|
"Сказки апокалипсиса"
Какие они, сказки 2033 года? О чем? Кто их герои? Сколько в них вымысла, а сколько — самой что ни на есть правды? Сильно ли изменились истории, которые родители на станциях метро и в подземных бункерах рассказывают на ночь детям, а взрослые — друг другу?
Мнение Артура Хмелевского!
Сообщений: 3055
Регистрация: 03.12.2010
|
Вольдемар Загоруйко,
гранаты то есть?
|
|
|
Сообщений: 1599
Регистрация: 16.05.2011
|
"Врагу не сдается наш гордый Варяг!"
|
|
|
Сообщений: 2181
Регистрация: 17.11.2010
|
Да уж... Салафановые пакеты - это шедеврально!!!!
|
|
|
Сообщений: 1598
Регистрация: 20.11.2011
|
Немного про Нью - Йорк.
Я крепко сжимал в руках автомат, темнота туннеля не давала покоя. Но фонари нельзя включать, один работает, и то тускло – у Старшого. Чертовы контрабандисты. Если бы не нужда, никогда бы с вами не связался. «СИС» - союз иммигрантских станций за это и не любили, от туда шли наркотики. В Нью – Йорке метро большое, прибыли у торговцев много… «СИС» - все таки глупо звучит, и кто придумал, для других станций наш союз звучал еще комичнее - Union Station immigrant. Кроме нас , конечно, были и еще названия, но меня сейчас беспокоило только одно – «ОСН» - обьединение станций Нью – Йорка (они называли себя как то мудренее теперь, но я запомнил только это) . Страсть к трем буквам как то осталась после катаклизма. Раньше все станции были под их контролем, но потом иммигранты обнаружили, что им живется хуже всех и терять им нечего. Отделились, стали торговать, жить стало лучше, ненамного правда, но лучше.
На шапку капнуло, я задрал голову вверх, на потолке куча каплей свисает, внизу лужи. Недолго этому туннелю осталось, как он Удар то выдержал вообще.
Около стен был слышел цокот маленьких лапок, крысы. Здесь их еще мало.
Черт, как страшно то, а, отсюда даже немного слышно, как на поверхности ветер свистит. Десять метров - не глубина. Уже почти половина всех станций лежит в руинах. Да и монстры тут частое явление, ладно хоть сейчас станции не враждуют так явно. Все корпят над вентиляцией, укрепляют, затыкают, заваривают.
Я вспоминал свою станцию – две платформы, одна торгово – рабочая, на ней располагались еще столовая и видеосалон. А другая платформа – жилая. Там были палатки, много палаток, ночью, неловко повернувшись, можно было случайно свезти свою и навалиться на другую. Хорошая атмосфера, хорошие люди… Наркотики делают на другой станции союза. А на моей просто живут, сейчас бы туда, платили бы еще хорошо.
Вообще много станций Нью - Йорка завалило, ведь не так уж и глубоко лежат. А сверху в день катастрофы рушились небоскребы...
- Що, Леха, в перший раз? – прошептал Украинец сбоку.
- Да. – ответил я.
Его и Гиву я встретил только сегодня, украинец был коренастый мужичок лет сорока с пышными светлыми усами и веселыми глазами. А Гива был высокий, со смуглой кожей, черными волосами и горбатым носом импульсивный человек. Украинец говорил как то странно, на непонятном мне языке, он был похож на русский, но я все равно не все понимал. Да и что за имя такое – Украинец… Гива тоже был мне не понятен, говорил на русском, но с каким то странным акцентом, да и опять же имя…
- Тише все – громко прошептал Старшой.
Он пожалуй единственный кто был мне понятен, говорил по русски, правда, делал большой упор на «ш», он был среднего телосложения ,с округлым лицом и седыми волосами. На вид ему было около тридцати пяти – тридцати семи.
- Скоро выход наверх перед "Фултон стрит" – сказал он. - Выход не так далеко от станции, так что не дай бог кто издаст звук.
Фонарь старшого стал еще более тусклым, он прикрыл его чем то.
Чертова наркота, чертов верх! Низачто бы не пошел, если бы сестра не захворала. Нужно было оплатить лечение в «ОСН», а что бы еще выправить регистрацию и получить даже временный паспорт тоже нужны деньги.
Ни разу за всю жизнь в метро мне не приходилось бывать на верху. Я работал кузнецом и мне вполне хватало, но потом зарплату стали уменьшать… Все впечатления из детства можно свести к нескольким предложениям . Вот он я, такой маленький. Вокруг большие люди, интересные блестящие машины, и огромные, просто огроменные дома.
Я перехватил поудобнее старенькую «М – 16», я не разбираюсь в оружии, но мне рассказывали, что это плохая винтовка.
-Stand – тихий мрак тоннеля сотрясся от громких слов, - Lord criminals, you are surrounded, give up.
Так, мой английский не плох. Стоять, господа преступники, сдавайтесь. Ага.
- Кранты – заключил Украинец – Западня.
- А хрен вам в зубы!!! – проорал Гива и дал очередь со своего пулемета в тоннель.
Оттуда ответили одним выстрелом, Гива упал, в полумраке я видел, как его голова треснула…
- Приплыли – Старшой положил свой «АК – 74» на шпалы, - Тепловизор у них.
Мы с украинцем последовали его примеру. Я бросил М – 16, а Украинец кинул МП – 5.
Сзади послышались торопливые шаги, затем в спину мне ткнулось что то, ствол наверное, и меня, схватив за плечо, усадили на колени.
Да, Леша, заработал ты деньжат…
***
- Я ломал стекло – пропел Старшой и засмеялся.
Мы втроем сидели в маленькой комнате на сваренных из железа стульях. Нас пристегнули к ним.
В комнате было четыре таких стула и все они стояли возле стены «впритык» друг к другу.Вроде как железные стулья у них тут для допросов соят, ага. Но я то вижу в углу маленькое пятно крови. Не все оттирать успевают. Удобно, стулья соединены, пустил ток и дело с концом, даже патроны тратить не надо. Смертные казни не так уж и часты, но все же...
Дверь открылась ив комнату вошли двое. Один был среднего роста, со какой то «приплюснутой» головой , большой лысиной, волосами только над ушами. Одет он был в синюю рубашку и черные брюки. На груди болтался жетон детектива.Второй был чернокожим громилой, толстые губы, массивный лоб, лысый, одет в черную ветровку и черные джинсы. Под цвет, типа. Хех , элегантный.
(Далее почти все время говорят на английском, не буду терзать фразами с переводом)
- Здравствуйте, я – мистер Уолт, а он – «лысый» указал на чернокожего – мистер Гилсэн. Мы пришли задать вам несколько вопросов.
- А я не буду говорить без адвоката – с усмешкой и большим акцентом сказал Украинец.
- Будешь – к нему подошел Гилсен. – Все скажешь, русский.
Гилсен ударил Украинца.
- Я не русский! – прогундосил Украинец, кажется, ему сломали нос.
- А кто же? – Гилсен осмотрел всех нас.
- Я русский.
Мне было уже все равно. Преступников у них отправляли на работы в туннели, а там крысы – бич Нью – Йоркского метро, либо подхватишь что нибудь и сдохнешь, либо эти самые крысы сожрут.
Гилсен подошел ко мне , наклонился и сказал мне в самое лицо.
- Ненавижу .
- Взаимно.
Удар. Черт, силен… Ладно хоть не в нос, как Украинцу. Челюсть вроде не вывихнул, хотя еще б немного посильнее.
Снова удар.
У нас на станции был один чернокожий, он неплохо говорил по русски, вообще был неплохой парень. Я думал, что все они такие – веселые и дружелюбные. Как бы не так. "Меньшинство не бывает добрым" - я вспомнил слова моего отца - " А здесь, сынок, мы меньшинство". Он говорил, что раньше, до Удара чернокожие были меньшинством, а теперь их не так уж и мало. По меркам метро.
- Хватит, Гилсен – приказал Уолт.
Чернокожий отступил, а Уолт продолжил.
- У нас есть все доказательства, что бы засадить вас на долго, но к счастью для вас, есть дело, для которого своих людей жалко.
- Шоколад мешать? – засмеялся Старшой.
Гилсен дернулся, но Уолт придержал его.
- Нет, не шоколад – он подошел к стене напротив стульев и облокатился на нее. – Как вы знаете, у нас есть самый мощный в метро радиопередатчик.
- Знаем, с марсом связь держите. – снова заржал Старшой.
- Так вот, недавно мы поймали сигнал с одного корабля.
Старшой перестал ржать и серьезно посмотрел на Уолта.
А я вспомнил, что такое корабли, огромные, даже больше домов лодки, которые плавают по воде, на одном из таких кораблей моя семья когда то перебралась в Нью Йорк.
- Вы хотите сказать…
- Да, возможно есть незараженные места. А Нью Йорк все равно долго не протянет, только и успеваем, что заваривать вентиляцию. Но, мы услышали корабль через большие помехи, они ходят возле города, передать сигнал мы не можем – слишком низко антенна. А если не передадим – они уйдут завтра.
- И что, вы доверите нам ставить ваш передатчик? – усмехнулся Украинец и поморщился от боли.
- Это будут делать обученные люди, а вы лишь понесете ящики, в которых находится аппаратура.
- А выбор есть? – я не хотел на поверхность, а с передатчиками они и так справятся.
-Второй вариант – смерть.
***
Нас нарядили даже не в те костюмы, в которых мы были и которые нас заставили снять.
- Продезинфицируем и пойдут в ход. – сказал Уолт.
Нам выдали какие то самодельные комбинезоны. Они были сшиты из частей других костюмов. Вместо противогазов дали респираторные маски. Вместе с нами пошли еще пятеро – Уолт, п какой то мужичок лет пятидесяти, и еще три каких то бойца. Оружия нам не дали. Длинные , просто длиннющие улицы, как только мы вышли со стании я увидел по обе стороны высокие дома, ровные. Сейчас правда у них были выбиты стекла, но это все равно не убавляло величия. некоторые небоскребы были разрушены, обломки таких перекрывали всю улицу. И повсюду еще витал дух той грандиозности, которая царила раньше на этих улицах. Хоть небоскребы и кажутся непоколебимыми, они все еще продолжают рушиться, практически регулярно откуда нибудь приносят весточку "Сегодня на улице такой то небоскреб разрушен, станции такой то больше нет" ну, или станция в упадке, это как повезет. Устояли старые дома, я не знаю, сколько им лет, но говорят, что много. Например, старые дома на уолл стрит, множество низеньких домов в эмигрантских кварталах.
Уолт вывел нас со станции и не стал долго водить по поверхности , сразу прошли к ближайшему целому небоскребу, их немного уцелело, но этот был рядом со станцией, нам повезло.
Сейчас мы поднимались по лестнице, уже довольно долго кстати…
Впереди шел Уолт, за ним Старшой, за ним один из бойцов, потом мы с Украинцем, за нами тот «Старичок» и еще двое бойцов. Трое были как на подбор худющие , одно слово – ботаники. Сами бы они ящик не дотащили. Интересно, почему они взяли нас, хотя у них на станциях ближе к нашей границе почти все молодые остались, боятся поверхности. Я слышал бывали такие случаи, что тем, кто отказывался идти, угрожали заточением в тюрьмы, но даже тогда они отказывались, выбирая вредную работу, ужасные условия и смерть. Смерть, но в метро.
Я вспомнил как на нас смотрели «чистенькие» нью йоркцы, на грязных на оборванных. У них то на каждой станции душевая, а у нас только на одной, и воды мало.
Старшой тащил какой то квадратный чемодан, а мы с Украинцем несли здоровый ящик – я за один конец впереди, а он – внизу за другой. Я тяжело ступал по ступеням, черт, тяжеленный какой… Как же там в фильме старом было, что я смотрел в видеосалоне. Там герой тоже поднимался по ступенькам . Видеосалоном звали просто большой телевизор и такую штуку, в которую вставляешь «диск» , о ,дивиди! Так как же там говорил герой…
Я узнал, что у меня
Есть огромная семья
И тропинка…
Ящик вдруг резко потяжелел, я шел задом и теперь уперся ногами в ступень и держал его двумя руками. Украинец припал к стене и схватился за живот.
- Здаэться, грижа – сказал он.
- Так ты – Уолт обернулся и показал на Старшого – отдай этому чемодан, а сам бери ящик.
Мы поменялись местами, теперь я и Старшой несли ящик, а Украинец, хватаясь за живот, нес чемодан.
В конце концов, мы поднялись на какой то этаж, один из последних, одна стена его отсутствовала, лишь обломки стекла ,бетона и прутья арматуры. Какой вид открывался отсюда. Море, вода до самого горизонта, а вон остров со статуей свободы. Красота… Их «молодняк» точно бы в обморок попадал.
Я поежился, холодный, пронизывающий ветер на высоте не встречал уже почти никаких препятствий. Сейчас, весна, или осень? Я не помню... Мы не ведем отсчет.
- Пришли – обьявил Уолт – Ставьте ящики, только аккуратно.
Мы с радостью исполнили приказ. Украинец тут же сел возле стены. Мы со Старшим последовали его примеру. Уолт достал пистолет и направил на нас.
- Не доверяете ? – спросил Старшой.
- Нет - спокойно ответил Уолт.
Двое бойцов открыли крышку ящика и извлекли, что это, точно не тарелка. Я озвучил свой вопрос.
- Миномет кажется, только здоровый какой то. – хмурясь, ответил Старшой.
- Да, миномет – сказал Уолт, не убирая пистолет, - для специальных ракет с зарядом взрывчатки особой марки. Видите ли , нам нужно избавиться от кое кого…
И тут до меня начало доходить, миномет, высота. Станции союза, в котором живу я, находятся за высокими домами, а некоторые вообще на другом острове, с земли не попасть. Мне рассказывал про характеристики миномета один из «стариков» на станции. Но теминометы были, судя по его описанию, гораздо меньше.
- Что ты задумал? – тихо спросил Старшой.
- А все просто – Уолт усмехнулся, это было видно за стеклом шлема его комбинезона. – Ваши станции – это сборище насекомых, и что бы нам жить нормально, нужно вас истрибить.
- Конечно, наркотики – это плохо, но это ведь не от того, что мы хорошо живем… - начал я.
Я вспоминал лицо сестры, лицо старушки матери. И вот сейчас их не станет. И я сам этому помог.
- Молчать – проорал Уолт, за его спиной уже почти закончили ставить миномет. – Так и знал, что будут эти сопли. Мы бы взяли своих людей, но почти все погибли на доставке этого…
Он махнул стволом, собираясь указать на миномет.
Старшой резко рванулся и схватил его за руку, у них завязалась драка. Я вскочил и кинулся к одному из бойцов. Тот оказался хиляком, я не мог ударить его в лицо из за маски его комбеза. Поэтому ударил в солнечное сплетение, удар, еще удар, и тут мне сзади двинули по затылку. Я отпустил обмякшего бойца и обернулся, в глазах двоилось, но я успел различить замахивающегося для удара «старика». Удар. Я упал в бок. С трудом открыл глаза.
Украинца облепили еще двое бойцов, он держался, но теперь к нему направлялся этот старикан. Украинец взглянул на меня, сзади за шею на нем повис боец, спереди он оборонялся от еще одного. Затем он взглянул на приближающегося старикана.
Потом схватил крепко переднего бойца.
- Ну що, полетіли! – выкрикнул Украинец и сделал два шага к окну. Двое бойцов упали за ним, вовремя не с ориентировавшись.
Прощай, друг , я тебя недолго знал…
Между Старшим и Уолтом еще кипела нешуточная драка. Вот Уолт шваркнул спиной о стену Старшого и ударил, но тот резко ушел вниз и двинул Уолту в живот, но пресс того выдержал и Уолт взял Старшого в захват. К ним уже шел старикан. Надо помочь, черт, голова раскалывается. Как больно. Оружие! Так , два автомата у бойцов улетели вместе с ними в окно, а пистолет Уолта валялся в паре шагов от меня.
Я резко приподнялся и сделал пару шагов до пистолета, потом опять упал. Старикан уже заносил какой то камень для удара. Я взял в руки пистолет. Камень опустился на голову старшого. Прости, не успел…
Подняв оружие, я выстрелил два раза в старикана, тот дернулся и упал. Уолт глянул в мою сторону и понесся навстречу, я успел выстрелить и попал ему в бок. Затем он налетел на меня, выбив пистолет. Мо прокатились по полу. Шлем на Уолте отсутствовал, интересно, когда успел снять…
Черт, откуда в нем столько силищи, а ведь у него бок прострелен.
Я лежал на спине, держа руки Уолта, которые пытались дотянуться до моего горла. Его гнусная сплющенная морда была прямо передо мной. Он резко двинул головой, прямо мне в нос…Еще раз… Черт, меня надолго не хватит, а ведь я один. Нет, не давать места страху, я должен!!! Я собрал все силы и напряг руки. Что же делать. Разгадка пришла неожиданно.
Собрав всю кровь во рту я плюнул в лицо Уолту, его хватка от неожиданности немного ослабла. Я отпустил его руку и со всей силы ударил в лицо. Затем схватил с пола какой то осколок и ткнул им наугад. Уолт сполз с меня в бок, кровь из пробитой шеи хлестала во всю. Вскоре Уолт и вовсе затих. А я лежал и приходил в себя.
X ***
Немного отдышавшись, я тяжело встал. Подошел к Старшому, нет, не жилец…череп раскроен.
Я подошел к миномету. Я смог… Смог…
Хорошо, что правительство ОНС так нетерпиливо , и из за этого им пришлось взять нас. Я подошел к миномету сзади и стал толкать его. Две «сошки» согнулись и труба упала, я уперся в платформу и толкал, толкал. Наконец, труба с основанием наклонились и скрылись из виду. Снизу послышался металлический «бомм», видно, труба ударилась о какой то выступ.
Теперь ракета…
Я быстро стянул комбинезон с бойца, который был в отключке из за моих ударов в сплетение. Он был жив. Я не стал убивать его, просто оставив без комбеза.
Надев костюм защиты, я открыл чемодан, точно, вот она , ракетка в специальном мягком углублении. Закрыв крышку, я взял пистолет в одну руку, чемодан в другую. Оглянулся. Простите меня, Старшой, Украинец и Гива, я не мог спасти вас, но я смог спасти ваши станции. Конечно, вряд ли надолго, у Нью Йорка нет будущего, уже рождаются дети с пороками. Но не все. А вдруг... А вдруг мы сможем выжить, ведь живут старики, которые слабы здоровьем. "Надежда есть всегда, нужно только ее правильно направить" - так говорил мой отец.
Я стал спускаться, надо было спрятать ракету в надежное место.
(исправл))
Изменено:
Дмитрий Мацнев - 24.01.2012 19:17:37
|
|
|
Сообщений: 341
Регистрация: 18.11.2010
|
По согласованию с организаторами выкладываю свой рассказ с пометкой "вне конкурса" (так как написан до начала конкурса, но теме соответсвует).
"Летний день или новогодняя ночь в Вальпараисо"
Ссылка на рассказ:
http://www.metro2033.ru/creative/texts/744522/
Его трепали бури
и корсары,
землетрясенья
и моретрясенья –
все силы били
по его носам.
Вальпараисо, исхудалый пёс, –
он лает на холмах,
его пинают
океан
и горы.
А он – наипортовый порт – не в силах
уплыть в простор своей судьбы
и воет,
как зимний поезд,
на одиночество,
на океан.
(Пабло Неруда о городе Вальпараисо)
Вот он, славный город, родной Вальпо, где за невысокими разноцветными домами и живописными холмами пленительно спокоен океан. Узкие извилистые мощеные улицы, пешеходные дорожки и лестницы, крутые утесы и дома предместий, раскинувшиеся по их склонам – душа Вальпараисо все еще не покинула свою родную обитель. Город не стал чужим, несмотря на повсеместное запустение и новую жизнь, возникшую на обломках цивилизации и кружащую хоровод замыслов новых вершителей судеб. Теперь приходится держаться поближе к стенам невысоких домов, вглядываться в кривые улочки, быть вдвойне осторожным – новые хозяева не терпят, когда вторгаются в их владения чужаки. Чужаки… И с каких это пор человек стал чужаком в выстроенным им самим мире? Точнее сказать – покоренном мире, так до конца, как оказалось, людям и не принадлежавшем, и теперь сбросившим цепи и оковы, которыми опутали его мы.
Вальпараисо, как и многим городам Южной Америки, повезло больше, чем остальному миру – бомбить в нем было решительно нечего. Ядерные боеголовки летели в другие уголки света, после того как человек с остановившимся взглядом нажал на красную кнопку, похоронив в одночасье своих близких и друзей в огненном вихре, отравив атмосферу и вызвав суровую ядерную зиму, накрывшую все живое. Дома вокруг хоть и обветшали, но уцелели, мостовые пусть местами и просели, но также извилисто петляли по холмам, взбираясь выше и выше. Вот только хозяином всего этого был уже не человек, не он отныне был вершиной эволюции, породившей благодаря активному вмешательству людей новые, неведомые формы существ.
Мартин Руис уже проделал немалый путь. Выйдя в полдень на поверхность со станции Мирамар, он по улице Эспанья добрался до проспекта Аргентина, миновал здание Конгресса, свернул на Педро Монт, с нее на Чакабуко, а затем на проспект Бразилия. Слева показался Кафедральный Собор. Оглядывая запустение вокруг и полуразвалившиеся покинутые дома, Мартин задумчиво пробормотал:
- Предупреждали ведь мачи [1], о надвигающейся беде. Но почему-то им мало кто поверил.
На улице Эррасурис Мартин Руис тревожно огляделся по сторонам, но ничего не вызвало подозрений. Вдалеке слышался гвалт пахаритос [2], потомков патагонийских дятлов, практически утративших сходство с ними и изрядно вымахавших в размерах, но они находились на почтительном расстоянии, поэтому, на первый взгляд, особых препятствий, чтобы преодолеть некогда оживленный проспект, не было. Мартин осторожно обогнул каркасы доисторических монстров, навсегда застывших на проезжей части – облезлых от краски, заржавевших машин и троллейбусов, бывших некогда гордостью славного городка Вальпараисо. Это был единственный город в Латинской Америке, где по улицам ездили троллейбусы – настоящая достопримечательность, произведенная еще в Германии в пятидесятых годах прошлого века. Мартин всегда, глядя на них, снующих туда и обратно, невольно вспоминал старые черно-белые фильмы.
Даже сейчас Вальпараисо выглядел удивительно контрастно. Аккуратные, неплохо сохранившиеся, некогда разноцветные домики со стенами, раскрашенными поблекшей граффити, создававшей непременно хорошее настроение, сменялись скоплениями убогих полуразвалившихся лачуг, облепивших почти отвесные склоны и неизвестно как до сих пор державшихся на них. Как ни странно, немногочисленные высотки города давно рассыпались, разве что здание Национального Конгресса стояло по сей день. На некоторых холмах были панорамные площадки, с которых открывался удивительный вид на окрестные холмы и безбрежный океан.
Мартин Руис был родом с острова Чилоэ, который находился совсем недалеко от берега материка, из племени индейцев мапуче [3]. Позднее, в поисках лучшей жизни, а также не в последнюю очередь благодаря пленительным чарам одной мулатки, он перебрался на материк и осел на побережье на окраине городка Вальпараисо, все так же промышляя уловом рыбы, излишки которой продавала на местном рынке его жена. На жизнь хватало, а Мартину ничего больше и не надо было для счастья. Как и большинство чилийцев, он очень любил океан, эти бескрайние неземные просторы, штормовые волны или спокойную гладь – в зависимости от настроения стихии. А позднее родилась дочка, Мартину стукнуло уже сорок два года, и он был безмерно счастлив от появления малышки. Так они и жили – спокойно и неторопливо, пока миру не пришел конец. Немногие выжившие укрылись в подвалах и подземном участке метро с четырьмя станциями – Мирамар, Винья дель Мар, Госпиталь Густаво Фрике и Чорильос. Худо-бедно, но жизнь продолжалась. Вернее сказать – не жизнь, а существование.
Бухта Вальпараисо, окруженная холмами и горами, воспетая поэтами Пабло Нерудой и Серхио Кастильо, и увековеченная холстами художников Роберто Матты и Артуро Гордона, дальше к северу плавно переходила в некогда оживленные пляжи Винья дель Мар. По сути, Вальпараисо и Винья дель Мар уже давно стали одним городом, с тех пор, как метро соединило два места, а города разрослись, практически влившись друг в друга – теперь их разделяла только улица. Вдали виднелись мрачные мачты и палубы остовов кораблей военного флота республики Чили, давно пришедшие в негодность. Если там и было бы чем поживиться, то жители Вальпараисо не совались туда, рискуя не вернуться обратно. В бухте с давних пор обитали гигантские прожорливые кальмары – существа с метровыми щупальцами, клювоподобными мордами и глазами размером с тарелку.
Да и к берегу океана путь был заказан, оставалось лишь наблюдать за ним издали, не подходя близко к водной границе. Мартин обошел еще один каркас автомобиля, встретившийся ему на пути, видимо бывший некогда такси – «Жигули» с чудом уцелевшей шашечкой на крыше – самое распространенное авто в прошлом у таксистов Вальпараисо.
С улицы Пасео 21 мая, расположенной на холме, открывался прекрасный вид на гавань, порт и океан. Здесь пьянящий воздух города смешивался с запахом гор, свежестью океана, порождая вольнодумство.
- Бог океана Ньен Лав Кен [4] сердится на людей. Нельзя близко подходить к воде, – задумчиво пробормотал старик, глядя, как вдали накатывают волны и разбиваются об упрямый волнорез, все еще противостоящий стихии.
Мартин Руис с опаской осмотрел городской пирс Муэлле Прат – некогда служивший большой рыночной площадью, где можно было приобрести практически любой товар и покутить в прибрежных ресторанчиках, облепивших уютную гавань, посудачить с друзьями о политике и ловле рыбы, о красавицах Патагонии и последнем фильме Сильвио Кайоцци за горшочком касуэлы [5] и кружкой старого доброго пенного напитка или рюмочкой чичи.
Мартину Руису всегда нравился шумный водоворот прибрежной жизни Вальпараисо, эти штабеля разноцветных грузовых контейнеров в порту, невысокие дома, в отличие от современных высотных офисов и жилых домов Сантьяго, которые ему довелось увидеть в прошлой жизни, до войны и последовавшей за ней ядерной зимы, растянувшейся на много лет. Теперь у всех счастливчиков (хотя Мартин Руис не рискнул бы их назвать именно этим словом), выживших после катастрофы, было как бы две жизни – жизнь До с яркими красками, восходом и закатом, стройными ногами мулаток на улицах, болтовне по выходным в местных кафе, ранним предрассветным выходом в океан со старой прохудившейся и кое-как залатанной сетью, покрытыми мозолями руками и радостным оживлением и счастьем после удачного улова; и жизнь После, которая свелась к простому выживанию и еще одному прожитому дню в череде подобных ему.
Площадь Сотомайор Мартин пересек осторожно, внимательно разглядывая ближайшие дома, памятник капитану Пратту и героям баталии в Икике и здание музея лорда Томаса Кохрейна в колониальном стиле с крышей, выложенной черепицей, возвышающееся вдали над площадью. Он не забывал посматривать и наверх, слишком уж легкой мишенью старик был на открытой местности. Но все обошлось. Мартин неторопливо приблизился к небольшому дому у основания следующего холма, гораздо круче того, на котором находилась площадь.
Некоторыми фуникулерами пользовались до сих пор. В прошлом они были визитной карточкой города и местной достопримечательностью, сейчас – необходимостью. Взобраться с их помощью на холмы порой, как ни странно, было более безопасно, чем по петляющим серпантином улочкам Вальпараисо, кишащими непонятными созданиями, неожиданно становящимися непреодолимыми препятствиями на пути. Со сточенным мачете и длинным ножом, заткнутыми за пояс старика, нечего было и делать против них. Каждый подъемник имел свое имя, они лучше всяких указателей позволяли ориентироваться в пространстве. Тот, которым собирался воспользоваться старик, носил гордое название – Кордильера.
Мартин осторожно зашел в темный, с виду ничем не примечательный подъезд дома и оказался перед кабиной фуникулера. Залив из канистры, стоящей в углу помещения, сомнительное закисшее топливо, он попробовал запустить двигатель, переделанный в свое время местными умельцами в дизельный. Старый мотор, за которым старались следить в меру своих возможностей те немногие уцелевшие жители, которые ютились сейчас в подвалах наиболее крепких зданий и четырех подземных станциях метро Вальпараисо, послушался не сразу, несколько раз громко чихнул, словно ругаясь на потревожившего его сон путника, и сердито затарахтел, с трудом пережевывая густую маслянистую жидкость. Мартин торопливо, насколько позволял ему возраст, заскочил в кабину фуникулера – видавшую виды деревянную коробку, полутемную внутри, к которой были привязаны тросы, уходящие к вершине холма. Заработали поршни двигателя, выдавая густой и едкий дым, раздался ужасающий скрип, кабинка дернулась, задребезжала, готовая вот-вот развалиться от усилий, и медленно, с трудом поползла по древним рельсам, ведущим на холм.
Словно из пучины в памяти старика медленно всплыла картина. Новогодняя ночь, уже за полночь. Веселье понемногу стихает. Тут и там медленно гаснут огни, плавно погружая побережье во мрак – загулявшие и веселящиеся жители, встретив новый год, отправляются на отдых. Он сидит на веранде дома палафитос [6], на самом краю, свесив ноги. Внизу шумит спокойный черный океан, светится лунная дорожка будто тропа к горе Тегтег [7]. Рядом стоит дымящаяся кружка с мате. Жена гремит посудой на кухне, а из патефона льются дивные звуки сальсы. На коленях Мартина – маленькая дочурка, внимательно слушающая его слова. Вот оно счастье, в его руках, прильнуло к плечу, а широко раскрытые глаза внимательно смотрят на обветренное лицо Мартина.
- Смотри, дочка, видишь эту звездочку?
Сара кивнула.
- Это Сириус.
- А покажи еще раз Южный Крест?
Мартин Руис усмехнулся.
- Вот он, – и его палец обрисовал в небе что-то неведомое. И пусть Сара ничего не поняла, но само звездное небо было настолько красивым, что девочка восторженно выдохнула:
- Хочу к звездам.
На территории музея лорда Кохрейна раньше располагались выставки, в здании также была первая чилийская астрономическая обсерватория. Сейчас все, что можно было унести, растащили жители. Всюду царило запустение. С патио музея гавань была видна как на ладони. В прошлом, до войны, Мартин с женой и дочкой часто приходили сюда по выходным, полюбоваться видом на город и океан. Пока беспощадная смерть цепкими руками не вырвала из его рук жизни родных, которых он старался оберегать всеми силами… Мартин Руис, отгоняя нахлынувшие воспоминания и больше не задерживаясь, прошел во двор музея.
Посреди небольшого, поросшего травой двора стояла огромная раскидистая араукария [8]. Подойдя ближе, стало заметно, что на ветках висят небольшие деревянные фигурки, вырезанные вручную из алерсе [9] и раскрашенные красками. Мартин Руис без труда нашел на нижней ветке, обращенной к выходу со двора музея, две небольшие фигурки, висящие рядом друг с другом. Он вырезал их сам, после того, как не стало жены с дочкой. И принес сюда, они с семьей так любили новый год. У выживших жителей стало традицией украшать араукарию, стоящую в центре города на холме, фигурками почивших близких и друзей, так они отдавали дань и чтили память своих родных. Десятки маленьких фигурок беспорядочно висели на дереве, часть из них упала на землю, и Мартин поднял их, отряхнул от земли и пыли и снова повесил. Затем старик закрыл глаза и надолго погрузился в свои мысли, не отвлекаясь на крики и вой странных существ вдали. Он не торопился, торопиться было уже некуда – все, что было дорого, осталось далеко позади. Скупая слеза прокатилась по иссохшейся коже, оставляя влажный след. Наконец Мартин открыл глаза, покачнулся еле заметно, достал из правого кармана еще одну фигурку, немного больше, чем те две, висящие рядом друг с другом. Посмотрел на нее, примерил рядом и тихонько кивнул сам себе.
- С новым годом, родная семья, – беззвучно шевельнулись губы Мартина.
Сумерки растянули и смазали тени, сгладили углы рассыпающихся понемногу стен и крыш.
- Мне пора, – тихонько молвил он и, развернувшись, направился к выходу. А за спиной Мартина слегка качнулись ему вслед ветви араукарии, на нижней ветке, обращенной к выходу, висели три деревянные фигурки, наконец снова соединившиеся вместе, будто и не было тех двадцати лет одиночества и тоски от утраты в душе старика.
Уже стемнело, и на небе зажглись звезды, когда Мартин ступил на береговой пирс. Близилась ночь, не озаренная огнями окон и уличных фонарей, как раньше, а беспросветная черная ночь, лишь слабый неверный свет луны да мутные звезды освещали пространство вокруг.
Океан приветствовал его тучей соленых брызг от волн, разбивающихся о пирс.
- Здравствуй, родной, – прошептали губы старика. – Давно я тебя не навещал.
Слова утонули в шуме стихии.
- Слава тебе, Пинкойя [10], ты столько раз наполняла мои сети рыбой, а однажды спасла мне жизнь, прибив мою лодку к берегу, когда я потерял парус и руль в шторме и уже не надеялся на спасение. Но ты позаботилась о моей семье, не лишив их добытчика, запретила несчастью войти в мой дом.
Океан встретил слова Мартина Руиса ревом, словно соглашаясь и принимая благодарность.
- Слава и тебе, Ньен Лав Кен. Ты всегда наполнял мой парус ветром и указывал щедрые на улов места. Сколько плавал я по океану, а ни разу не повстречал Калеуче [11], спасибо тебе за это.
Океан согласился и на этот раз, обдавая прохладой брызг состарившееся лицо Мартина.
Долго беседовал со стихией старик, вспоминая прошлые годы, вновь переживая радость от богатого улова и чувство счастья, когда дома его встречает родная семья. Все невысказанное ранее и хранившееся глубоко в душе выплеснулось наружу, как выбрасывают волны на берег ракушки.
- И напоследок попрошу тебя, – Мартин откинул намокшие от брызг длинные седые локоны со лба, – забери меня с собой, – тихо сказал он.
Старик замолчал. Теперь тишину на пирсе нарушал лишь шум пенящихся волн, да крики пахаритос вдали. Океан будто раздумывал над словами Мартина, а тот лишь стоял, вглядываясь в родную черноту, и мрак окутывал его со всех сторон. Казалось, покрывало ночи, накрывшее его с головой, было плотным, тягучим, при желании его можно разрезать ножом или мачете, заткнутыми за пояс. Мартин вытянул руку, пробуя сгустившийся воздух на ощупь, но ощущение оказалось обманчивым.
Внезапно вода у пирса забурлила, и из волн показался какой-то отросток, он рос и вытягивался на глазах, поднимаясь все выше, пока не сравнялся с Мартином, стоящим на пирсе. Старик не испугался увиденного, он лишь молча смотрел на происходящее, не предпринимая никаких действий. Мгновение отросток покачивался, словно оценивая обстановку, а затем ринулся с огромной скоростью вперед. Удар чудовищной силы обрушился на Мартина, сбил его с ног и швырнул наземь. Старик застонал, его бледные губы окрасились кровью, а грудь обезобразила чудовищная рваная рана.
Словно сквозь дрему, до старика донеслись голоса и топот ног, спешивших к нему. Будто в дымке перед глазами возникли два человека, один из них склонился над Мартином, и старик узнал в нем Мигеля с его родной станции Мирамар.
Мигель подхватил Мартина Руиса.
- Сейчас-сейчас, потерпи. Я перевяжу рану, – зашептал он. – Мы тебя залатаем, будешь как новенький.
Старик сжал локоть Мигеля.
- Оставь, Мигель. Я уже достаточно пожил на этом свете. Я устал. Я хочу к ним. Хочу их увидеть.
- Ничего, ничего, – упрямо твердил Мигель. – Хватились мы тебя на станции. Догадались, что к океану пойдешь. Не успели немного. Все будет хорошо, ты только не сдавайся, – повторял мужчина, но даже его неопытный взгляд смог определить, что жить Мартину осталось недолго.
Он отвел исполненный печали взор от ужасной раны на груди и посмотрел в затуманившиеся глаза старика. Тот слабо кивнул.
- Береги себя и остальных, Мигель. А мне пора, очень хочу снова встретиться со своей семьей.
А затем, собрав остатки силы и вцепившись в руку Мигеля, попросил:
- Помоги мне, – он кивнул в сторону океана.
Мигель понял все без дальнейших объяснений.
Мартин Руис закашлялся и навалился на плечо Мигеля, когда тот помог встать истекающему кровью старику на ноги, но тут же, сжав зубы, сделал первый шаг. Потом другой, третий. И вот он стоит, качаясь из стороны в сторону на самом краю пирса, а перед ним, насколько хватает глаз, раскинулся океан во всем своем величии.
- Я иду к тебе, – пробормотал Мартин Руис, делая последний шаг и срываясь в черноту, – и океан принял его в свои объятия.
На ветке араукарии тихо покачивались три фигурки, вырезанные из дерева – одна большая, другая поменьше и маленькая, почти крохотная.
- Папа, а почему у нас новый год летом, а на севере – зимой? – Спросила девочка.
Мартин Руис улыбнулся любопытству Сары.
- Потому что у них все перевернуто с ног на голову, дочка. А еще потому, что земля круглая, как мяч от палина [12], а не плоская. И поэтому не может быть одновременно везде только лето, или только зима.
Сара кивнула с очень серьезным видом.
На плечо Мартину легла рука. Мартин обернулся – сзади стояла его жена. Звуки сальсы все так же доносились из приоткрытой двери.
- Посиди с нами, Паула, здесь так хорошо.
Женщина улыбнулась и покачала головой, соглашаясь.
Вдалеке побережье озарилось огнями новогоднего фейерверка, видимо, подростки забавлялись с пиротехникой. Брызги разноцветных салютов медленно таяли в небе, опадая дождем на склоны холмов.
Примечания к рассказу:
[1] Мачи - местные шаманы.
[2] Pajaritos - птички (с исп.)
[3] Мапуче - индейский народ в Чили и Аргентине.
[4] Ньен Лав Кен - бог моря в мифологии индейцев мапуче.
[5] Касуэла - местное чилийское блюдо (простая крестьянская еда).
[6] Палафитос - дома, построенные на сваях.
[7] Тегтег - гора, по преданию на ней спаслись немногие индейцы, когда случилось наводнение.
[8] Араукария - дерево, листья которого напоминают хвою. Используется в Чили вместо обычных елей, которые не растут в стране.
[9] Алерсе - местное дерево, по свойствам аналогичное кедру.
[10] Пинкойя - морская сирена, наполняет сети рыбаков дарами моря и помогает потерпевшим кораблекрушение.
[11] Калеуче - корабль-мираж с ведьмами на борту, завлекающими путников и превращающих несчастных в животных или деревья (мифология индейцев мапуче).
[12] Палин - национальная игра мапуче, похожа на хоккей с мячом.
Изменено:
Виктор Лебедев - 24.01.2012 23:12:02
|
|
|
Сообщений: 5695
Регистрация: 23.10.2010
|
Чудесный рассказ, Виктор. Хорошо, что вы его выложили.
По-моему теме конкурса соотвествует идеально.
У вас действительно город - не просто декорация, но главный герой рассказа. Захолустный городок и в то же время - весь мир для его обитателей. Такой яркий, красочный, экзотический. Очень приятно читать про него прохладным зимним вечером. Вы показали нам кусочек лета, описанны с большой любовью и вниманием к деталям.
В то же время это очень противоречивое место. С одной стороны он весь такой умиротворённый и неторопливый, кажется, жизнь должна там течь еле-еле, что перед войной, что после. С другой стороны Вальпараисо полон неведомых опасностей, намёки на которые щедро рассыпаны по тексту.
Описание Вальпараисо занимает большую часть рассказа, действия в нём - минимум, но при этом читать совершенно не скучно и не хочется побыстрее прокрутить страницу вниз. Я считаю это несомненным плюсом.
Вторая часть рассказа, где описаний меньше, действия больше и повествование ускоряет темп, меня чуточку разочаровала. Точнее, разочаровало то, что старик решил покончить с собой. Не по душе мне такие герои, я сразу прекращаю им сопереживать. Вся эта жалость к себе, несчастному...
Что касается технической части (грамматики, пунктуации и иже с ними), то здесь у меня ни малейших нареканий. По крайней мере в глаза ничего не бросилось и от текста не отвлекло. Разве что попалось несколько чрезмерно длинных предложений, которые неплохо было бы разбить на более короткие. Может, есть что-то ещё, но я настолько увлеклась рассказом, что не заметила.
В целом впечатление очень хорошее, эмоции от рассказа положительные, всем рекомендую к прочтению.
|
|
|
Сообщений: 2715
Регистрация: 05.10.2010
|
Автор старался, это видно. Старался передать магическую атмосферу южноамериканского города на побережье, у океана. Пестря подробностями, намекая на проработанность, возможно, на присутствие, но магия не подвластна автору. Есть отдельные места в работе, которые требуют иного ритма повествования, отчего текст бы приобрёл ту слитность и правдоподобность, каковой не хватает этому произведению.
Портит одно - отросток наносящий тяжёлую рану герою. Он уничтожает слабую магию таящуюся в тексте, оставляя интересно оформленную стилизацию. В итоге только конструкция.
Работа соответствует теме, но требует тщательнейшей шлифовки, повторяю, тщательнейшей.
\Автор, чтобы развеять мои сомнения, вы видели море в минуты спокойствия, в минуты волнения, в томительные часы безветрия, в утренние часы неподвижности?\
|
|
|
Сообщений: 341
Регистрация: 18.11.2010
|
Амариэ и Вольдемар Загоруйко, большое спасибо за отзывы.
Отвечаю на последний вопрос. Конечно видел
|
|
|
Сообщений: 2715
Регистрация: 05.10.2010
|
Ну раз видели, то почему Океан у вас такой однотипный и былинообразный? Если. желаете его хтоническим сделать и подчеркнуть сие, то больше давайте описаний его в разные часы. А вы сводите его деятельность к простому, словно ваш герой рыбку золотую кликать пришёл, да не по тому адресу.
|
|
|
Сообщений: 1
Регистрация: 19.12.2011
|
Добрый. вечер. Можно пароль от Сенной в личку?
|
|
|
|
|
|