|
Метро-2033. Алматы. Царь обезьян. Глава 13.
Лик 1.
Открыв глаза, Дробов ощутил разливающийся по всему телу ледяной холод. В глазах двоилось, руки и ноги отказывались двигаться. Последним, что помнил бывший алматинский киллер, было видение охранника поста, неумолимо готовившегося всадить в него все пули из своего ПМ с широко разинутой пастью ствола.
Сейчас он находился на том же разгромленном посту, вот только вокруг было непривычно тихо.
Вся левая сторона его тела была охвачена дикой огненной болью, Александр с большим усилием приподнял голову и увидел, что его левое плечо и бок потемнели от крови.
Неподалеку от него лицом вниз неподвижно лежал предатель - начальник поста, в свое время целившийся в Александра из своего пистолета. Из его спины торчало какое-то непонятное когтистое оружие, похожее на серп с небольшим лезвием. Кто это сделал, незадачливый перебежчик через границу между станциями, не успел понять, поскольку дальше, около баррикад мешков с камнями и песком, в свете воткнутых в стены фонарей он увидел три тени, начавшие между собой увлеченную беседу.
Это были не люди. Какие-то высокие, мощные обезьяны, одетые в подобия набедренных повязок и выпуклых доспехов, прикрывавших могучие плечи и грудь. В руках у одной из обезьян было такое же матово поблескивающее оружие, что и вонзенное в спину начальника поста.
Они общались при помощи какого-то лающего языка с небольшими порыкивающими звуками и энергично старались донести свою мысль друг до друга, используя выразительные, быстрые жесты. При этом они часто протягивали лапы в сторону Алатауской станции, видимо, решая, стоит ли туда соваться.
Дробов встряхнув головой, решив, что у него от потери крови развиваются галлюцинации. Повизгивание обезьян никуда не исчезло, наоборот стало, еще более назойливым и громким.
Где его любимая дочь с единственным внуком? Оглянувшись назад, за периметр пограничного поста, где пытались укрыться родные ему люди, превозмогая при этом жгучую нестерпимую боль в левом плече, истекающий кровью ремонтник Алатауской станции понял, что там никого нет. Его дочь и внук исчезли. Скорее всего, не по своей воле, иначе они никогда не оставили бы его здесь.
Шумный и крикливый спор темных странных горилл внезапно утих. Вдали, со стороны Алатауской станции, послышался топот множества ног, видимо, сюда торопливо бежала подмога разгромленному посту. Что-то прошептав друг дружке, гамадрилы еле слышно направились к туннелю, ведущему к Сайранской станции, чтобы потихоньку раствориться в его темноте. Они, переваливаясь на коротких задних лапах, прошли практически рядом с Александром, и только последняя из них, неловко поскользнувшись в луже крови, и недовольно пробормотав что-то нецензурное, задержала взгляд темных неподвижных глаз на лежащем в этой крови старике.
Дробов, еле дыша, тоже смотрел на остановившееся рядом с ним обезьяноподобное существо. Его правая рука, засунутая в задний карман комбинезона, вцепилась в деревянную рукоять охотничьего ножа Золинген из настоящей дамасской стали. Если этот сумасшедший орангутанг попробует прикончить его, придется показать, что в этой старой пороховнице еще осталось немало пороха, и прихватить его с собой на тот свет.
Шум подбегающих со станции людей приближался, и кинув еще один беглый взгляд на лужу крови, и, видимо, решив, что этот немощный пенсионер и так уже стоит на краю могилы, обезьяна посчитала за лучшее оставить его в покое. Она развернулась и поспешила за своими товарищами.
Дробов облегченно вздохнул, высвободил руку и отчаянным рывком принял сидячее положение и, невзирая на охватившую все тело отчаянную боль, постарался подняться.
Это удалось сделать не сразу...
Из станционного тоннеля стали выбегать люди в пятнистом темно-зеленом камуфляже с автоматами наперевес, когда Александр проковылял вслед за обезьянами во мрак туннеля.
Там, в темноте, он привалился за бетонным выступом, скрывавшему его от тревожного света факелов и постарался отдышаться. Левая рука и нога отказывались двигаться.
Прислушиваясь к выкрикам командира отряда, распоряжавшегося на разбомбленном Александром дозоре, раненый старик понял, что его семью увели обратно на Алатаускую станцию. Нужно было возвращаться назад, на охваченную беспорядками и залитую кровью станцию, только что сменившей верховную власть, чтобы успеть спасти родных людей.
***
Спустя сутки после неслыханного злодейства, совершенного прислужниками Совета Алатауской станции, взорвавших пост, ведущий к Сайранской станции, и перерезавших его охранников, о чем вполголоса рассказывали друг другу ремесленники и мастеровые, около палаток торговцев рыбами появился хромой бледный старик в брезентовом плаще с накинутым на голову капюшоном и широких кирзовых сапогах. Он потихоньку пробирался к палаткам ремесленников.
Алатауская станция с изумительной скоростью изменилась до неузнаваемости. Людей меньше не стало, но ходили они меж палаток и деревянных лачуг как-то зажато, прибито, с оглядкой на вразвалку шагающих повсюду здоровенных быдловатых парней, обернутых в камуфляж разнообразных мастей и с автоматами за спиной. Это были люди Палача.
Трупов людей, убитых во время переворота уже нигде не было, но атмосфера страха и опасности, позволившая одним людям безнаказанно уничтожать других, продолжала неуловимо витать в воздухе.
Базарчик, стоявший в центре станции, на котором продавалось все необходимое для жизни людей: баранье, куриное, собачье и крысиное мясо, выращенные под землей овощи и фрукты, одежда и обувь, самые разнообразные артефакты с поверхности, работал исправно, но торговцы, потерявшие часть своих товаров во время мародерства и грабежей, сопровождавших смену власти, были насторожены, не без оснований опасаясь людей Багдата, которые могли бесцеремонно забрать понравившиеся им вещи без оплаты.
Дробов прошел через базарчик, незаметно оглядываясь по сторонам. Ему надо было попасть к одному своему знакомому, коллеге по цеху, пожилому технику внешнего шлюза, Абаю Сатарову. Он был одним из напарников Александра, они некоторым образом даже подружились. Теперь Дробов надеялся, что Абай остался его другом и сможет ему помочь.
После того, как возня на посту утихомирилась, и революционеры ушли, оставив на посту троих часовых, он окружными путями пробрался на окраины станции и с удовольствием перерезал горло одному из пьяных солдат Багдата, забредшему в темноту. Переодевшись в его одежду, он продал автомат и часть патронов убитого и накупил бинты, лечебные травы и морфий. Двенадцать часов он провалялся в одном из бывших технических помещений на краю станции, приспособленных под хранение строительных материалов для дамб и очистных сооружений, вкалывая в себя болеутоляющее и глотая горькие шарики лекарств. У Александра было сквозное плечевое ранение, отстреляна мочка левого уха и задет левый бок. Это были неопасные для жизни ранения, ему требовалось немного времени, чтобы прийти в себя и продолжить поиски дочери и внука.
На следующий день, понимая, что каждая минута промедления грозит для его семьи дополнительными опасностями, Дробов заставил себя подняться и отправиться на поиски своего старого приятеля.
Пройдя мимо своей палатки, в которой он раньше жил, бывший технарь Алатауской станции не удержался, чтобы взглянуть на ее нынешних обитателей. Теперь в ней жили трое солдат Багдата, один стоял возле входа и курил самокрутку.
Подойдя к палатке Абая Сатарова, он с облегчением увидел, что его старый знакомец находится в своем жилище, видимо, отдыхая после смены. Дробов вздохнул, потрогал свой ноющий пронзительной болью бок и, откинув полог, вошел внутрь домика.
|
|