюсь.
     — Столько не живут, Юра, — вздохнул человечек.
Но видно было, что он уже сдается. Верховный, как всегда, су-
мел найти нужные слова.
     — Значит, Зоя, говоришь, жалуется? — спросил он.
     — Только не трогай ее, Юра, прошу тебя.
     — Ну что ты. Я понимаю — ей тоже непросто. Она девчонок
растила, привязалась к ним. А кому сейчас легко, Миша? Но мы
должны уметь поступаться личным ради общественного. Да, сда-
ла она за последнее время, сильно сдала. А ведь какая женщина
была, Миша. Доконала ее подземка.
     — Это не подземка ее доконала. Это ты ее доконал, Юра. Она
извелась уже вся, вот-вот нервный срыв будет.
     — Да? Ну спасибо, что предупредил. Я с ней поговорю, — успо-
каивающим тоном произнес Верховный. — Пойми, это исключи-
тельный случай, что приходится использовать в церемонии дево-
чек со станции. Но, в конце концов, Зое не следовало бы прини-
мать все так близко к сердцу. Она ведь им все-таки не родная мать.
     «Плохо, — подумал он, когда посетитель ушел. — Даже старый,
преданный друг уже начал во мне сомневаться. И Зоя что-то чудит».
До остальных ему дела не было — толпа, стадо баранов. Они
покорно позволят вытворять с собой все, что ему вздумается. Как
говорится, каждый народ заслуживает то правительство, которое
его имеет. А вот с Зоей теперь, как ни жалко ее, придется что-то
решать. Миша-то не предаст его, несмотря ни на что: понимает,
что они в одной связке. А вот у женщин нервы слабее, даже у та-
ких мужественных, как Зоя. У них эмоции на первом месте, по-
этому никогда не знаешь, чего от них ждать.
     Второй визитер явился к нему через полчаса, когда Верхов-
ный все еще был погружен в невеселые размышления. Вошел без
спросу, опустился на подушки. Широкоплечий, коренастый, ли-
цо измученное, щеки заросли щетиной, короткие светлые волосы
будто дыбом стоят. Камуфляжный комбинезон выглядит так,
будто пришедший три ночи спал прямо в нем, не раздеваясь.
Впрочем, возможно, так оно и было. И перегаром вроде попахи-
вает слегка — Верховный даже носом покрутил.
     Вот вам пожалуйста — сын и наследник. Радость и гордость.
Надежда и опора.
     — Игорь, ты опять пьешь, — вместо приветствия сказал Вер-
ховный. Тон был не вопросительным, а утвердительным.
     — Отец, я хотел тебя попросить...
     — Не надо, — усталым жестом остановил его Верховный, — я и
так знаю, о чем ты будешь говорить. Ну скажи мне — разве мало
девушек на станции? Разве на ней свет клином сошелся? Ты мо-
жешь гулять с любой, и ни одна не посмеет тебе отказать. А со
временем мы найдем тебе хорошую жену — я позабочусь об этом.
     — С любой, только не с ней? — уточнил Игорь.
Верховный неопределенно пожал плечами. Игорь понял это
так, что отец своего решения насчет судьбы Нюты не изменит, но
до назначенного дня Игорь волен поступать с ней как угодно —
отец вникать в это не собирается.
     — Но я не хочу так. Почему ее нельзя оставить в живых?
Я только смотрю на нее — у меня на душе легче делается.
     — Потому-то и нельзя. Она тебя словно околдовала — тебя,
Зою. А что ты знаешь о ней? Ты знаешь, как ее нашли? Среди рас-
терзанных останков. Взрослых, которые шли с ней, сожрали у нее
на глазах. Она, единственная, осталась в живых, сидела одна в
туннеле, среди монстров, как Маугли. Почему они ее не тронули?
Что она там делала? Чем питалась? Может, она только выглядит
как человек, а внутри у нее... Да кто знает, что там прячется? Мо-
жет, это бомба замедленного действия? А если завтра вдруг меха-
низм сработает и она начнет убивать? Я не могу доверить единст-
венного сына такому созданию. Откуда ты знаешь, какие ин-
стинкты в ней проснутся, — возьмет да загрызет тебя в первую
ночь!
     — Кто такой Маугли? — спросил Игорь.
     — Это все, что тебя интересует?
     — Нет, не все. Не убедил! Почему ей надо умирать именно сей-
час? Если уж вы не убили ее сразу, как только нашли в туннеле.
Ты главный, отец, тебе все можно. Замени ее кем-нибудь, никто
не возразит. Не посмеет!
     — Уж лучше бы убили, — в сердцах сказал Верховный. — Хло-
пот сейчас было бы куда меньше. Но мне нравится ход твоих
мыслей. Ты не просишь совсем отменить казнь, ты согласен по-
жертвовать другой девушкой ради нее. Это хороший знак. Когда
ты одумаешься, ты можешь стать моим достойным наследником.
     — Так ты спасешь ее?
     — Нет, — коротко ответил Верховный и откинулся на подуш-
ки, давая понять, что разговор окончен.
     — Ну, отец, — процедил Игорь. — Раз в жизни тебя как челове-
ка попросил. Этого я тебе не забуду!
     И, не сказав больше ни слова, он выскочил вон из шатра.
«А я даже не помню, когда он в последний раз звал меня па-
пой, — тупо подумал Верховный. — Наверное, когда еще совсем
маленький был».
     * * *
     В центре станции собралась толпа. Здесь были почти все ее
обитатели, кроме тех, кто оставался на постах. Мужчины в потре-
панном камуфляже, женщины в убогой разномастной одежонке
слушали речь Верховного.
     — Она была нашим верным соратником, самоотверженным и
преданным. Светлая память о ней навсегда останется в наших
сердцах.
     «Умеет Юрка загнуть», — с тоской подумал низенький лысо-
ватый человечек.
     Он отчетливо понимал, что теперь уж точно все кончено. С тех
пор, как в тот жуткий день, когда рушился мир, их привел сюда
старший сын Юрки, Славик, по ему одному известным подзем-
ным ходам, они всегда держались вместе — он, Юрка, Зоя. Сла-
вик знал это место, потому что они не раз забирались в эти подзе-
мелья с друзьями. Играли тут в какие_то свои игры. По ночам, ко-
нечно, — днем через эту станцию на большой скорости пролетали
поезда метро, идущие от Щукинской до Тушинской.
     «Дети в подвале играли в гестапо, зверски замучен сантехник
Потапов», — произнес человечек вслух. На него покосились. Ему
было все равно.
     Юркина жена в тот день с утра ушла на рынок. Смешно, от ка-
кой ерунды зависит жизнь человека. Зоин муж был на даче. Там
он, видно, навсегда и остался.
     Когда стало ясно, что наверх уже не вернуться, они стали как-то
приспосабливаться к новой жизни. Он до сих пор не понимал, как
Юрке постепенно удалось подчинить себе весь этот разномастный
сброд, который собрался на станции. Внушить им, что лишь он зна-
ет, что надо делать, чтобы уцелеть. Он подсознательно понял, в чем
больше всего в тот момент нуждались люди, чей привычный уклад
жизни вдруг рухнул. Люди, в одночасье потерявшие все. Страшно
было даже не отсутствие еды — ее в первое время хватало. Доволь-
но быстро отдельные смельчаки стали выбираться на поверхность
и обшаривать ближайшие магазины. Но люди отчаянно нуждались
в духовном лидере, который сумел бы объяснить им весь этот ужас.
Убедить, что он был вызван не их собственной беспечностью, а ка-
кими-то космическими причинами. Что, в сущности, он был неиз-
бежен, заранее предсказан — такие вещи всегда успокаивают. Люди
готовы свалить все на богов, на стихии, только не на самих себя.
И Юрка со своими бредовыми теориями пришелся тогда как нель-
зя кстати. Подвел, так сказать, теоретическую базу. Лишь потом
Михаил стал понимать — перемудрил что-то Юрка насчет индейцев.
Он и сам-то был не великий знаток древних религий, но смутно
припомнил, что вроде бы человеческие жертвоприношения практи-
ковало одно племя, а конец света предсказало другое, мирное.
Но к тому времени было уже поздно. Они все были повязаны
этими жертвами, скованы одной цепью.
     Да, это были уже совсем другие игры. Бывший завлаб и мел-
кий интриган нашел себе здесь обширное поле для деятельности.
     Славика, его старшего, который привел их сюда, давно уже нет—
какая-то тварь сожрала в туннеле. А Игорек, который попал в мет-
ро годовалым, вырос в сильного, широкоплечего, угрюмого парня.
Вон он стоит чуть позади отца и ищет глазами в толпе Нюту.
     Нюта и Крыся стояли чуть поодаль. Крыся тихо всхлипывала,
у Нюты глаза были сухими.
     — Этого я ему не прощу. Она мне как вторая мать была.
     — Да что ты можешь сделать?
     — Сейчас — ничего. Уходить надо отсюда. Потом поговорим, —
она приложила палец к губам.
Они в молчании дослушали речь Верховного — он сообщил,
что за особые заслуги перед станцией Зоя Колыванова будет по-
хоронена в стене одного из туннелей. Потом тело понесли в тун-
нель на носилках самые достойные граждане станции. Разумеет-
ся, под надежной охраной. Тело было покрыто цветами. Говори-
ли, что из двух посланных за ними на поверхность обратно вер-
нулся только один. Зато впечатление все это производило неиз-
гладимое. Тело поместили в приготовленную заранее нишу, засы-
пали обломками цемента, положили сверху еще цветов.
Охранники дали прощальный залп в темноту. Послышался топот
чьих-то лап — выстрелы вспугнули крыс и каких-то животных
покрупнее. Из темноты донесся тоскливый вой, но тут же затих.
Все было кончено, люди потихоньку побрели обратно. Верхов-
ный тут же ушел к себе и велел его не беспокоить.
     Нюта и Крыся сидели в палатке. Нюта зябко обхватила коле-
ни руками.
     — Ты слышала, что он сказал: «от сердечного приступа».
     — Ты в это веришь?
     — Нет, конечно. Но если даже так — это он ее довел.
     — Не говори так. Ведь она сама не обвиняла его, значит, и мы
не должны.
     — Кого же тогда винить в ее смерти? В том, что мы умрем?
     — Баба Зоя очень странные вещи иногда обо всем этом говори-
ла. Как будто Верховный не так уж виноват. Она считала — все
дело в этой станции. Что и ей, и нам — всем не повезло оказаться
именно здесь. Станция-то долгое время пустая стояла, заброшен-
ная. Она говорила, что места, где человек не появляется подолгу,
обживает что-то другое. Еще до нас здесь поселилось зло.
     — Неужели ты веришь в такие глупости? — сердито спросила
Нюта. — Не ожидала от тебя. Знаешь, я себя теперь чувствую сов-
сем свободной. Меня тут ничто не держит. Прежде я надеялась,
что меня мать будет искать. Но, видно, ей что-то помешало. По-
том меня только мысль о бабе Зое останавливала. Теперь, когда ее
не стало, у меня развязаны руки. Уходить отсюда надо, Крыся.
     — Куда?
     — К Щукинской мы не уйдем, у тех туннелей кордоны силь-
ные стоят. С тех пор, как на Полежаевской резня приключилась.
Да и незачем туда идти — там никто не живет, только всякое зве-
рье. Выход один — к Тушинской пробираться.
     — Но там ведь тоже кордоны.
     — Ха! Там совсем другое дело. Оттуда напастей особых не
ждут, ставят стариков да подростков. Сегодня, я узнавала, там бу-
дут дежурить Михалыч и Колька — та еще парочка. Колька при-
ладился с открытыми глазами спать, а Михалыч всем рассказы-
вает, что к нему по ночам мертвые девушки снаружи приходят.
Не понимаю, как его еще в дозоры ставят. К тому же сегодня день
такой — Верховный распорядился всем по кружке браги выдать к
ужину. Помянуть Зою. Дозорным не дадут, конечно, но они най-
дут, где достать.
     — Ну, допустим, мимо дозорных мы пройдем. А потом нас кто-
нибудь сожрет в туннеле.
     — Сожрет или нет — это еще неизвестно. Зато если будем си-
деть на месте и покорно ждать, нас через несколько дней отведут
наружу, где мы уж точно...
     Крыся подумала, кивнула. И сразу стала деловитой и озабо-
ченной.
— Ладно, тогда давай собираться. Надо взять с собой еды. Ору-
жие вряд ли мы сумеем раздобыть, это плохо. Но нож у меня есть.
Он, правда, скорее для хозяйственных нужд, но острый.
     — У меня тоже, — сказала Нюта. — Я у Игоря стащила, когда
он как-то к нам заглядывал. Он пьяный был, думает, наверное,
что потерял где-то.
     * * *
     К вечеру, как и предсказывала Нюта, трезвых на станции поч-
ти не осталось. Кому-то с непривычки и кружки браги хватило,
кто-то нашел, где добавить. Некоторые дремали, несколько чело-
век у костра нестройно и невпопад пели про черного ворона. Вер-
ховный не показывался.
     Еще через пару часов люди окончательно угомонились. Слы-
шалось лишь натужное дыхание спящих, кто-то храпел, кто-то
стонал во сне.
     — Пора, — сказала Нюта. Она была в белом платье, но поверх
него накинула потрепанную Зоину хламиду защитного цвета, ко-
торую взяла в память. Крыся предпочла видавшие виды камуф-
ляжные брюки и такую же ветровку, но платье свое на всякий слу-
чай сунула в рюкзак, куда уместились все ее скромные пожитки.
Они тихонько пробрались между палатками туда, где чернело
жерло туннеля. Перед самым входом было навалено несколько
цементных блоков, мешки с песком. На них прикорнул смазли-
вый светловолосый подросток, прижав к себе автомат. Он даже
головы не поднял при их появлении, зато встрепенулся сидев-
ший рядом старик.
     — А, кто такие, куда? Приказано не пущать, — сурово заявил он.
Нюта понимала, что все висит на волоске. Теперь все зависело
от того, что в следующий момент взбредет Михалычу в голову.
Вздумай он закричать, поднять тревогу — и они пропали. Второй
такой возможности у них не будет.
     Она решительно сбросила с плеч хламиду и шагнула вперед.
— Ты разве не узнаешь нас, Михалыч? — вкрадчиво спросила
она.
— Голубоньки мои, — умилился близорукий Михалыч. — Не
забываете старика, навещаете. А мне не верит никто... счас вот
Кольку разбужу, Виталика позову, чтоб тоже на вас посмотрели.
Колька, хватит дрыхнуть.
     Девушки вздрогнули. Подросток приподнялся, обвел всех не-
понимающими глазами и тут же рухнул обратно.
     — Не зови никого сейчас, Михалыч, у нас к тебе дело секрет-
ное, — сказала Нюта.
     — Лапушка моя! Да ведь ты меня знаешь — ни словечка нико-
му не скажу! Могила!
     — Нам сейчас уходить пора, Михалыч, но мы скоро снова при-
дем. И Верховного заберем с собой — заждались его там, наверху.
     У Михалыча отвисла челюсть и округлились глаза. Но Нюта
прижала палец к губам, и он суетливо закивал, обалдев от важно-
сти доверенного ему известия. И молча проводил глазами две
фигурки, скользнувшие в темноту туннеля.
     — Зачем ты так! — с упреком спросила перепуганная Крыся,
когда пост остался далеко позади. — Теперь Верховный еще боль-
ше обозлится.
     — Может, мне надо было зайти к нему перед уходом, поцело-
вать на прощанье? — шепотом поинтересовалась Нюта. — Дура
ты, Крыська. Тебя убивать будут, а ты еще спасибо скажешь за та-
кую великую честь.
     — А если он за нами погоню пошлет?
Нюта не ответила. Ее до сих пор била нервная дрожь. Совсем
рядом вдруг послышался шорох. Крыса? Девушки сразу вспом-
нили, где находятся.
     — Хватит ныть, — шепнула Нюта. — Не время сейчас выяснять
отношения — самое страшное только начинается.
     Они быстро устали и теперь брели по инерции, понимая, что ос-
танавливаться нельзя. Фонарь погасили, чтоб не сели сразу бата-
рейки. Правда, у Крыси был с собой еще один фонарик, который
приводился в действие механическим способом. Следовало посто-
янно нажимать на ручку, тогда каким-то загадочным образом зажи-
галась лампочка. Но этот процесс сопровождался таким скрежетом
и шумом, что пользоваться фонарем здесь было страшновато.
     До поры до времени все было спокойно. Но потом вокруг начали
раздаваться странные звуки. Совсем рядом с Нютой послышался
вдруг отчетливый кашель — будто кто-то прочистил горло. Девуш-
ки в ужасе прибавили шагу, не решаясь даже включить фонарик.
Они боялись увидеть что-то такое, что совсем парализует их волю.
     — Не бойся, Нют, это мыши летучие, наверное, — пробормота-
ла дрожащим голосом Крыся.
     — А разве они здесь водятся? — усомнилась Нюта.
     И, словно в ответ на эти слова, рядом раздалось тихое, совсем
человеческое хихиканье.
     Тут девушки рванули вперед так, будто за ними гнались все
обитатели «Спартака». Но через некоторое время все же выдох-
лись и опять побрели еле_еле.
     — Господи, у меня даже в ушах шумит — так сердце колотит-
ся, — пожаловалась Крыся.
     — Это не в ушах, — через некоторое время сказала Нюта. —
Это за нами кто-то идет.
     Через некоторое время все сомнения отпали — сзади действи-
тельно слышались осторожные, шаркающие шаги. Нюта, собрав-
шись с духом, решительно посветила фонариком и увидела, как
отпрянула от них в чернильную темноту тварь размером с собаку,
но с чешуйчатой мордой. Желтые глаза злобно блестели из-под
костистых выростов.
     — Что там? — спросила Крыся.
     — Не знаю. Помнишь, нам баба Зоя показывала в какой-
то книжке крокодила. Ну вот, очень похоже, только лапы
длиннее.
     В глубине души Нюта даже испытала облегчение оттого, что
их преследует не человек. Ей казалось, что от встречи в таком ме-
сте с человеком ничего хорошего ждать не приходится. Она по-
мнила рассказы про мутантов, которые собирались в шайки и на-
падали на людей, мстя им за свою ущербность. В рассказы о при-
зраках она не слишком верила, но одно дело — слушать их у
костра на станции, и совсем другое — вспоминать в туннеле, где с
перепугу за любым выступом мерещится притаившийся убийца
или кто-нибудь пострашнее.
     — Что нам делать? — спросила Крыся.
     — Пойдем дальше, может, сама отвяжется.
Они пошли, иногда оборачиваясь и светя назад фонариком.
Тварь все так же плелась за ними, потихоньку сокращая расстоя-
ние. От луча света она каждый раз отпрыгивала, но недалеко.
Больше того — им показалось, что сзади за ней бредет еще одна.
Видимо, животные дожидались, пока девушки выбьются из сил и
станут легкой добычей.
     — Черт, ногу сводит, — простонала вдруг Нюта.
     Она еще в детстве прихрамывала, потом это почти прошло. Но
стоило ей перенервничать или переутомиться, и нога вновь начи-
нала ныть.
     — Не могу больше. Иди вперед, Крыська, я эту гадину здесь
дождусь.
     — Ну уж нет, — сказала бледная от страха Крыся. — Вместе
дождемся.
     Тварь попыталась обойти их сбоку. Вторая держалась сзади и
не предпринимала попыток напасть.
     Крыся с ножом в руке следила за ее маневрами. Тварь почему-
то больше интересовалась ею, чем Нютой.
     В тот момент, когда тварь бросилась, Крыся попыталась отпих-
нуть ее ногой. На ней были настоящие, хотя изрядно потрепанные,
сталкерские ботинки, предмет ее гордости и зависти окружающих.
Массивные, тяжелые, добротные, из настоящей кожи. Хотя ходить
в них было тяжелее, чем в кирзовых сапогах, например. Наверное,
поэтому бывший владелец и уступил их Крысе. И хотя под них
приходилось наматывать кучу тряпок, чтобы ботинки не свалива-
лись, Крыся считала, что ей повезло. И не ошиблась. Зубы твари
намертво увязли в ботинке, она не сумела даже прокусить его.
     Нюта вдруг стремительно нагнулась и ловким движением пе-
ререзала твари горло. Брызнула кровь, животное засучило лапа-
ми и издохло. Вторая тварь тут же попятилась назад, в темноту.
     — Ну, ты даешь, — пробормотала Крыся. — Ботинок-то помоги
освободить.
     — Да брось его здесь, — сказала Нюта. Глаза ее возбужденно
блестели.
     — Ты с ума сошла? Как я в одном ботинке дойду? Да и не со-
бираюсь я первой встречной зверюге такую обувь уступать.
     Нюта, не слушая, наклонилась и провела ножом по чешуйча-
той шкуре.
     — Что ты делаешь?
     — Надо мяса с собой взять. Про запас.
     Крыся подумала, что подруга спятила на нервной почве. Ей
опять пришли в голову рассказы о том, как нашли в туннеле ма-
ленькую Нюту. Может, это там она научилась сырым мясом пи-
таться? Может, и кровь пить, чего доброго? Она, отгоняя дурные
мысли, шагнула к подруге, обняла ее, удерживая.
     — Нюточка, какое мясо? У нас с собой есть кое-что, я тебя по-
кормлю, если ты голодная. Мы уже скоро на Тушинской будем,
там и люди, и еда есть. Ты ведь не знаешь, что это за зверь, может,
у него мясо ядовитое? Да и уходить надо, пока не поздно, по-
мнишь, что баба Зоя говорила? О тварях, которые собираются на
запах свежей крови?
     Упоминание о бабе Зое Нюту вроде бы отрезвило. Она как
будто успокоилась и покорно позволила себя увести. Благо Кры-
се удалось, наконец, освободить из зубов твари свой растерзан-
ный ботинок.
     Они побрели дальше. До Тушинской, по мнению Крыси, оста-
валось не так уж долго идти.
     * * *
     Крыся ошибалась — обозлиться больше Верховный не смог бы
при всем желании. Девушек хватились под утро. Повариха Галка
заглянула к ним в палатку в поисках своего хозяйственного ножа
и, не найдя ни ножа ни девушек, подняла тревогу.
     Верховный быстро вычислил, куда могли уйти девушки. Но
Михалыч в ответ на все расспросы нес что-то вовсе несуразное, а
Колька только хлопал глазами. Наверняка спал на посту, гаде-
ныш. Верховный охотно удавил бы его собственными руками, но
сейчас нельзя было настраивать людей против себя.
     Он вдруг понял, что давно уже люто ненавидит эту долговязую
светловолосую девчонку, которая исподволь прибрала к рукам и
настроила против него самых близких ему людей — Зою и сына. Ес-
ли бы не Нюта, Зоя была бы сейчас жива. А в довершение всего эта
девица бросила вызов ему самому, поставила под сомнение незыб-
лемость его власти и установленного порядка. Не говоря уж о том,
что, если девчонки не найдутся, придется в срочном порядке искать
новые жертвы, а где их взять? Среди своих? Люди и так уже недо-
вольны, а начни отнимать у них дочерей, может вспыхнуть бунт.
До недавнего времени эти вопросы удавалось как-то решать.
Его наемники рыскали по соседним станциям, сманивая девушек
оттуда. Иногда обращались к голодающим родителям с предложе-
нием продать дочь — не уточняя, естественно, с какой целью. К со-
жалению, в большинстве случаев люди предпочитали вместе тихо
умирать от голода, чем продавать свою кровиночку в чужие руки.
В последнее время стало и вовсе туго — на «Октябрьском Поле»
уже не жили, Щукинская тоже опустела, а на Тушинской не то
чтобы прямо подозревали их, но бдительность на всякий случай
удвоили. Поэтому и пришлось решиться на такую исключитель-
ную меру — назначить в жертву девчонок, знакомых всем с детст-
ва. Допустим, к Нюте на станции всегда относились с опаской, но
ласковую уступчивую Крысю многие любили. Люди помнили ее
мать — беспечную и безалаберную, но никогда не сказавшую ни-
кому худого слова. И им жаль было девчонку, которая в своей не-
долгой жизни и так не много хорошего видела. Поэтому Верхов-
ный в этот раз особенно нервничал — пусть бы поскорее все было
уже позади, думал он, а со свершившимся фактом люди рано или
поздно смирятся. Только бы все гладко прошло. И вот, как нароч-
но, именно в этот раз все грозит сорваться.
     Нет, девчонок надо вернуть обязательно — или хотя бы унич-
тожить. Чтобы все знали, что бывает с непокорными. Если им
удастся выбраться к людям, они ведь могут все разболтать — и
неизвестно, что из этого получится. На Тушинской спят и видят,
как бы прибрать к рукам соседнюю станцию, а теперь и повод для
этого найдется.
     И в который раз он пожалел, что они не удавили это чертово
отродье в туннеле, как только нашли. В последнее время он видел
в ее глазах что-то такое... как будто он столкнулся с враждебной
волей, не менее сильной, чем его собственная.
     Верховный приказал найти и прислать к нему двух лучших ис-
полнителей, которым он поручал самые щепетильные дела.
Хряк, несмотря на плотную комплекцию, появился в шатре
совершенно бесшумно. Его внешность толстого, добродушного
выпивохи обманывала многих. На самом деле у него были сталь-
ные мышцы, а двигаться он умел с кошачьей грацией. Что до про-
звища — он получил его из-за звука, который издавала его дуби-
на, обрушиваясь на голову врага — будь то зверь или человек.
Но совсем незаметно возник в шатре второй — человек-неви-
димка. Лицо у него было настолько неприметное, что люди его не
запоминали, не узнавали. Этот мог спокойно подслушивать лю-
бые разговоры, затесавшись в толпу, — и никто не обращал на не-
го внимания, не подозревал в нем соглядатая. Верховный особен-
но ценил его за эти качества.
     — Вернуть или убить? — уточнил невидимка. Из-за спущенного
на лоб капюшона невозможно было понять, что выражают его глаза.
Верховный кивнул:
     — Если все-таки придется их ликвидировать, попробуйте
срочно найти им замену на Тушинской. Положение у нас безвы-
ходное. Нам необходимо, чтобы в ближайшие дни две девушки
для ритуала были у нас наготове.
     Хряк выразительно пожал плечами. Верховный и сам знал,
что задача трудная.
     Второй смотрел молча. И о чем он думает, Верховный снова
понять не мог.
     — Ну, в путь, — сказал он, повелительно протянув руку.
И двое убийц, не тратя времени, пустились по следу.
     * * *
     Они шли довольно долго и стали уже опасаться, что девушки
успели добраться до Тушинской. И все же их удалось нагнать —
почти на подходах к станции.
     Услышав впереди их неровные шаги, невидимка облегченно
вздохнул. Он по шагам слышал, что они измучены и напуганы. С ни-
ми легко будет справиться, через несколько минут все будет конче-
но. Придется убить, конечно, не тащить же их обратно в такую даль.
На плечах нести тяжело, угрозами заставить идти самостоятельно,
гнать пинками тоже вряд ли получится. Ведь они знают, что им по-
любому умирать, могут и заартачиться. А впрочем, кто знает?
     Он терпеть не мог работать в паре, и Хряк успел его достать по
дороге. Он нес какой-то вздор, сравнивал достоинства браги, ко-
торую гонят у них, и той, что приносят с Тушинской. Потом за-
явил, что вторая девчонка, темненькая, очень даже ничего. Впол-
не в его вкусе. Невидимке все это было глубоко безразлично, он
еле сдерживался, чтобы не наорать на напарника.
     В середине пути они споткнулись обо что-то на шпалах. Неви-
димка посветил — там валялась верхняя половина какого-то жи-
вотного величиной с собаку. Нижнюю кто-то откусил, и совсем
недавно — кровь вокруг была еще свежей. Рядом лежал обрывок
белой ткани — невидимка мог бы поклясться, что это лоскут от
платья одной из девчонок. Находка заставила его призадуматься.
Но, услышав шаги девушек впереди, он опять успокоился.
     Они наверняка устали, голодны и напуганы до полусмерти. Воз-
можно, ранены.
     Убийцы начали быстро и бесшумно приближаться к девчон-
кам. Одна отставала, и Хряк нацелился на нее. Метнулся вперед,
в темноте послышалась какая-то возня.
     Невидимка кинулся туда, где, по его расчетам, должна была на-
ходиться вторая. Но руки схватили пустоту. И еще прежде, чем
девчонка, которую держал Хряк, заорала, словно паровозная сире-
на, он понял, что все пропало. Кинулся в глубину туннеля и зата-
ился за каким-то выступом. Со стороны Тушинской послышались
громкие встревоженные голоса, затопали сапоги — бежал патруль.
     «Недооценили сложность задачи, — думал невидимка. — Бы-
ли уверены, что предстоит иметь дело с двумя обыкновенными
бабенками. И совсем не учли, что обычные бабенки ни за что не
решились бы ночью идти в туннели, даже под угрозой смерти».
     Он слышал голоса патрульных. Что там Хряк? Почему затих?
И вдруг он услышал стон напарника. Невидимка сразу понял,
что больше он здесь ничего сделать не может. Они провалили по-
ручение. Оставалось дождаться более благоприятного момента.
Он сел и достал из рюкзака кусок свинины — как бы там ни бы-
ло, силы следовало беречь.
     Один из патрульных поддерживал рыдающую Крысю, другой
склонился над Хряком. Посветил фонариком. У того в животе
торчала рукоять ножа. Он глухо стонал.
— Эк ты его саданула-то, — неодобрительно сказал патруль-
ный. — Подержи-ка фонарик. Ща, брат, потерпи немножко.
     С этими словами он нагнулся над Хряком, нашел какие-то точ-
ки на шее и вдруг резко нажал. Тот дернулся, обмяк и больше не
шевелился. Крыся выронила фонарь, который чудом не разбился.
     — Так вы... его... того... — пробормотала она.
     — А что ж мне с ним было делать? Не на станцию же тащить.
Не жилец он был — прямо в печень ты его пырнула, да и кишки
попортила. У нас и врачей-то нет, чтоб такие раны лечить. Эх,
девки... можно подумать, убудет с вас. Через тебя одним бойцом
меньше стало, — проворчал патрульный, нагибаясь за фонарем.
     Крыся задрожала — она решила, что теперь патрульный и ее
прикончит. Хотела что-то объяснить, но Нюта, стоявшая рядом,
сделала ей знак молчать. К счастью, патрульный, видимо, был на-
строен философски.
     — Ты, девка, раз такое дело, молитву хоть какую ни есть над
ним прочти. Чтобы успокоилась душенька его грешная.
     У Крыси глаза опять налились ужасом. И все же она пробор-
мотала несколько слов, которые слышала в таких случаях от ба-
бы Зои. Патрульного это вполне устроило.
     — Ладно, пошли, — сказал он, — на станции разберемся. Этот
пусть здесь пока полежит.
     Невидимка услышал, как удалялись патрульные и девушки.
Потом быстро, бесшумно приблизился к Хряку, убедился, что на-
парник мертв. Тем не менее, порученное им дело следовало дове-
сти до конца. Девчонки пока никуда не денутся с Тушинской, а он
придет туда попозже, когда успокоится вызванный их появлени-
ем переполох. Оценит обстановку и будет действовать по обстоя-
тельствам. Он нашел место поудобнее, уселся, прижавшись к сте-
не, и задремал вполглаза.