Наручные часы Мальцева тихо прозвенели, тем самым оповестив о том, что пора начинать. Он стоял в пятнадцати метрах от станции Комсомольская, нервно покуривая самокрутку. Чёрный туннель не предвещал ничего хорошего. Девятьсот метров темноты таили в себе много опасного. Туннелем, ведущим к станции, расположенной на поверхности, пользовались несколько раз в месяц. Да и те, кто пользовались, обычно представлялись торговцами. К ним относились равнодушнее на чужих станциях.
Мальцев достал из кармана зажигалку с полупрозрачным пластиковым корпусом, чиркнул колёсиком. Небольшое пламя слегка выделялось в темноте туннеля, но издалека его не было видно. Пламя горело всего пять секунд, после чего Мальцев отпустил кнопку, при нажатии на которую из сопла подавался газ. Из темноты туннеля донёсся очень слабый луч фонаря. Бледный маленький круг слегка подрагивал. Фонарь горел также пять секунд, после чего потух. Это значило, что идти можно.
Мальцев начал тихо идти вперёд. Сперва был большой риск, что на блокпосте, который находился прямо в том месте, где заканчивается станция и начинается туннель, его заметят. Однако Мальцев подкупил молодого парня, охранявшего станцию. Он точно уже никому не скажет.
В туннеле пахло сыростью. Пройдя около сорока метров, Мальцев остановился и негромко произнёс:
- «Н».
Яркий жёлтый свет озарил туннель. Мальцев прикрыл глаза рукой. Находясь около пяти минут в тёмном туннеле, его глаза привыкли к темноте.
- Здравствуйте, комендант. – спокойно произнёс хриплым голосом человек, опершийся на свод туннеля и держащий в правой руке огромный фонарь. – Подробности мы прочитали из вашего письма. Меня можно звать Л. Дементьев.
- Приятно познакомиться. – сухо сказал комендант и пожал руку человеку.
Дементьев был ростом около ста восьмидесяти сантиметров. У него был тяжёлый взгляд, который мог психологически давить. Через левый глаз Дементьева проходил свежий десятисантиметровый шрам, полученный совсем недавно. Мальцев до этой ночи не знал его, поэтому знать причину появления шрама не мог.
Лицо у Дементьева было круглой формы, покрыто морщинами. Широкий нос с горбинкой выделялся со стороны. Глаза были немного прищурены. Уши были плотно прижаты к голове. Наверное, во времена холода в Общине шапку-ушанку хорошо завязывал, подумал Мальцев.
Одежду Дементьева не было видно, так как луч фонаря светил от него, лицо было еле видно, а тёмная одежда просто сливалась с неосвещённой частью туннеля.
- Я – диверсант, - начал Дементьев. – поэтому использую систему предоплаты.
Мальцев сразу понял, что диверсанту не меньше тридцати лет. Дементьев родился до Войны, знает довоенные понятия. Половина Общины таких слов не знала, потому что в Ленинской Общине никто в заведениях такой системой не пользовался.
- Хорошо! – немного подумав, согласился комендант.
Мальцев достал из кармана двадцать десятирублёвых монет, приблизился к Дементьеву и положил деньги в его ладонь. Несколько секунд они просто стояли и молчали.
- Приступить к выполнению! – приказал Мальцев.
- Есть. – ответил диверсант и направился в сторону Пионерской.
Мальцев же развернулся и пошёл обратно, пошёл в сторону Комсомольской.
Дементьев шёл по туннелю, считая количество шпал, по которым он шагал. Если шагать по рельсам, то можно потерять равновесие и упасть, а между шпалами ноги проваливаются. Сам он не любил туннели. В них создавалось ощущение, что человек идёт по какой-то трубе, которая путается среди множественных развилок, среди которых легко запутаться. Хоть и в туннелях Подземки не было съездов, дополнительных туннелей, оборотных тупиков или тех же стрелок, диверсант всё равно ощущал себя водой среди множества труб, среди которых есть только один путь, который выведет тебя в кран на кухне или в ванной.
Сейчас диверсант приступал к своему заданию, переданному ему при помощи бумажного письма от коменданта. Он сам пришёл с Комсомольской на Площадь Ленина, чтобы передать листок бумаги, сложенного пополам несколько раз!
Задание было, наверное, одним из самых лёгких. Нужно было просто перерезать провода, по которым подавалось электричество на станцию Профсоюзная. И каждый раз, когда он уходил на задание, ему вспоминалась детская мечта о том, что он будет работать в спецназе. Хоть и работа его в нынешнем жестоком мире имела немного схожий смысл, мечтал он о работе в мире, где люди жили на поверхности, а Подземку использовали для перемещения из точки А в точку Б.
В детстве у него была ещё одна мечта. Дементьев мечтал, что станет космонавтом, если не получится устроиться в спецназ. Ему нравился космос. Такой безграничный. Из детства ему запомнился мультфильм, где волк всё время преследовал зайца. Тогда волк оказался в доме юного техника. Он, пытаясь спрятаться от робота, залез в аттракцион «Ракета». Всё это запомнилось вместе со строчками песни неизвестной ему группы.
«И снится нам не рокот космодрома,
Не эта ледяная синева.
А снится нам трава, трава у дома.
Зеленая, зеленая трава.»
Да… Зелёную траву в Подземке можно увидеть только в Южном Союзе, который в условиях конца света казался каким-то странным. Там и футбольное поле небольшое есть, где спортом занимаются и дети, и взрослые, и в подстанциях находятся луга с коровами. В Союзе пьют молоко, едят сочное мясо.
Но в Общине Союз сильно недолюбливали обычно из-за того, что люди живут там лучше, жилплощади у них больше, мясо вкуснее. Иван Глухов с Площади Ленина очень любил говорить, что хорошо там, где нас нет. Он считал, что надо производить самому, а не пытаться отвоевать у других. Хоть Союз в Общине не любили, торговля между этими двумя поселениями велась на неплохом уровне: Общинцы обменивали питьевую воду, которой у них было в избытке, на мясо, которого у них, увы, не было.
Дозиметр, прикреплённый к разгрузке на уровне груди, стал трещать немного чаще. В кармане штанов у диверсанта лежал респиратор, представлявший из себя маску тёмно-зелёного цвета с зелёным кругом на конце. Он не мог сильно защитить от радиации. На поверхности радиация такая же, как в каком-то городе на поверхности, который стал заброшенным ещё задолго до войны. Всё вспоминаются рассказы Ивана Глухова о жизни до Войны. Он, кстати, как-то рассказывал, что торговцы дозиметр называют счётчиком Гейгера неправильно. Его рассказ о том, что счётчик Гейгера – палочка, реагирующая на распады веществ и находящаяся в самом дозиметре, был не понят многими. До конца дослушал только Дементьев с своим другом Андреем Серебряковым, которого родители увезли в Союз, когда тот отделился от Единого Военного Объекта.
Сразу после Удара полиция организовала единую систему управления. Тогда же систему Скоростного Трамвая, расположенную в Волгограде, назвали ЕВО. У власти встал один из политиков, спасшийся от Катастрофы в системе СТ. В первую же годовщину образования ЕВО люди устроили государственный переворот, в результате которого четверть всего населения ушла на юг и назвала себя Южным Союзом. Тогда же для удобства ЕВО переименовали в Подземку. Новое название проще давалось детям. Попробуй рождённым в подземельях детям объяснить значение слов «трамвай», «поезд» и «небо».
Дементьев достал респиратор, натянул на лицо так, что верхняя белая резинка проходила выше ушей, нижняя – ниже. Он также прижал её к лицу поплотней. На поверхности фон был не выше, чем в… Пяти? Пряди? Припяти! Незнакомое слово Дементьев запомнил ещё тогда, когда он впервые прошёл четыреста метров по заражённой поверхности. Фон тогда был очень высоким. А ему было всего шестнадцать лет. В библиотеке бывший физик-ядерщик Анохин нашёл большую энциклопедию с иллюстрациями о покинутом в СССР городе, где произошла какая-то ядерная катастрофа. Книгу Анохин оставил себе, но иногда давал на несколько дней Дементьеву, когда сам уходил на Поверхность, аргументируя это тем, что такая дорогая книга должна охраняться заботливыми руками, а также тем, что сам физик-ядерщик может по разным причинам не вернуться.
Дышать в респираторе было тяжелее, но так было безопаснее. Впереди начинался тридцатиметровый загрязнённый участок. Дементьев несколько раз глубоко вдохнул. Как только дозиметр сильно затрещал, диверсант побежал изо всех сил. Между шпалами виднелись лужи мутной воды. Отражения света бегали по потолку туннеля. Когда треск стал ослабевать, он не замедлился, а пробежал ещё двадцать метров. Когда Дементьев остановился, он понял, что сейчас потеряет сознание от недостатка воздуха. Он тут же снял респиратор и прилёг на шпалы. Сердце бешено колотилось, сильно отдавая даже в ушах.
Он пролежал так несколько минут, после чего почувствовал горячий пот на спине и ледяную прохладу. Недалеко была Пионерская. И люди, впервые оказавшиеся в Волгограде, приходили в шоковое состояние. Если стоять на Площади Ленина, смотреть в сторону Профсоюзной и зайти в левый туннель, то на Пионерской человек выйдет уже из правого туннеля. Так туннели менялись местами из-за того, что во времена постройки подземных станций на линии использовались составы Татра Т3, которые имели двери справа. За несколько лет до Войны появились составы, у которых с каждой стороны имелись двери. Именно поэтому на станциях, где сейчас располагался Союз, такого явления не было.
Когда туннель приобрёл квадратную форму, вдалеке показался слабый просвет синего цвета. Он надел респиратор. Подойдя чуть ближе, диверсант смог разглядеть очертания Пионерской. Станция имела стены из стекла, подпираемые ржавыми бесцветными балками. Когда Дементьев подошёл поближе, то через стёкла не смог увидеть овраг, так как стёкла снаружи были покрыты белой смесью.
- Местные птички либо очень огромные, либо срут часто. – тихо усмехнулся диверсант.
Между двумя путями располагался красный заборчик, немного покрытый ржавчиной. Дементьев выключил фонарь, так как его свет мог привлечь нежданных гостей, а слабое шипение отвлекало его от тихих звуков. Он сразу же услышал, как течёт маленькая речка. Прислушавшись, он понял, что вода течёт прямо у него под ногами. Она стекает в туннель.
Когда образовался Союз, Общинцы хотели иметь третью станцию, чтобы быть не хуже людей из Союза. Первый проектный план представлял из себя герметизацию Пионерской и её заселение. Второй проектный план представлял из себя организацию на Пионерской оружейного завода. Третий план – создание пастбища, четвёртый – блокпост с возможностью дезактивации.
Дементьев пошёл дальше. Перед ним открылся замечательный вид: впереди – эстакада, слева – автомобильный мост, а справа – глубокий овраг. На эстакаде навсегда остановился жёлто-красный трамвай Татра Т3. Провода, до этого всё время висевшие над головой, резко обрывались. Некоторые участки эстакады надо было проходить с особой осторожностью, иначе та могла просто обвалиться. И вместо столба с проводами упадёшь ты.
Выйдя за пределы станции, Дементьев увидел голубое безоблачное небо, у горизонта отдававшее алым. Уже было четыре часа утра. Солнце должно было встать из-за горизонта. Через двадцать лет после Удара фон был довольно низким, всего пятьсот микрорентген в час. До Войны в мегаполисах фон составлял десять. Находясь час на поверхности, доза была сопоставима с пятнадцатью минутами полёта на самолёте. Только полёт на самолёте отличался от опасной поверхности тем, что самолёт герметичен, а выходя за пределы трамвайных путей, человек с большой вероятностью наступит в радиоактивную лужу.
Пройдя эстакаду, диверсант оказался около бетонной стены с двумя вырезами-туннелями. Здесь находилась стрелка, ответвление на Площадь Чекистов резко уходило вправо. Дементьев оглянулся. Бетонная стена, изуродованная временем и разными рисунками, заканчивалась в пятнадцати метрах от него, справа. Там же ответвление пряталось за пригорком. Здесь снова провода висели над головой.
Диверсант вошёл в левый туннель, потому что знал, что в правом находится блокпост, а в левом, хоть он и завален вблизи станции, имеет сбойку, через которую можно без досмотра попасть на станцию. Через два часа Дементьев должен будет отправить сигнал по небольшому передатчику. Передатчик представляет собой маленькую чёрную пластиковую коробочку с электронными часами, выдвигающейся антенной и красной кнопкой, прикрытой металлической отодвигающейся пластинкой. Сделано это для того, чтобы в разгрузке кнопка сама не нажалась. В случае успеха он четыре раза нажмёт на кнопку. Сигнал обязательно должен дойти до группы нападения, которая к этому времени должна въехать в туннель, в котором он сейчас находится. Всего есть четыре варианта ответа. Одно нажатие – провал. Два – отмена операции. Три – опаздываю. Четыре – начинать.
Пройдя двадцать метров, Дементьев заметил, что квадратный туннель резко обретает круглую форму. Он включил фонарь. Сразу стали заметны провода, свисавшие с тюбингов, лампы, подключённые к проводам, но уже несколько лет не горевшие. Диверсант снял респиратор и положил его в карман штанов. Чтобы как-то разнообразить обычные шаги, он достал из нагрудного кармана дозиметр и взглянул на показания.
Дозиметр был найден в какой-то лавке здорового образа жизни Анохиным. Дозиметр имел цветной экран размера шесть на три сантиметра. Корпус покрашен в белый, а вокруг экрана – ярко-фиолетовая рамка. «Полученная доза за час: 300 мкр/ч. Фон на данным момент: 43 мкр/ч». Дементьев нажал на кнопку с перечёркнутыми красной полоской конусом и несколькими дугами. Он выключил звук. Пора было становиться незаметным.
Пора было приступать к операции «Н».
|
Статус: Опубликовано Рейтинг книги:
|