Автор: jaguar379

Тяжёлые армейские ботинки проваливались в свежевыпавший снег, оставляя глубокие следы. Стояла удивительная тишина, нарушаемая лишь лёгким завыванием ветра и хрустом кристалликов льда. Одинокая чёрная фигура замерла посреди дороги, освещаемой бледным светом растущей луны, мерцающим на белоснежном покрытии улиц. Чёрные полуразрушенные дома безразлично смотрели на путника бездонными глазницами оконных проёмов, изредка подмигивая отражением полумесяца на остатках стёкол.  Сталкер поправил лямку огромного рюкзака, сдавленно ругнулся, резко схватив себя где-то в районе рёбер, огляделся. На ночном небосклоне ярко горели миллионы звёзд. В лунном свете унылая картина разрушенного города приобретала налёт липкого ужаса. Двадцать лет назад человек потерял этот мир. Нет, он разрушил его, отобрал сам у себя. Жадность окончательно победила. Теперь лишь руины величественных зданий да остовы машин напоминают о прежнем хозяине поверхности, ютящемся глубоко под землёй, в лабиринте из нор и ходов, именуемом Московским Метрополитеном Имени Владимира Ильича Ленина. А покинутым городом отныне правят невиданные чудовища, порождённые радиацией.
Сталкер приподнял маску противогаза, шумно сплюнул тёмный сгусток, вздохнул, ещё раз осмотревшись, и побрёл дальше, прячась между остовами машин. В каждом шаге чувствовалось нарастающее напряжение, ноша всё сильнее тянула путника вниз, автомат уже волочился по земле чуть позади него, прочерчивая стволом полосу параллельно тоненькой струйке крови. Раздался скрип. Сталкер резко подобрался, мгновенно забыв про боль и тяжесть груза, взял оружие наизготовку. Щелчок затвора. Тишина. Видимо, скрипнула дверь подъезда. Ветер подхватил мельчайшие частички снега, закружив их в маленьком смерче. Медленно опуская автомат, человек двинулся дальше. Осталось чуть-чуть и «здравствуй, дом, милый дом». Убежище, заботливо вырытое почти столетие назад заботливыми предками и приютившее на неизвестный срок жалкие остатки человечества, некогда населявшего доселе величественный город, Москву. Трудно поверить, а может совсем и нетрудно, но человек, получив такой урок о зле оружия, продолжает с каким-то истовым исступлением уничтожать всё, что шевелится, причём всё из-за той же алчности. Грандиозное бомбоубежище-метро разбилось на мелкие государства-станции со своими альянсами, группировками. Остатки человечества продолжили кровавую войну за пищу, воду, электричество, свет, за метры. В общем, за выживание. Убить, чтобы выжить… Такова наша природа. Кое-где даже дети, с трудом начавшие ходить, брались за оружие. Но не надо думать, что все «борцы» потеряли душу. На многих цивилизованных станциях пытались сохранить культуру, искусство. Сталкеру встречались люди, готовые последнюю краюшку грибного «хлеба» отдать за потрёпанный, убитый плесенью и крысами томик стихов. И любовь в метро встречалась. Не продажная, а искренняя и чистая, как ясное небо до Катастрофы, как слеза младенца, ещё не познавшего жестокого быта свихнувшегося мира.
Эти размышления, вкупе с невыносимой болью, заставили путника вновь приподнять край «намордника» и выплюнуть отдающий металлом сгусток крови. Удивительным оставался тот факт, что мутанты совершенно не интересовались столь лёгкой добычей. Стигматы, уродливые высокие серые твари, получившие своё название за своеобразное оружие – шип, в нужный момент выходящий из ладони лапы с длинными костлявыми пальцами, остро чувствуют запах крови на расстоянии в несколько километров, тут же сбегаются на него огромной стаей, словно наркоманы во время ломки на дозу героина. Эти существа давно должны были уничтожить сталкера, не оставив от него и следа. Но ни они, ни вичухи, ни другие твари Нового мира не показывались поблизости. Привыкший к обилию нечисти, сталкер чувствовал себя как во сне, не веря своим глазам, ушам и ощущениям. Он продолжал вглядываться в сумрак в поисках малейшего движения, пытаясь не потерять концентрацию, но мысли упорно сворачивали в воспоминания.  О жене. Как встретил её незадолго до Катастрофы в книжном магазине. Они оба искали одну книгу. Она была последней и сталкер, тогда ещё совсем юноша, можно сказать, мальчишка, галантно уступил девушке, мгновенно завоевавшей его сердце. Такая лёгкая, нежная. Глаза голубые, даже в слабом свете искристые, как два кристаллика. Волосы светлые, на солнышке отливали золотом. Длинные музыкальные пальцы. Высокая, статная, с поистине осиной талией. Голос звонкий, словно колокольчик. От её улыбки вокруг становилось светло и уютно, где бы они не находились. В день, когда на Москву обрушились бомбы, молодые люди спаслись чудом: ехали из кинотеатра. Сначала надеялись, что учебная тревога, потом – что скоро их выпустят и жизнь вернётся в привычное русло. Когда стало ясно, что это произойдёт очень не скоро, а может вообще никогда, стали потихоньку налаживать быт, как и все заключённые мраморной темницы. А через пару лет родилась дочь. Удивительно похожая на мать. Из-за недостатка солнечного света все дети, рождённые после Катастрофы, были бледными, худыми, с заострёнными чертами лица. Будто бы с рождения понимали, что в этом мире нет места радости, и не улыбались, были мрачными и угрюмыми. Лиза тоже была не особо улыбчивой малышкой, но глаза… В них были мамины искорки. И  в голосе звучал столь любимый колокольчик. Алексей, а именно так зовут сталкера, теперь жил только для семьи и старался сделать всё, чтобы его родные были счастливы.  
Оксаны, мамы Лизы, не стало семь лет назад: на тихую станцию ворвались бандиты, пожелавшие расширить свои владения. Захватить власть им не удалось – большинство головорезов пало под огнём дозорных, выжившие бежали в туннели. Оксану задела пуля, выпущенная одним из убегавших головорезов. Врачи боролись за её жизнь, но не сумели спасти.
От этих воспоминаний боль Алексея стала совсем невыносимой. Он тяжело опустился на землю и тихонечко всхлипнул. Под маской противогаза по щекам сталкера чертили дорожки горькие слёзы. Он никогда не забывал её и всё ждал их встречи. Видел во сне, разговаривал, звал, тянулся к ней, как мотылёк на свет, но сам себя останавливал. Не время, прежде нужно позаботиться о дочери. Многому ещё не научил, многое не поведал. Нельзя её покидать, а с женой у него будет целая вечность. Алексей встал, шипя сквозь зубы, в который раз поднял противогаз, сплюнул и поспешно вытер мокрые щёки, стыдливо оглядываясь по сторонам. Но никого не было рядом, никто не стал свидетелем слабости могучего воина, прославленного на многие станции добытчика. Почти никто. Огромный ящер, не шевелясь, следил за человеком. Он будто бы ждал, пока человек приблизится к своей цели, хотел поиграть.

Скудное, но по меркам станции роскошное, освещение тесной палаты госпиталя резало глаза молодой девчушке даже сквозь закрытые веки. Она металась, комкая подобие одеяла, которым была накрыта по подбородок. Крупные бисерины пота покрывали лоб, собираясь в капли и скатываясь на светло-русые волосы. Пересохшие губы иногда шевелились, словно что-то шептали.
- Тише, тише, девочка, – пожилой доктор с кряхтением встал из-за стола, заваленного ворохом пожелтевших бумаг и папок, взял чистое по меркам метро полотенце и вытер девушке лоб. – Папа скоро придёт.

Лиза тихо застонала, по телу пробежала судорога. Врач потрогал лоб, убедившись, что она всё ещё горит, и поставил укол. Затем тяжело вздохнул и сел обратно за бумаги в надежде найти там хоть какую-нибудь информацию о болезни, подкосившей дочь Алексея. Пока без результатов. Владислав Викторович очень хотел помочь сталкеру, спасшему когда-то жизнь ему и его чаду. Оставалась надежда на антибиотик, за которым он послал отца Лизы. Но прошло уже три дня, а от него нет вестей. Больница, в которую отправился убитый горем отец, пользовалась дурной славой. Вроде бы там логово каких-то свирепых тварей. Доктор до последнего гнал от себя дурные мысли, снова перерывая кипу бумаг, приговаривая свистящим шёпотом: «Всё не то». Он понимал, что найти заболевание скорее всего не сможет, так как появилось оно явно в новом мире, мире «После».
Елизавету укусил мутант, не весть как прорвавшийся через вентиляционные шахты. Похожая на змею тварь пришла ночью, тихо шурша чешуйками хвоста о гранитные плиты, грациозно лавируя меж палаток, будто танцуя между ними на своих длинных когтистых ногах. Шипастая голова поворачивалась из стороны в сторону, маленькие ушки напоминали радары. Широкие ноздри снова и снова раздувались, принюхиваясь к затхлому воздуху станции. Возможно тварь прошла бы мимо, Лизу замучила жажда и она, ничего не подозревая, вышла из палатки в сторону общей столовой со стеклянным стаканом в руке. Монстр услышал шаги, напрягся. В сумраке девушка налетела на затихшего монстра, подняла взгляд и встретилась с выпученными ярко-жёлтыми глазами с вертикальными зрачками, светящимися подобно фонарям. Елизавета истошно закричала, выронив стакан. Тот со звоном ударился об пол, разлетевшись на мелкие осколки, один из которых чиркнул по голой лодыжке девочки. Мутант сначала тихо зашипел, но, почуяв головокружительный запах свежей, сладкой человеческой крови, пришёл в возбуждение, громко зарычав в предвкушении вкусной трапезы. Включился свет. Из палатки выбежал Алексей, вооружённый пистолетом, с постов бежали дозорные с автоматами наперевес. В монстра ударили первые выстрелы. Тварь досадливо рыкнула, переводя взгляд с несостоявшегося ужина на окружавших врагов. Внезапно задрала голову, так же резко её опустила, укусив девушку в плечо, и ринулась к туннелю, с той же грацией оббегая все препятствия, за исключением живых. Двое бойцов  не успели среагировать и были сбиты тварью. Молодой тощий паренёк пролетел пару метров, ударившись головой о колонну и теперь лежал без сознания. Его старший товарищ пытался дотянуться до оружия, отталкиваясь от пола ногами. Вторая рука была сломана. В спину химеры летели пули, не причиняя ей серьёзного вреда. Она скрылась в мутном чернильном мраке туннеля.
О чудовище сообщили на соседнюю станцию – оно там не появлялось, назад также не вернулось. Как сквозь землю кануло. А вот Лизонька… Сначала она чувствовала себя не плохо. Только жаловалась на боль в плече и стала бояться темноты. Но вскоре её состояние резко ухудшилось – её тошнило, мучило головокружение, бил озноб. И без градусника было ясно – температура выше тридцати восьми. Жаловалась на ломоту в костях (будто каждую по отдельности выкручивает), проблемы со зрением. Не могла есть, с трудом засыпала и сон её был беспокоен и чуток. Её отец не находил себе места. От одного взгляда на дочь сердце кровью обливалось, поэтому когда доктор сказал про антибиотик, последнюю надежду, он согласился и в тот же день вышел.

Сталкер уже видел вход в метро. Его сердце учащённо забилось, уже не обращая внимания на боль, он ускорил шаг. Вичуха слетела с крыши дома, раскрыв свои невообразимо огромные перепончатые крылья. Чудовищный клёкот больно ударил по ушам Алексея. Целясь в голову, он выпустил очередь. Патроны кончились, но тварь лишь сильнее раззадорилась. Меняя магазин на запасной, примотанный изолентой к основному, сталкер упустил драгоценные секунды, чем воспользовалась птица-ящер. Тело человека подхватили стальные когти, мощными взмахами крыльев монстр успел поднять добычу на несколько метров. Наконец Алексей справился с перезарядкой и выпустил очередь в шею и подбородок твари. Та душераздирающе заклекотала, когти её разжались и оба стали падать вниз. Сталкер успел откатиться, туша птеродактиля свалилась в нескольких сантиметрах, едва не задавив его.
В павильон метро сталкер буквально вполз. Борясь со своей болью, он добрался до эскалатора. На ватных ногах стал медленно спускаться, оскальзываясь на склизких, поросших бледно-фосфорицирующим мхом ступенях и каким-то невероятным чудом удерживаясь за расшатанные перила. Вот она, гермодверь, а за ней дом, милый дом. Условный стук. Тишина.
-Ну же, откройте! – громким шёпотом произнёс Алексей, из последних сил стараясь не терять сознание. Он повторил сигнал, но вышло тише. – Суки, опять ведь в карты режутся на посту...
Чёрный мрак окутал мужчину. Алексей отключился. Последнее, что он услышал, был звук открывающихся ворот.
- В химзе ты родился, Алёшенька, - Владислав Викторович подмигнул сталкеру. Но жест этот получился грустным. – Где тебя ранило?
- Да так, попал в переделку, - морщась, слабым голосом ответил сталкер. – Больница действительно превратилась в притон для нечисти. Да и старая добрая вичуха внесла свою лепту. Но это уже не важно. Как…
- Не беспокойся, я дал ей лекарство. И, кажется, ей стало лучше.
Алексей хотел что-то сказать, но сил хватило только на улыбку. Он успел, он смог! Счастливый, он провалился в объятия Морфея без тяжёлых видений, мучивших его истерзанное сознание последние несколько недель.

- Алёша, - тихий грустный полушёпот выдернул сталкера из сновидений. Он открыл глаза и увидел доктора, сидевшего рядом с его койкой. Тот был бледен до такой степени, что казался прозрачным, эфемерным. – Прости.
- Что случилось? – Алексей резко сел. Его тело пронзила резкая боль, голова закружилась, но он не обратил внимания. – Что-то с Лизонькой?
- Я ошибся. Она мутирует. – док нервно теребил подол застиранного почти до дыр халата, боясь поднять взгляд на сталкера.
- Чего?! Влад, ты чего несёшь? Какая мутация?
- Она… превращается в ту тварь.
- Но ведь рану обработали… антибиотик…
- Не помогло. Мутация необратима. А лекарство… Оно ускорило процесс. Прости, если бы я только знал… - голос Владислава Викторовича дрогнул.
- Сколько времени у неё есть? - Сказать, что Алексей был в шоке – значит ничего не сказать. Смысл слов ускользал от него. Он не мог в это поверить. Как такое возможно?
- Не знаю. Пара дней, наверное. Может, неделя. Думаю, не больше.

Лиза с ранних лет решила, что хочет пойти по стопам отца. Мама с папой столько рассказывали о поверхности «ДО»! Как там было красиво, и что небо голубое-голубое, облака воздушные, солнце яркое и ласковое, а ветер шевелит зелёные листочки. А зимой лёгкие воздушные снежинки кружатся в свободном танце, медленно опускаясь на остывшую землю, покрывая её белым пушистым покрывалом. А дома. Мама рассказывала про их квартиру, как там было уютно, как горячая вода текла из крана, еду готовили на плите, про одеяла и подушки, что были такими мягкими, не чета нынешним «удобствам». Когда Лиза сказала о своих планах папе, он был в ужасе. Спрашивал, зачем ей это, ведь сейчас там далеко не как раньше: страшно, опасно. Но дочка лишь отрицательно качала головой, отгораживаясь от доводов отца. Он отказывался учить её, но девочка обучалась сама и делала явные успехи. Однако выйти без папы она всё равно не могла, и Алексей был рад этому. Ни один сталкер не решался взять на себя ответственность сопровождать Лизу против его воли. Но девочка не сдавалась, лишь упорнее тренируясь. Когда-нибудь папа сдастся, думала она.

Алексей вошёл в палату. Его глаза покраснели от пролитых слёз, он с трудом держался.
- Папочка...
- Лизонька… - Он сел рядом, гладил её по руке, но с ужасом отдёрнул руку, поняв, что пальцы невольно задерживаются на маленьком островке из чешуек. Дочка это заметила и на её болезненном лице проступила такая печаль, что Алексею стало стыдно. – Прости, доченька.
- Пап, я превращаюсь в монстра?
- Ну, что ты…
- Я уже не маленькая, не надо мне сказки рассказывать. Скажи честно, сколько мне осталось?
- Что ты, солнышко, ты поправишься, - голос Алексея дрогнул, он всхлипнул, но слёзы не пролились из его глаз. Он столько их пролил, что теперь просто не чем плакать. Алексей уже не верил в эти слова. Знал, что Лиза тоже не верит. Но так не хотел её расстраивать, хотел подарить надежду ей и себе.
- Не надо, пап. Я хочу тебя попросить о маленьком одолжении. Покажи мне поверхность.
- Но Лиза…
- Я превращаюсь в монстра, чувствую, как меняюсь. Меня всё равно или убьют, или отправят на поверхность – кому нужен мутант на станции, ведь я буду представлять опасность. А я хочу увидеть город. Хочу увидеть небо. Узнать, что такое ветер, снег. Ведь наверху сейчас зима? Ты знаешь как я об этом мечтала. Хочу увидеть свет, будучи человеком.– Алексей молча кивнул и погладил дочь по волосам, задумался, глядя в одну точку.
- Хорошо, - сталкер встал и посмотрел в глаза Лизе. – Я подберу тебе костюм.
- Мне он не нужен. - Алексей замялся, кивнул и вышел из госпиталя. Его догнал Владислав Викторович.
- Начальство обеспокоено, Алёша.
- Я не удивлён. Мы уходим.
- Куда, Алёшенька? Вас с любой станции прогонят, - доктор был удивлён и напуган.
- Мы уходим туда, - сталкер указал пальцем в потолок. – Я обещал.
- Но ты ведь вернёшься?
- А смысл? После смерти Оксаны, Лизонька стала смыслом моей жизни. Всё, что я делал, было прежде всего ради неё.
- Ты нужен станции…
- Я знаю, кому нужен, - и сталкер быстрым шагом пошёл к своей палатке. Вечер он провёл в тяжких раздумьях. Мысли, словно хаотично движущиеся молекулы, сталкивались и отдалялись друг от друга вновь и вновь. Они всё тяжелее ворочались в тесной черепной коробке, не находя выхода. С тяжёлым сердцем Алексей лёг спать. Утро вечера мудренее.
Он плохо спал: в беспокойную дремоту врывались кошмарные видения. Но, проснувшись, Сталкер принял решение. Он выполнит обещание. Сборы не заняли много времени. Облачившись в противорадиационный костюм, Алексей взял автомат. Он не хотел брать оружие, но потом решил, что им с дочерью могут помешать добраться до цели. Полные магазины разложил по карманам разгрузки, сменил фильтр противогаза. Теперь он готов. Осталось зайти за Лизой.
Девочка, всё такая же бледная и горячая, с трудом слезла с койки и шатающейся нетвёрдой походкой подошла к отцу. Он убедился, что решимость дочери никуда не исчезла и помог ей облачиться в штаны цвета хаки, старые армейские ботинки и майку. Куртку Лиза перекинула через руку - ей было жарко. Дежурные молча отворили дверь. Краем глаза Алексей увидел, что они отшатнулись. У девочки появилось много признаков мутации: стало больше островков чешуи, глаза приобрели жёлтый цвет и «кошачий» зрачок, из растрёпанных локонов светлых волос проглядывали острые на вид шипы, ногти стали длиннее и острее. Так что реакция дозора была вполне обоснована. Никто не знал как быстро завершиться процесс. Гермоворота медленно разъехались. Сталкер натянул маску, и, придерживая Лизу под руку, стал медленно подниматься по лестнице. Ноги скользили на мшистых ступенях мшистого эскалатора, приходилось перепрыгивать через зияющие чернотой провалы, но путники упрямо шли вперёд. На улице вечерело. Алексей остановился у дверей павильона.
- Куда ты хочешь пойти? – спросил он приглушённым голосом у дочери, поворачиваясь к ней. По телу Лизы пробегала сильная судорога, по лбу текли крупные капли пота, смешиваясь со слезами. Она закусила губу, чтобы не кричать и крепко схватилась за косяк. Сталкер хотел ей помочь, но наткнулся на руку, поднятую в предупреждающем жесте.
- Я хотела бы посмотреть на Москву с высоты, - ответила после мучительных пяти минут боли девушка, шумно и тяжело дыша.
Хорошо, что под маской противогаза не видно эмоций, подумал Алексей, кивая и с трудом переводя полный жалости взгляд  на дорогу впереди. Одна из немногих уцелевших высоток ждала их совсем рядом с гостеприимно распахнутыми дверями. По лестничным пролётам гулял сквозняк, лестница была покрыта толстыми сугробами снега, нанесённого сюда ветром через пустые оконные проёмы. Запертые двери квартир чередовались с распахнутыми. Заглядывая в них можно было увидеть пустые комнаты: старую мебель давно растащили на дрова, а более крепкие и ценные вещи перекочевали в метро начальникам станций, богатым жителям и на общественные нужды. На последнем этаже сталкер поднялся по маленькой лесенке, сбил прикладом старый ржавый замок, отпер люк и первым вылез наружу. Он подошёл к краю и огляделся. Потерявший своё великолепие, огромный город был укрыт толстым белым саваном, на котором золотисто-розово-красными сполохами отражались лучи заходящего солнца. Давно сталкер не видел чистого неба над головой. Обычно затянутое плотными свинцовыми тучами, сегодня оно радовало лёгкими перистыми облачками, медленно плывшими вслед за светилом. Внизу, лавируя между остовами ржавых прогнивших автомобилей и автобусов, навсегда застывшими в многокилометровой пробке, шныряли лысые подобия собак и крыс-переростков. Они ловко перепрыгивали незаметные под снегом ямы в поисках добычи. Иногда между собой сталкивались и начиналась маленькая битва с воем и рычанием. Сугроб окрашивался багряными пятнами и победитель поедал проигравшего, с хрустом и чавканьем вгрызаясь в тушку, испускавшую на морозе густой пар. Где-то вдалеке вичуха несла в гнездо добычу.  
- Ну, вот, доченька. Ты хотела увидеть свет, – не оборачиваясь сталкер протянул руку притихшей девочке. Она долго не отвечала, и Алексей медленно, словно во сне, повернул голову. Разорванная одежда валялась вокруг, а к его ладони тянулась чешуйчатая лапа с длинными когтями. В глазах монстра сталкер увидел отражение закатного солнца и искорки, но уже не те добрые и задорные, какие были у его любимой дочурки и покойной жены-красавицы, чьи очи и унаследовала Лиза. В этих глазах были искры ярости и нечеловеческого голода…