Я открыл глаза. Сон был необычным, каким–то очень странным и в тоже время реальным, отчего в голове всё смешалось в кучу информации, которая неизвестно откуда черпала свои знания. Реальность попуталась со сновидением. Создавалось ощущение, что два изображения наложили друг на друга, словно две жизни переплелись между собой. Две совершенно разные частички, со своими мыслями и эмоциями, страхами и ужасами сплелись воедино. Словно какой–то кокон информационного поля, который случайно запутался между двумя личностями, двумя линиями жизни, двумя половинками человеческих душ. И вот одной половинке скоро суждено погибнуть, вопрос только из–за чего.
Обычная, ничем не примечательная довоенная квартирка, с недорогой мебелью, дешевой техникой, и небрежным ремонтом. Всё это говорило о том, что здесь живут довольно нищие люди. Такие квартиры раньше были либо у доживающих свои последние дни пенсионеров, либо у обычной многодетной семьи простых рабочих. Простых, это не значит у начинающих работников фирм или компаний, а у обычных рабочих, которые что–либо производят или обслуживают, а не потребляют готовое, делая из этого выгоду. То есть я сейчас нахожусь в квартире, где проживает бедный класс общества, простолюдины, которых в наше время очень, очень много.
Выйдя из спальни, я очутился в коридоре, где было много народу. В основном это была молодёжь, и, причём все были вооружены. Я не мог действовать сам, я не мог что–либо изменить, всё происходило так, как должно было быть. Словно я находился в чужом теле, я всё ощущал и понимал, но мне было не под силу что–то изменить, я мог только следить за происходящим. Чьи–то чужие мысли казались мне своими, они блуждали у меня в голове. И тогда я, наконец, понял, что я в другом теле, что это мысли этого молодого пацана, который только что проснулся, и он зачем–то ищет своего брата.
Я, а если точнее моё новое тело нашло своего брата.
− Никита, что происходит?– Спросило моё новое тело.
− Санёк, подожди немного, мне надо уходить. – Брат куда–то явно торопился. В руках у него был автомат Калашникова, который я раньше видел только на картинках, то есть моё новое тело видело впервые, а я же конечно из него стрелял. – Присмотри за Маринкой, я скоро вернусь.
Значит, моё новое тело зовут Александр, а брата Никита, просто отлично! Что за чертовщина происходит со мной, я что умер?!
Никита, вручил Саше такой же точно автомат, как у него, и только теперь я узнал этого человека. Сначала его голос показался мне знакомым, а теперь и лицо, только лет на двадцать моложе, это был Никита Воробей! Одет он был в военную форму, за спиной большой рюкзак, в руках оружие, и ещё молодое, совсем детское лицо. На вид ему было лет шестнадцать, и уже с оружием!
Александр принял автомат, и повернулся к рядом стоящей молодой девушке.
− Марина, что происходит? Почему все с оружием, и где вы его взяли?
− Ты что действительно ничего не помнишь? – Она нахмурилась.
− Нет, я проснулся, голова болит, а что происходит, понять не могу. Всё перемешалось, да еще, будто какой–то тип у меня в голове всё говорит и говорит. Комментирует каждое моё движение, а братана моего вообще назвал Воробьём или Оробьём, я так и не понял.
− Хм. Это, наверное, потому, что когда ты вчера убегал от американских солдат, упал с первого этажа, и ударился головой. Андрей принёс тебя домой, и мы тебя немного подлечили.
Саша потрогал голову, которая была перевязана марлевой повязкой. Я тоже ощутил её, почувствовал, что у меня на голове повязка, которая пропиталась кровью. Голова болела, а волосы слиплись отчего–то тёплого и мерзкого на ощупь.
− А куда Никита ушёл?
− На разведку. Он говорит, что американцы начали зачищать дома. Они убивают всех, кого находят.
Теперь, я начал вспоминать, точнее вспоминал Саша, и это передавалось мне. Я увидел, словно прокрученную пленку, что три дня назад объявили войну, потом американские войска вторглись в город, который они моментально захватили. Увидел, как они расстреливали мирных жителей, которые сопротивлялись им. Увидел, как Саша с Никитой обокрали американский склад с оружием, и теперь собрав небольшой отрядик из старых друзей, они пытаются продолжать сопротивляться.
Я много чего увидел, и это мне очень не понравилось. Теперь я, наконец, понял одну вещь: что это Зона 17, только в прошлом. То есть до наступления ядерной войны, до начала всемирной катастрофы, которая произошла по вине человека, и за что теперь расплачиваются невинные. Я понял, что у двух братьев Воробьёвых убили родителей, убили всех родственников, причём мать их убили на руках у старшего брата – Никиты. Александр – младший брат, Марина – девушка Никиты.
Я прочувствовал на себе всё горе, весь ужас и страх, всё то, что пришлось вытерпеть этим двум братьям. Их все жизненные моменты мелькали у меня перед глазами как фотографии в альбоме. Их страхи терзали мою душу так, словно стая диких кошек рвала её на части. Их боль утраты вонзалась в моё сердце холодным ножом, резала изнутри так, что хотелось кричать. Но я не мог. Не мог даже сказать слова, потому что моя душа или сознание каким–то образом очутилась в теле молодого парня. Моя душа, словно паразит или бактерия просочилась в чужой организм, в котором мне было дозволенно быть только свидетелем происходящих событий. Почему и как это произошло, я мог только догадываться.
Мои мысли в новом теле прервал громкий стук в дверь, который спустя несколько мгновений повторился. Все присутствовавшие в этой квартире были не старше двадцати лет, но они были вооружены, неважно чем, важнее другое. Теперь, когда Никита ушёл, они остались без молодого предводителя. Они остались одни.
− Саша, это, наверное, американцы. – Шёпотом сказала Марина, держа дверь на прицеле.
Саша же вместо ответа, передёрнул затвор, и с угрожающим видом стал приближаться к дверному глазку. За дверью стояло трое солдат в американской форме.
− Да,– одними губами подтвердил он опасения Марины.
− Пошли на кухню, и только тихо! – Марина хоть и была единственной девушкой в этой компании, но зато соображала она очень быстро и трезво.
Шесть подростков, включая Сашу, спрятались на кухне. Все они боялись, потому что только глупый мог не догадаться, что произойдёт дальше. И это произошло, после нескольких повторных стуков в дверь, началась стрельба. Американцы открыли огонь. Пули сначала глухо стучали по двери, напоминая стук нескольких дятлов в лесной тишине. Дверь не выдержала ни на секунду непрекращающегося града свинца, и с хрустом упала на пол. Сразу за дверью в коридор залетело что–то металлическое. Звякнув об пол, маленький металлический объект вытянутой формы прокатился по полу.
Взрыв оказался очень громким, хоть и некоторые успели закрыть уши, это их не спасло от навязчивого звона в голове. В нос ударил терпкий, кисловатый запах, а где–то в теле всё сжалось, к горлу подступил ком, и словно пружина, готовящаяся вот–вот разжаться, всё недавно съеденное просилось наружу.
Все замерли в ожидании продолжения атаки. Подростки были напуганы и обескуражены. Все, кроме Марины. Она, как быстро соображающая, знала, что сейчас начнётся. Понимала, что американцы продолжат наступление, и осознавала, чем это может кончиться для остальных перепуганных до смерти мальчишек. Это понимание неизбежности толкнуло её на воистину героический поступок, на который способен не каждый. Она решила пожертвовать собой ради остальных. Пожертвовать одной жизнью ради нескольких. На такое способен не каждый, поэтому вечная память ей!
Вскочив на ноги, она побежала навстречу американцам, навстречу неминуемой смерти. Смерти, которая иногда своим неизбежным приближением заставляет людей совершать неординарные действия, она раскрывает все человеческие качества, показывает душу, какова она на самом деле, а потом безжалостно забирает её, кем бы она ни была. Смерть не бывает доброй, она не знает жалости или сострадания, она не проявляет милосердия ни к детям, ни к взрослым, для неё мы все одинаковы, все едины.
Марина бежала и стреляла, со стороны она напоминала амазонку, которая безжалостно бросилась на своих врагов, и готовая погибнуть в любой момент, делала всё возможное. Смерть рассудила по своему, она позволила молодой девушке забрать на тот свет только двоих. Такую цену она назначила за проявленное геройство хрупкой, молодой девушки. Несколько пули прошили девушку насквозь, и она с последним стоном упала на пол. Её широко раскрытые глаза так и не закрылись, словно она всем своим видом показывала, что она продолжает бороться, сопротивляться, только уже в другом мире.
После смерти Марины, несколько подростков погибли моментально, даже не успев толком понять, что происходит. Казалось, будто Смерть вернулась из долгого отпуска, и теперь, не тратя времени и сил, восстанавливает свои законы и порядки, не желая терять своего почётного места. С каждой новой приобретённой душой, азарт её только усиливается. Она, как жадный банкир, забирает жизни, словно проценты от выданного кредита.
Саша стрелял без разбору, потому что он остался один. Все кроме него погибли, и только ему лишь чудом удалось избежать своей гибели. Только чуда в своём спасении молодой подросток не видел. Когда закончились патроны, и американцы были мертвы, он опустился на колени и зарыдал. Для него это был первый бой, первая встреча со смертью, с которой он столкнулся лицом к лицу. Он в своём ещё молодом возрасте отхлебнул из чаши жизни столько горя, что любой бы другой человек уже бы захлебнулся. Смерть просто заставила выпить его этот горький напиток, и, причём, выпить залпом всю жизненную норму.
− Что же мне теперь делать!? – Шептал Саша, раскачиваясь из стороны в сторону. – Что мне теперь делать!?
Он плакал. Были убиты его друзья, подружка брата. Они все были убиты на его глазах, а он всё это видел, но изменить ничего не мог. И всё это видел я, будто своими глазами. Я хотел ему помочь защитить их, но мог только наблюдать, как они один за другим умирают. Я пытался сказать ему что–нибудь, но мог только слышать его мысли. Я ничего не мог изменить, как и он. Мы стали рабами, я его тела, он своего горя. Мне начало казаться, что я больше не существую как человек, как физическое лицо, как сущность, словно от меня осталась только одна душа, так и не нашедшая себе пристанища.
Примерно через час Саша пришёл в себя. Его мысли словно ураган проносились у меня в сознании, и только сейчас я понял, что он слышит мои мысли, когда я отчётливо произнёс «найди своего брата». После моего мысленного послания, он поднялся на ноги, и долго не раздумывая, вышел из дома. Теперь перед ним была единственная цель, отправиться на поиски своего старшего брата, потому что больше у него никого не осталось в этом мире.
На улице было безлюдно. Создавалось ощущение, словно все жители этого до боли знакомого города покинули его. Детский сад больше не работал: из него уже давно не доносились счастливые детские крики, которые были слышны на большом расстоянии. Теперь здание пустовало, как и все учебные заведения в этом городке. Пасмурная погода придавала трагичные нотки к случившемуся. Казалось, что вся природа скорбит вместе с Сашей о потери.
Свои поиски Саша решил начать со школы, потому что по последним воспоминаниям именно там они собирались последнее время. До школы были несколько минут ходьбы, но он решил не рисковать. Откуда–то раздавались одиночные выстрелы, и понять где идёт бой, было сложно, казалось звук выстрелов идёт со всех сторон. Было понятно лишь одно, это житель города сражались с озверевшими американскими войсками.
Саша медленно шёл по опустевшей улице. Ему постоянно приходилось оглядываясь, чтобы не столкнуться с войсками, которые казалось, были повсюду. По дороге ему попадались брошенные автомобили, одни были разбиты, другие же полыхали огнём. Густой черный дым валили из разбитых боковых окон, краска обугливалась, шины лопались, стёкла от высокой температуры трескались. В одних домах от недавних сражений были выбиты стёкла, осколки которых разлетелись по всей улице. Они жалобно хрустели под твёрдой подошвой ботинок при каждом шаге. В некоторых домах от сильных взрывов не выдерживали бетонные перекрытия, рушились целые подъезды, заволакивая мелким бетонным крошевом всё, что находилось рядом. Теперь этот когда–то мирный городок напоминал район боевых действий, где отдали свои жизни многие отважные жители.
Издалека здание «новой» школы казалась единственным уцелевшим зданием, а здание «старой» немного потрёпанной недавними сражениями. Саша направлялся к зданию «старой». Уже издалека были видны силуэты молодых парней, гордо защищающих подступы к школе.
Я не переставал удивляться храбрости этих парней, которые отважно сражались с вражескими войсками. Они отдавали свои молодые жизни во имя идеи, идеи о свободной жизни вне всяких запретов и страхов.
Остатки американских войск, располагающиеся неподалёку от границы Абхазии, после старта всемирной катастрофы, двинулись на запад, подальше от возможной угрозы попадания в радиус действия ядерного оружия. Не понятно, по каким причинам, но остатки войск остановились в микрорайоне Кудепста. В американских документах этот район числится как «Зона–17», возможное место для создания военной базы в случаи масштабной войны. Из тех же документов, этот район с точки географического расположения является наиболее выгодным место как для защиты от радиоактивных осадков, так и от внешних атак. Для войск, оставшихся без командования, этот район стал наиболее выгодным местом для создания военной базы. Местных жителей полагалось либо истребить, либо склонить к сотрудничеству. Второе не удалось, поэтому в данный момент сейчас происходят массовые стычки между войсками и гражданскими.
Около здания «старой» школы собралась небольшая толпа вооружённых людей, среди которых в основном были подростки. В рядах молодых партизан Саша заметил главного предводителя, своего старшего брата Никиту.
− Почему ты здесь, я же сказал тебе оставаться дома? – Никита подошел к младшему брату.
− Я тебя искал,– только и смог ответить младший.
− Что, что случилось? Ты мне можешь сказать толком?
Саша молчал. Он больше не хотел говорить, он больше ничего не хотел в этой жизни. Ему только хотелось, чтобы кто–то это сказал за него. Чтобы этот кто–то сказал его старшему брату, что у него больше нет его Марины, что все они погибли.
Он просто стоял и молчал, а редкие слёзы мелкими капельками стекали по лицу, оставляя влажные дорожки. Редкие мужские слезы, как маленькие градинки поблескивали от солнечных лучей. Это были слезы горя, горя о котором Саша боялся рассказать своему старшему брату. Слёзы отчаяния, что–либо изменить, потому что уже поздно.
− Ну не плачь! – Никита обнял брата.
− Они все… они все…их всех… – захлёбывался Саша.
− Ну, успокойся, всё хорошо! Со мной ты будешь в безопасности, ты же мой младший брат, и я тебя в обиду не дам…– Старшего брата прервал одиночный выстрел.
Выпущенная пуля предназначалась главному предводителю молодых партизан, но она по воле судьбы попала в Сашу. Завязался бой, а старший брат так и стоял, не отпуская своего последнего близкого в этом мире человека, свою частичку, вторую половинку, своего любимого младшего брата. Никита не мог оторвать взгляд от глаз Саши, из которых за одно мгновение утекла жизнь. Утекла прямо у него на руках. Саша так и не успел рассказать брату о храброй смерти его Марины, о смерти друзей, он не успел рассказать об очень–очень многом, он успел сказать лишь одно слово:
− Прости!
|
Статус: Опубликовано Рейтинг книги: 9
1142 место
|