Потом он даже не мог бы сказать, что заставило его резко повернуть и двинуться в тоннель к блокпосту. Такое было ощущение, что он должен это сделать и всё тут, вот хоть умри! На станции уже было «время ночь», как тут говаривали, потому на посту  двое кемарили у мешков с песком, а один—щуплый восемнадцатилетний хлопчик—старательно смотрел в окошко «бойницы» в тоннель. Там было тихо и темно, смотреть было неинтересно, но всё равно страшно. Хлопчик усердно пялил глаза в темноту, бдел по  инструкции, то есть. Он , конечно, не услышал, как сзади подошёл Костя, и, тем более, не понял, кто это его тюкнул по темечку, просто упал возле мешков, аккуратно подогнув колени.
Костя с изумлением смотрел на свои руки, которые отказались его слушаться и начали вытворять всякие безобразия. Хуже всего, что он и сказать ничего не мог почему-то. Он подумал, что надо двух других постовых разбудить, хоть пнуть их, раз уж они так крепко спят, но ноги тоже раздумали подчиняться его мысленным приказам. Вместо того, чтобы  пнуть дозорного, Костя совершил какое-то странное антраша левой ногой, совсем одурев от такой своей беспомощности.
На этом месте своих похождений, Костя окончательно перестал понимать происходящее, сел прямо на пол и потерял сознание, как наивная девочка,  услышавшая , откуда же берутся дети.
…Когда Костя открыл глаза, было темно. Где-то ,противно звеня о жестянку, капала вода. Слышался невнятный шум голосов, в углу шуршала крыса. Костя чиркнул зажигалкой. Крыса шарахнулась и пропала. Однако, и секундной вспышки света хватило, чтобы понять : он находится в пуньке. Лежит на продавленном топчане.
Ну, собственно, это было вполне логично: хлопца тюкнул по кумполу? Тюкнул. Чего ж ещё ждать, как не ареста?
-Эй!-крикнул Костя.-Мужики, свет дайте!
Дверь со скрипом распахнулась,  преодолевая последние сантиметры до стены с  противным ноющим звуком. Неся фонарь впереди себя, вошёл Семернёв с начальственным выражением озабоченности на лице и теперешний глава отряда сталкеров—Фермер .У того лицо было черней тучи, корявая сигаретка типа «козья нога» прыгала от одного угла рта к другому.
Делегация села на два  плюшевых откидных сиденья--это была гордость начстанции; вытащенные из какого-то купейного вагона эти сиденья были понатыканы в «присутственных местах» для удобства и экономии места.
-Кхм!-звучно прокашлялся Фермер.-Ты  чего хотел доказать?!
-Я...-начал было Костя, но Фермер остановил его , неожиданно ткнув чуть ли не в нос увесистый кулак. Сложенный в дулю, кулак был ещё больше.
-Вот нисколько не поверю всякой твоей брехне!-продолжал  сталкер, и слова его казались ещё более увесистыми, чем ладони, которые он , распрямив, положил на колени.-Мне Семернёв тут рассказал твои бредни. Твоё счастье, что я в отлучке был, иначе б сидел ты у меня с самого возвращения! Это ты штатскому можешь заливать про мутантов-гипнотизёров. А я так думаю:  твой отряд погиб. А ты сбежал, бросил ребят. Чтоб не накостыляли сразу, придумал какую-то басню. А вот зачем ты парня по голове…не понимаю!
-Да я сам не понимаю!-отчаянно сказал Костя.-Он…живой?
-Живой, твоя удача,-негромко сказал Семернёв.-Сотрясение только.
-Я всё помню, но ничего не понимаю,-угрюмо заговорил Костя._Будто руки и не мои вовсе, как будто сами по себе. Я даже крикнуть хотел—язык не ворочается…Аж мозг вскипел, как я хотел остановиться…вот и упал бревном… А про мутанта—это не бредни, я точно знаю, я даже знаю, где его искать. Я хотел пропуск наверх, а ноги сами…
-Ну, и где искать-то?-издеваясь, ухмыльнулся Фермер.
-В морге,-быстро сказал Костя.-Точно , в морге! Он говорил, что он врач. Ему нужно оборудование какое-то для оплодотворения…это же в больнице. А где ещё в больничке спрячешься…в подвале, а в подвале—морг! Отпустите меня наверх.  Сутки дайте. Я  его найду, стервеца , голыми руками задушу!
-Ну-ну, что ж ты его раньше не задушил?-опять съязвил Фермер.
Костя чуть только не бился о стену головой от бессилия и невозможности доказать , что он не предатель, не убийца и не лгун. Он ещё раз повторил всю историю с начала до конца , вспоминая все подробности, все мелочи, все слова и движения.  Высказал неожиданное предположение, что сегодняшние его похождения—тоже гипноз, может, какой эффект побочный? Упомянул и о своих поисках, но как только заговорил о Маше, его прервали.
-Слушай, Николаевич,- негромко сказал Семернёв.-  Чего мы теряем? Пусть идёт. Фильтров ему дать на сутки—не вернётся, так и надо. А вернётся—пусть как хочет , от мутанта этого хоть голову притянет—только без  этих выкрутасов, что ничего не помнит.
-А ты, однако, сади-ист,-протянул Фермер с какой-то неприязнью , в упор глядя на Семернёва .-У меня парни наперечёт все, а ты его одного выкинуть хочешь, как кота за дверь?
-Так он сам хочет,-буркнул начстанции.-И потом, нельзя же это всё так оставить.
-А Машку с ребёнком можно оставить?!-зло бросил Костя, которому уже стал надоедать этот цирк. Конечно, это было нечестно, ну так он и не  на  конкурсе добрых мальчиков.
Семернёв поменялся в лице, бросил взгляд на Фермера. Тот продолжал глядеть на него  в упор, потому начстанции сразу сник, опустил голову и сдулся.
-А ты свин, Семернёв,-тихо и серьёзно сказал Фермер.-Значит, дело сделал –и в кусты, а девка пусть сама расхлёбывает? Ладно, не об этом сейчас,-он повернулся  к Косте.-  Так, парень: пойдём вместе, я очень интересуюсь, что это за сказки  Андерсена ты плетёшь. Я уж и понимать перестал, где брехня, а где пряники…
-Чего?
-Ничего, слушай дальше. Если твои песни и пляски—это правда, значит дело плохо, будем все вместе разбираться. Если это всё брехня, то я тебя сам за шкирку притащу обратно в эту комнату, и судить будем ,и казнить будем—всё честь по чести. Вали , собирай манатки! И  по голове никого не садани!
Костя не заставил себя уговаривать: в конце концов, это  то, за чем он и шёл к Семернёву, а если с ним пойдёт Фермер—так это ещё лучше, он надёжен, как гермоворота , и  самого Костю переупрямит.  А то, что случившееся с ним—чистая правда—в этом Костя и не сомневался никогда.
« Ну, доберусь я до тебя, сволочь,-бормотал он, проверяя оружие и запасы,- мне так ещё никто жизнь не портил, как ты! Главное, зенки тебе замотать, а там поглядим, кто кого…»