И было ему видение. И лежал в том сне он в гробу хрустальном, умиротворённый в своём алькове. Вечный гость королевства Апатии и Забвения. И кровавое солнце на небосклоне не грело бренное тело, а лишь заставляло мерцать и переливаться облачка пара, вырывающегося из посиневших, покрытых инеем губ. И громадный серебристый паук терзал его грудь, причиняя немыслимые муки. Это неправильно!  – хотел крикнуть кто-то чужой внутри него – Так не должно быть! Каюсь, Господи, ибо грешен я. Каюсь, и попал за свои грехи в Ад. Но почему я не горю, а замерзаю?! Да что же это такое то?!
Смирись – немо отвечало тело – Смирись с неизбежностью и молчи! Тебя нет. Ты умер. Умер…
Но тот чужак внутри, упрямо не хотел слушать глас Разума. Бунтарская натура раз за разом накатывала яростными волнами на ледяную плоть, пока не победила. Поначалу лишь крупная дрожь пробежала по руке от плеча к запястью и обратно. Но вот шевельнулись пальцы. Один. Другой…
Рука поднялась, и сорвала с груди адское создание, запустившее глубоко между рёбер свои алчные жвала. Алая жидкость, тёплыми родничками запульсировала, разлилась озерцами, исходящими паром, среди заиндевелой пустоши. Боль нахлынула с новой силой, но это была иная – жаркая боль. Почти приятно. Ладонь упёрлась в прозрачный свод. Нажала. Ещё и ещё раз. Тщетно… Адреналиновый удар! Ярость вскипела, перехлёстывая через край сознания, и последовал ещё один удар! Удар кулака, заставивший пространство вокруг взорваться сотнями жалящих хрустальных ос. Свобода!
И вновь была боль, когда он восставал из мёртвых. И был холод, когда перекидывал ноги за хрустнувший бортик одра. И была уверенность, что теперь всё правильно!
                                                             *                    *                     *
Голова резко дёрнулась в сторону. В черепной коробке ощутимо хлюпнуло. Ещё раз. И ещё… Бусый открыл глаза и тут же отшатнулся. Прямо над его лицом, сверля зловещим взглядом, нависала жуткая бордовая морда.
- Жив, командир
Голос был очень знаком. Этот голос не мог принадлежать никому иному, кроме как Хашиму – балагуру, мастеру подрывного дела, и ярому фанату китайского боевого искусства с мягким названием - «дуаньда», но отнюдь не мягкими оплеухами. Постепенно зрение сфокусировалось, и он издал хриплый смешок, разглядев в тусклом свете красного фонаря знакомое лицо друга. Пусть ужасно осунувшийся, с разбитыми губами и тёмными овалами вокруг красных глаз, но СВОЙ!
- Ну и рожа у тебя, Сань!
- И это называется благодарность за проявленную заботу, по отношению к другу. Вот теперь я точно уверен, что он жив. Мёртвых таких зануд не бывает! Ты на свою то погляди! Краше в гроб кладут!
Бусый невольно вздрогнул, когда перед ним промелькнул осколок недавнего сна. Что-то мутное и холодное. Связанное со смертью и гробом.
– Чего?
- Ты не расслышал, или не понял? Дубль, а он не понял, представляешь? Растолкуй?
- Глагол множественного числа, настоящего времени, третьго лица, несовершенного вида, непереходный, действительный – монотонным голосом автоответчика пробубнило из-за плеча Хашима – Означает, что морда лица у тебя, Бус, и впрямь неимоверно помята, и выглядит, мягко говоря – отвратно…
Дублин плавно возник в поле зрения. Спокойный и невозмутимый как питон. И почти столь же опасный. Говоря «почти» подразумевалось, что питон ему явно проигрывал. Когда-то давно, казалось в прошлой жизни, Бусый лицезрел, как на полигоне Дублин шутя посрамил одну из элитнейших частей специальной разведки, дав их лучшим стрелкам по-македонски с двух рук фору в 219 «десяток». На звук. С завязанными глазами…
Впечатляло.
Но главным умением его было владение различного вида электронными устройствами. Шпионаж, взлом информации, получение спутниковых данных, и подчинение себе систем контроля – вот неоспоримый конёк этого пиволюба, получившего боевой псевдоним благодаря своей извечной присказке – «Куда блин?! To Dublin!!!»
Бусый поёжился – прохладно. Приподнялся с рифлёных стальных плит и оглядел залитый багровым маревом отсек – Куда нас черти занесли? Холодно как в морге. Без гидрухи я чувствую себя голым.
- Так ты и так в чём мать родила, – хохотнул Хашим, кидая чёрный пластиковый пакет, внутри которого Бусый обнаружил новенький костюм-«кенгурятник» (17) очень смахивающий на отечественные образцы «Горки-С»  только угольно-чёрного цвета. Он внимательно осмотрел материал, ощупал швы, и даже поднеся к лицу, шумно втянул носом воздух – Однако маде ин ненаше. Плен?!
Мгновенно посерьёзневшие Дублин с Хашимом синхронно качнули головами – Всё не так просто, командир, оглядись…
Привычно набросив на себя униформу, Бусый первым делом огляделся – босые пятки конечно вещь неприятная, но не смертельно. В условиях цейтнота могут и подождать. Внимательным взглядом попытался нащупать хоть что то, что можно было бы применить в качестве оружия. На глаза попался обрезок металлической трубы, и он пару раз крутанув импровизированную дубинку в руке, с сожалением  положил её на место – слишком громоздкая хрень.
- Не трудись, командир, в соседнем отсеке есть сюрпризы покруче. Мерное поскрипывание отсека разорвал громкий электрический треск и рваная вспышка бледно-голубой дуги между разрядниками. Шокер перекочевал из руки в руку, и Дублин шустро отскочил, когда Бусый случайно повёл разрядником в его сторону – Эй!
- Осторожнее, Бус. Пробовать не советую. Эта штука много мощнее, чем выглядит. Я поглядел мимоходом. Судя по дуге, она изначально заряжена на уничтожение, а не на шок. Во всяком случае, никакого регулятора я не нашёл.
Данил внимательно осмотрел адскую машинку, но и эта модель была ему незнакома. Он всё больше и больше убеждался, что вляпались они по самое «не балуй» и стандартная боевая операция имела как минимум двойное дно.  Где же они, чёрт возьми?! Сводчатый потолок, металлические стеллажи, с тянувшимися кабелями. Неизвестного назначения агрегаты, ютившиеся вдоль них. Всё это вкупе напоминало ему  нутро субмарины, но гораздо больших габаритов, чем все скрупулезно изученные им за годы службы. О том, что они находятся на глубине, говорили едва различимые ухом звуки, царящие вокруг и лёгкое покачивание из стороны в сторону. Любой подводник, хотя бы однажды сходив в поход, безошибочно разберёт эти признаки. Интуитивно, словно собака, делающая стойку, издали вылущив из сонма посторонних звуков, шаги хозяина. Мысли роились в голове, никак не желая выстроиться в цепочку. Друзья, чувствуя его состояние, молчали, зная, что он не простит грубого вмешательства в свои мысли, и когда придёт время, сам подаст голос. Что-то важное крутилось у самого носа. Нечто, позволяющее дать зацепку, от которой можно будет плясать дальше. Бусый задумчиво почесал грудь, и тихо охнул, внезапно почувствовав укол острой боли. Ладонь стала влажной и липкой. Кровь уже просочилась сквозь набухшую ткань куртки, расплываясь невидимой на чёрном материале кляксой. Видения вновь нахлынули с беспредельной жестокостью. Хрустальный гроб – капсула. Серебристый металлический паук на груди. Соцветья проводков-трубочек вонзающихся в его тело. Освобождение из ледяного плена, и… Следы! – он уже шёл по своим кровавым отпечаткам босых ног, начиная от того места, где оплеухи Хашима привели его в сознание. Шаг за шагом, низко, почти стелясь по полу, с трудом выискивая в багровом полумраке отметины на металле. Покуда не упёрся макушкой в овальный люк, рядом с которым ярко мерцала оранжевым диодом подсветка электронного замка. И гладкая, покрытая белой нитроэмалью поверхность, безо всякого намёка на привычное колесо-штурвал. Досада. Бусый повернулся к парням. Прищурился.
- Да, оттуда ты и вышел, Бус. Шатался и трясся, да и подвывал ещё похлеще, чем в ужастике зомбяк какой. Мы к тебе, а ты на нас бельмеса свои выкатил, и ну давай в темпе вальса травмы другам учинять, да шишки почём зря набивать. Пока суть да дело, ларчик то раз – и закрылся!
Бусый помолчал, прислонившись пылающим лбом к холодному металлу. Сейчас его почему то остро раздражало привычное неуставное общение – они вместе прошли ни одну крутую заварушку, стали друзьями – не разлей вода, и давно уже переросли грань каких то там условностей, но вот именно сейчас это панибратское потешничество вставало костью в горле…
– Не помню ничего… Вскрыть пытались?
- Без инструментов? Изволите-с шутить, господин поручик?!
- Дим, не глумись! В глаз отхватишь.
Хашим прокашлялся – Нас двое, Бус…
- Вам это помогло?
Юмор себя исчерпал – все трое надолго замолчали, каждый в своих невесёлых думах.
- Кто-нибудь из наших ещё…?
Угрюмое сопение и взгляды исподлобья – Ясно. Что имеем в наличии? Какие отсеки открыты? Что из продовольствия, снаряжения? Оружие ещё? Предположения имеются? Только давайте по делу, парни. Веселиться пока не вижу повода, если только мы не затраханные истерички…
- Товарищ капитан второго ранга, разрешите доложить…
- Отставить! Дим, Сань, я вас не узнаю, парни. Доложите чётко, но в крайности впадать не следует…
- А нечего докладывать, командир – Хашим развёл руками – Мы очнулись в том же самом отсеке, что и ты, лишь несколькими минутами раньше. Голышом. Голова раскалывается как первого января. Зуб на зуб не попадает. Да и вообще такое ощущение, что из меня все мысли вышибли. Соображаю, как сквозь вату. Дубль, скажи?
Дублин развернулся, и знаком показав следовать за ним, скрылся за переборкой. Бусый с Хашимом шагнули следом – Тебе перевязаться бы, Бус, не мутит?
- Потерпит. Не первый раз замужем. Осмотримся, потом уже и будем кумекать, чем дальше занять наши буйные головы, и очумелые ручки.
                                                         *                         *                       *
Их было восемь, и все они когда-то были людьми. Данил прикоснулся к щеке висящего на крюке мужчины. Холодная потрескавшаяся кожа была покрыта тёмными наростами, издали напоминающими сплошной бородавочный покров. От уголков губ к ушам тянулись узкие борозды. Кто бы ни разорвал ему рот, сделано это было ещё при жизни – раны были давно зарубцевавшимися. Мягкий, будто  раздробленный носовой хрящ, зияющие провалы глазниц, всё так – же заросшие ороговевшей массой. Он оттянул верхнюю губу мертвеца, и взгляду открылся частокол мелких заострённых зубов. А то, что поначалу было принято за свисающий изо рта обрезок шланга, на проверку оказалось длинным трубчатым языком, с полым шипом на конце. Интересно девки пляшут, по четыре штучки в ряд. В прорехах лохмотьев проглядывало окутанные грибком и лишаями тело, позволяя Бусому по достоинству оценить деформированные узлы мускулов – Такому бы на Чемпионате Вселенной по бодибилдингу и тяжёлой атлетике равных не было. Гориллоподобные лапы (руками их язык не поворачивался назвать) свободно свисали до колен, заканчиваясь обрубками пальцев, и тут некто постарался уже гораздо позже – раны, хотя и покрылись коростой, всё ещё оставались ранами. Более всего же настораживал тот факт, что у всех восьми особей на груди красовались вросшие в тело круглые диски, с шестью, матово блестящими зазубринами, сегментными штангами, впивающихся по периметру в бугрящуюся плоть. В случайные совпадения Бусый не верил – Грудь к осмотру!
- Ага, просек значит? – Дублин протянул ему аналогичный диск, с плёнкой запёкшейся крови на ножках и паре заострённых трубок – Вот. Сняли незадолго до твоего появления
-Надо выбираться. Все соображения оставим на потом. Вполне вероятно мы все – инфицированы какой-то дрянью, но я предпочитаю подохнуть на свежем воздухе, а не в этом гадюшнике. Выберемся с образцами, рвем когти до дома, и пусть умники мозги свои ломают над этим. Может и пронесет еще… Но в контакты с гражданскими не вступаем. Боестолкновений, по возможности тоже избегать любой ценой…
Судя по плану, мерцающему на единственном живом мониторе, они находились в техническом отсеке «ИТО 7-2» ,примыкавшем сразу к пяти другим, в том числе двум шлюзовым камерам, и тоннелю связи, ведущим в рубку управления. Размеры впечатляли. Если основываться на сравнительном масштабе их нынешнего обиталища, вся посудина должна была быть водоизмещением не менее 20 000 тонн.
Дублин, минуту назад непечатно обласканный Бусым, уже колдовал над вскрытием люка: внимательный осмотр выявил потайную панель, которую он вскрыл поистине утонченно-диверсантским методом — ударами стальной трубы - и вплотную занялся скрывавшимся за ней электрическим щитком, внутренности которого подсвечивались (Ура!) светодиодом. Бусый и Хашим внимательно наблюдали за его действиями -  больше наблюдать им было нечего. А Дублин чуть ли не с головой залез в недра щитка, совершая ритуальный осмотр, и произнес волшебное заклинание:
- Да, греб твою медь! Кто тебя делал?! Ублюдина засратая! - Следующие словосочетания, невольно наполняли грудь Бусого гордостью за широту и богатство языка, на котором они произносились. Каким бы он там ни был…
Закончив с осмотром Дублин, то и дело снуя взглядом то на монитор, то в недра щитка, быстро, но аккуратно переставлял перемычки и кончиком ногтя неслышно щёлкал крохотными переключателями. Ненадолго задумавшись, он внезапно обернулся:
- Гвоздь! Мне нужен гвоздь!
- Где мы тебе гвоздь возьмем? - Удивлённый неожиданностью и напором просьбы Бусый растерялся, но Хашим уже сунул требуемый предмет в руку Дублина, который тут же вернулся к щитку.
- Да валялся тут, я и взял. - Хашим мотнул головой в ответ на недоумённый взгляд Бусого. «Вот ведь мародеры недоделанные! Все в карман тащат!» Бусый одобрительно ухмыльнулся. Тем временем  Дублин, наскоро очистив гвоздь от ржавчины пошкрябав им по палубе, замыкал контакты в щитке, бормоча себе под нос:
- Ага. Так. Не то. Этот. Ага. Сейчас. - При замыкании очередной пары контактов послышался хлопок, сопровождающийся яркой вспышкой. Дублин взвыл и, шумно выдохнув, приземлился на пятую точку. А уже в следующий момент приглушенно взвыли невидимые сервомоторы, щелкнули ригели, и из скрытых динамиков, после мелодичной трели донесся приятный женский голос, вещавший на чистом русском языке –  Личность идентифицирована. Протокол кодов доступа подтвержден. Здравствуйте, профессор Накамура…
Они переглянулись. Дублин быстро взглянул на монитор. Оглянулся через плечо, и вскочив на ноги, первым шагнул к люку. Провёл ладонью по гладкой поверхности. Повернул голову и уверенно приложил ладонь, к светящемуся квадратику сканера, (а как же, и не такое видали в фильмах…) Люк плавно вплыл в перегородку, и вновь щёлкнуло. Дублин улыбнулся – Все верно. Аварийный стопор. Умеем пока ещё кое-что…
Как ни странно, но шлюзовая камера не был разгромлена, в отличие от тех помещений, где им уже довелось погулять. Висящие в пластиковых шкафах гидрокостюмы в количестве двух единиц - «сухого» и «мокрого» типа соответственно, маски, ласты, парочка дорогих итальянских ребризеров, и масса полезной для дайвера мелочевки. Все это притягивало взгляд яркой, веселой раскраской. Хашим присвистнул – Кучеряво живут, хлопцы! Уважаемые экскурсанты, обратите внимание на новейшую, я даже не побоюсь этого определения – нанотехнологичную модель поточно-декомпрессионной каме… Суворов, молча, отвернулся от иллюминатора приемно-выходного отсека, и сумрачно, взглянул ему в глаза. Саша заткнулся на полузвуке. По-касательной просочился за спину командира и вполголоса выругался. Тускло освещенная аварийными огнями водолазная ниша была напрочь заткнута пробкой ила. Не оставалось сомнений – они плотно притерты к грунту. Крена не ощущалось, значит – естественный перепад шлейфа? В любом случае выход отсюда не представлялся возможным.
– Посмотрим, что у нас тут… - Дублин дробно защелкал по клавиатуре. На миг скосил глаза на подошедшего командира, но промолчал. Тот не пытался нарушить личное пространство гения электроники, стоял, воздев глаза, с отрешённо-невозмутимым видом, разве что примус не починял. – Ценю тактичность, знает ведь, как ненавижу, когда суются под руку во время работы… Ага! Вот оно! Бус, если не углубляться нудно в некоторые технические особенности, кажись, выход у нас все же есть…
*                    *                   *
Уже придерживая рукой безжизненное тело Хашима, захлебываясь в прогорклой мути, и борясь за каждый глоток драгоценного воздуха, Суворов судорожно анализировал ситуацию, ища любой, пусть даже ничтожный шанс на спасение. Перед глазами мелькал урывочный калейдоскоп пережитых впечатлений.
Гудение и стрекот импульсного водомёта, с помощью которого они попытались промыть водолазную нишу, прерывает удар снаружи. Настолько ужасный, что сотрясает посудину до самого основания. Сорванный с кронштейнов шкаф влетает пятившемуся Дублину в голову, и тот кулем валится навзничь. Это его и спасает – в следующий миг еще более страшный удар пробивает обшивку, словно яичную скорлупу, и вовнутрь, в мутных брызжущих струях проникает…  он не понял, что именно… Змея? Щупальце? Растение? Все произошло слишком быстро. Оно воткнулось Хашиму в бок, и тогда он закричал не своим голосом. Отчаянным агонизирующим движением попытался вырвать это из себя, но мозолистые ладони спецназовца лишь беспомощно скользили по бурой извивающейся плоти. Спустя секунду его ноги подкосились, тело свело мощной конвульсией, и все было кончено… Натужно взвыла сирена. Бусый дернулся к задвигающемуся люку. Оглянулся. Дублин вяло барахтался на полу, и никак не мог подняться. Нарушенная моторика - налицо  мозготрясение. Только сейчас Бусый начал понимать, почему на пределе адреналиновых возможностей, зарычав – куда там бенгальскому тигру, вышвырнул друга из захлопывающейся мышеловки, и обессилено прислонился спиной к переборке, затравленно глядя на прибывающую воду. Не было тут ничего героического. Ну, вот не было и все! Чистая прагматика. Мозг сработал как компьютер: Дублин – электроник, и лишь он сможет меня выдернуть отсюда. Разгерметизировать отсек, врубить помпы. А без него что там, что тут один хрен пропадать… Да и… подло это – друзей бросать. Не из того теста мы сделаны. Ничего… Авось еще побарахтаемся…
Суворов скрывается под водой, которой уже по грудь стоящему человеку. Привычно расслабляются натянутые звенящими струнами нервы. Он рыщет скупыми, экономными росчерками, среди разметанного хлама, в поисках того, что поможет хоть ненадолго сохранить жизнь. Ладонь натыкается на гофрированный шланг ребризера, скользит по нему. Резкая боль. Зазубренная роза на месте баллона… Спокойно. Тут должен быть ещё один… Готово. Суворов вытаскивает второй аппарат, бегло осматривает его, и  поджимает губы, откладывая в сторону. Автобайпас перебит, выше – жалкие лохмотья. Ну где же ты, Дублин?! Давай, БРА…буль…ТОК, ДАВАЙ ЖЕ!!! Что-то коснулось его лодыжки, мягко, но настойчиво обвилось вокруг, словно исследуя неведомый предмет, и вдруг резво потащило вниз. В ту же секунду над головой громко лязгнуло, и крепкая рука схватила диверсанта за шкирку. Бусый изворачиваясь всем телом, крепко лягнул. И внезапно почувствовал, что свободен. Вскинутая над головой рука встретила опору, и Бусый матерясь и отплевываясь, показался над поверхностью, вытягивая следом Хашима (наши своих не бросают…)
- Что так копался, Дубль? Я уже чуть было с архангелами по рюмашке за встречу ни тяп… - он вскинул глаза и умолк. На него смотрел черный зев пистолетного дула…