|
"Сказки апокалипсиса"
Какие они, сказки 2033 года? О чем? Кто их герои? Сколько в них вымысла, а сколько — самой что ни на есть правды? Сильно ли изменились истории, которые родители на станциях метро и в подземных бункерах рассказывают на ночь детям, а взрослые — друг другу?
Мнение Артура Хмелевского!
Сообщений: 2100
Регистрация: 26.07.2011
|
Манютин Андрей.
Дотянуться до мечты.
Разрушенный памятник былого величия людей, памятник всё еще хранящий старые тайны человечества, обезумевшего от гнева и страха. Молодой город, который сравнивали по изяществу и модернизации с Токио, в миг, превратился в старого, небеленого исполина, ставшего братской могилой для тысяч людей. Город был мертв, но изменился ли он внутри, а не снаружи? На дороге машины, застрявшие на вечность в пробке, в воздухе стоит дымка, но это уже не выхлопы от автомобилей и ТЭЦ. По улицам бродят твари, желающие сожрать друг-друга за кусок мяса, так ли сильно они отличаются от людей, рвавшимся к наживе и в итоге уничтоживших себя?
***
Сергей проснулся от сильнейшего волнения. Кровь била в вески так, как сваи вдалбливают в землю. Внезапный страх заставлял выйти вчерашний ужин наружу. Сергей соскочил с пола и начал шарить глазами по помещению. Пол, залитый высохшей кровью разделанных вчера крыс, потрескавшийся потолок, покрытый копотью от вчерашнего костра, изъеденные коррозией трубы… обычный подвал, что же в нем не так? Сергей включил фонарь и направил вправо от себя. К грязной стене был прислонен рюкзак, на полу лежало пара тушек мертвых крыс и чуть поодаль от них расстелен кусок тряпья. Сергей взглянул на приоткрытую дверь и обнаружил причину своей тревоги. Отец снова сбежал на улицу... Сергей покидал тряпки в рюкзак, и, надевая противогаз, закинул одну лямку на плечо.
Он стрелой вылетел из подъезда и, оглядев грязный двор, побежал на проспект. Широкая дорога была завалена хламом, за который в старой жизни могли оторвать руки. Куча машин, навсегда застрявших в пробках, и ставших могилами для своих неудачливых хозяев. Опасно днем выходить на столь открытую местность, можно и на стаю бродячих псов нарваться. Но Сергея сейчас это мало волновало, нужно было найти отца, пока не случилось чего похуже. Сергей оглядел противоположную сторону проспекта и увидел сгорбившуюся фигуру. Человек сидел у покосившего столба и восторженно читал книгу, то и дело что-то выкрикивая и причитая. Сергей узнал в этой фигуре отца. По-змеиному преодолевая лабиринты рухляди, он перебрался на другую сторону проспекта и посмотрел на так родного ему старика. Он был в потертом плаще и темных штанах, на лице не было ни респиратора, ни противогаза, потому можно было спокойно разглядеть его худощавое морщинистое лицо, с родинкой под левым глазом, его редкие седые волосы, его карие глаза... Сергей так все это любил и не хотел потерять.
Старик, наконец, заметил сына, и, отложив книгу, как ни в чем не бывало, спросил:
- Сережка! Ты чего так рано встал? А ну иди, ложись! Или совесть спать не дает? – он хрипло посмеялся и, теперь уже серьезно, сказал – Так ты к Машке опять собрался? Эхх, любовь! Тебе же на 25-ый, да? Ладно, поеду с тобой, выйду на Кенесары и там пересяду на 21.
-Отец, сегодня автобуса не будет, сегодня у них выходной, - Сергей прекрасно понимал, что происходит, у отца снова начались приступы.
-Не будет? Я что, зря здесь просидел столько? То-то, смотрю, людей на остановке совсем нет! Придется на своих двоих на работу чапать...
-Работу тоже сегодня отменили, великий праздник, День Независимости. Как ты мог забыть о нем? – Сергей, как мог, подыгрывал отцу, он знал, что нужно было делать...
-Тогда что? Идем домой? Тяпнем по одной?
-Бать, я обещал тебя на площадь сводить. Помнишь? Идем. И, это, надень– он протянул отцу респиратор, – А то заболеешь еще.
-Заботишь о старом пеньке? Это хорошо, но... – старик не успел закончить, его оборвал истошный вой... вой стаи, вой тварей, которыми движут лишь инстинкты, но это не мешает им частенько быть умнее странников, захаживающих в эти края. Город знал, что люди здесь, и выслал своих подопечных. – Бродячие собаки? Думаю, нужно просто взять камень и...
Сергей схватил отца, и, что есть духу, рванул за зеленый дом, попутно вытаскивая из кобуры револьвер. Но псы тоже не дремали, вожак четко распределил роли в этом спектакле, как продумывает все режиссер, все слаженно и красиво, как на сцене. Твари должны были взять добычу в кольцо. Сергей на бегу сделал пару слепых выстрелов, и, судя по воплям, кого-то подстрелил. Дом, вдоль которого они бежали, уже закончился, появился поеденный коррозией забор, охранявший памятник искусства Старого мира – Казахскую музыкальную академию. Шедевр архитектуры. Здание было построено в форме рояли и некогда было белее лебединого пера, но сейчас износилось, и было серым, а рояль напоминало уж очень отдаленно. Органный зал академии являлся времянкой сталкеров, туда и стоило бежать в данной ситуации.
Сергей выбил калитку ногой и побежал к широким дверям, но они уже были загорожены огромной белой псиной. Вожак стаи смотрел прямо в глаза Сергею, от чего ему стало не по себе. Пес будто гипнотизировал жертву, будто пытался расслабить разум врага, а потом порвать на куски. Стая уже взяла людей в кольцо, бежать было некуда. Белая псина приготовилась к прыжку. Сергей заметил это и оттолкнул отца, приняв удар на себя. В полете, он поймал вожака за лапы, кинул на землю и смачно пнул под зад. Белый снова подлетел, скуля от позора. Стая недовольно зашуршала, они явно не ожидали столь сильного духом противника. Воспользовавшись недоумением, Сергей схватил отца и затащил в Академию. Потом он взял доску и сунул меж ручек, сделав тем самым засов. Собаки еще долго будут скрести и скулить под неподдающейся дверью.
Внутри Академии было очень холодно. Сергей поежился и поглядел на отца, тот уже вовсю двигался к органному залу. Ничего особенного по пути Сергей не заметил, здание, как здание. Он шел за отцом мимо голых стен по длинному коридору. Потом они свернули направо, и вышли в просторный холл, который тоже не блистал разнообразием. Те же бледновато-желтые стены и совершенно голое пространство. Лишь мраморная лестница, которая вела в органный зал, отличала её от прочих коридоров.
Сергей вошел внутрь и увидел все те же голые стены, но здесь хотя бы были сиденья, сотни сидений, скрепленных друг с другом. Кое-где между рядами зияли дыры, где-то покрытие кресел было изодрано. Сергей слышал, что сталкеры прячут добычу в этих самых креслах. На сцене когда-то был встроен великолепный орган, но сейчас там стояла лишь табуретка, да висели ободранные занавески. Странно, ничего не скажешь. Сергей очень устал, казалось, он бегал все утро. Хотелось спать.
В зале было пусто, но Сережа чувствовал, что за ним кто-то следит, кто-то смотрит на него мертвым взглядом и ждет чего-то. Сергей обшарил сцену фонариком и обомлел. На табуретке сидела толстая женщина в грязном вечернем платье и смотрела на Сергея. Она встала и, сделав щелчок пальцами, открыла рот, оголив зловонную глотку. Она начала издавать какие-то звуки гортанью, и наконец, запела. Все громче и громче, все отвратительнее и отвратительнее... Парню стало не по себе. Ему стало страшно, тело отказывалось слушаться, хотелось умереть...
Истошно вопя, толстая тварь приближалась к Сергею, крик не давал ему шевельнуться, все тело болело. У него хватило сил лишь поднять трясущейся рукой револьвер и нажать на спусковой крючок. Пуля вылетела из дула, и, рассекая пыльный воздух с дымкой зловония, вспорола певице живот. Резко замолчав, тварь опустила голову и посмотрела на кучу ошметков, что раньше были еще кишками. Сергей заметил на щеке певицы слезу, перед тем, как вынес ей мозги последней пулей. Сережа глянул на отца, тот сидел в зале и громко хлопал. На душе сразу стало тепло, страх куда-то ушел. Батя жив, значит, все это было не зря. Сын должен был довести отца до Старой площади, где тот встретился с матерью. Он обещал ему, значит он это сделает. С этими мыслями Сергей упал от изнеможения.
***
Город молчит, но оценивает своих раздражителей мрачный взглядом. Завести их туда, откуда ходу им нет? Во мрак, в темноту? Как они поступили с ним. Он напоминал раненое животное, тяжело дышащее, еле двигающееся, но все еще готовое нанести сокрушительный удар своему обидчику. Но он не знал, что эти самые обидчики любят его, а старик, который столь настырно жил былыми временами – один из его отцов. Куда они движутся и почему так бесцеремонно бродят по его улицам? Вначале наносят ссадины, а потом посыпают солью... он был обижен на людей, он был готов к очередному удару...
***
Какой же прекрасный сегодня день. Солнце греет тело, а пение птиц согревает душу. Но ничто так благотворно не влияло на Максима Николаевича, как шум и непрерывная жизнь этого города. Он называл его муравейником, а себя считал усердным муравьем, готовым на все, для того чтобы заложить новую веточку в домик, сделав его больше и надежнее. Любовь к городу, привитая материнским молоком, не отпускала его. Он пытался уехать в провинцию с семьей, отдохнуть, но всякий раз тоска по любимому городу, заставляла незамедлительно вернуться. Он мог часами ходить по улицам и разглядывать дома, осуждая безалаберных рабочих, построивших ненадежные сооружения.
Вот и сейчас, он вышел из органного зала в прекрасном настроении. Отличный концерт прошел сегодня, жаль молодежь не понимает оперного искусства. Да еще и сын рядом, что еще нужно для счастья? Жаль Люба не смогла прийти. Мимо него проходили, нет, проплывали девчата в коротких юбчонках с чехлами за спинами, молодые парни с гитарами и их руководители, один из которых, ни с того, ни с сего, пожал Максиму Николаевичу руку. Какие же добрые и интеллигентные люди!
Он вышел на тротуар и пошел вправо, в сторону красного дома, с огромной синей надписью: «Федерация развития Малого и Среднего Бизнеса». Максим Николаевич смотрел на дорогу и на пролетающие мимо машины. Куда они все так спешат? На тот Свет? Ездили бы спокойно, меньше бы проблем было... а это что? Автобус! Двадцать пятый! Вот Сережка проказник, специально соврал, чтобы отца на выступление вытащить! Еще деньги потратил, надо ему сказать... В этот момент старик врезался в кого-то и его мысли сбились, он поглядел вниз. Женщина собирала разбросанные по асфальту бумаги, видимо Максим Николаевич задумался, и сбил бедную.
-Простите, девушка, я не специально. – Он наклонился и помог ей собрать листы. И тут они встретились взглядом. Серые глаза, тонкие губы, нос горбинкой и девичья улыбка. Люба... какого беса она здесь делает? – Любаня! – Он обнял и поцеловал ненаглядную жену. Почему-то ему казалось, что он не видел её целую вечность. – Что ты здесь делаешь? Сказала бы, что поблизости будешь, мы бы тебя на концерт с собой взяли. Представляешь, Серега билеты где-то достал...
-Простите... я не знаю вас. – Женщина неловко улыбнулась. – Простите, вы обознались... – Она вырвала папки из рук Максима Николаевича и убежала прочь.
Эмоции, испытанные за последние две минуты, можно было сравнить с контрастным душем. Вначале тебя облили горячей надеждой и любовью, а потом окунули в бочку холодного разочарования. Старик так и стоял, гладя в след уходящей любви. Слеза покатилась по старческому лицу, и он был не в силах двинуться, что-то в нем сломалось. Начался дикий кашель, ноги подкосились, он упал. Прохожие шли мимо, не замечая лежащего на дороге деда. Мир начал блекнуть. Небо затянулось тучами, а улица покрылась сырым мраком. Люди исчезли, а на месте машин лежал ржавый хлам. Осознание реальности начало давить на виски. Отхаркивая кровь, Максим Николаевич поднялся на ватные ноги, и снова упал бы, если бы его не поддержали крепкие руки, и такой знакомый любимый голос не произнес:
-Держись, батя. Я не дам тебе помереть. – Старик смотрел Сережу и плакал. Недолго ему осталось... Сергей что-то вколол в распухшую вену отца, и когда боль немного отпустила, старик произнес:
-Обещай мне, что приведешь меня туда! Обещай! – Он крепко сжал руку сына.
-Я же говорил, отец. Мы успеем, мы придем туда...
-Обещай! Просто пообещай!
-Обещаю.
-Я чувствую, что долго не протяну, я хочу умереть счастливым, умереть там, где началась моя жизнь! Моя жизнь! Которая оборвалась, когда она... – Страшный кашель снова поразил Максима Николаевича. Сережа достал из кармана старую тряпку и протянул отцу. Тот откашлялся и вытер кровь. Сергей прижал отца к себе и шепнул:
-Все будет хорошо... но респиратор все-таки надень! Еще недолго осталось. Мы почти пришли.
Сергей взял отца под руку, и они пошли по тротуару, аккуратно обходя трещины и двигаясь в сторону двора «Федерации», как бы там не было, на открытой местности оставаться нельзя, хоть вокруг не было ни души, лишь Город тихо наблюдал за ними, удивляясь их крепкой любви.
Отец с сыном спокойно шли через пустые дворы, не подозревая, что по их следам движется хищник, выжидающий нужного момента, когда жертва наступит в умело спрятанный капкан. Вожак той самой стаи собак. Он был жив, и жаждал мести.
- Знаешь, сынок, перед тем, как смерть выпустит меня на прощальный поклон, я бы хотел передать тебе одну вещь. – Максим Николаевич достал из-за пазухи ту самую книжонку, что читал на остановке. – Это мои стихи, Сереж, которые я писал на протяжении всей своей жизни. Пожалуйста, допиши её. Там осталось пара страниц...
- Бать, я ж не поэт. Я, максимум, матерные частушки могу сочинить, но стихи... уж, прости! – Он мягко улыбнулся и положил руку на плечо отцу.
- Частушки – это тоже эдакая поэзия. Можешь и их туда написать, я не против. – Старик остановился и, открыв книгу, стал листать пожелтевшие листы. – Я бы хотел перед смертью, отдать оду любви нашему Городу, если ты не возражаешь.
- Я с удовольствием послушаю, бать. – Максим Николаевич откашлял и, так громко как мог, начал читать:
- Ты лишь один во тьме ночной,
Ты лишь один во тьме печальной,
Ты ждешь, что я тебя спасу!
Прости, я тоже умираю!
Ты был любим, но мы тебя убили,
Ты был как сын, но я тебя и погубил!
Прости меня, мой мрачный город,
Всю жизнь тебя я лишь любил...
Максим Николаевич замолчал, и незаметно стер крупинки слез на щеках. Но Сергей все равно это заметил, последние слова стиха эхом отдавались между домов. Но оно было заглушено протяжным воем, который пробирал до мозга костей, он словно был сигналом к бегству. Сергей не собирался бежать, он хотел дать твари бой, покончить, наконец, со всем, главное не дать в обиду отца, ведь он почти дотянулся до своей мечты...
-Беги, батя! Здесь недалеко осталось! Сам ведь знаешь! Беги со всех ног и не оборачивайся... Я убью эту тварь и догоню тебя... – Голос Сергея предательски дрожал, как бы Сергей ни пытался скрыть этого... он боялся, но не за себя, а за отца... Сережа знал, что в этот раз вожак порвет его на части... сил уже почти совсем не было, да и в барабане револьвера остался лишь один патрон...
Максим Николаевич скорчился, но возражать не стал, он развернулся и со всех ног побежал, огибая дома, к той самой площади. Он уже не слышал воплей своего сына и злобного рычания пса, он слышал шум оживленного проспекта, гул людей стоящих у светофора. Максим Николаевич на ходу снял респиратор и откинул прочь, с наслаждением вдыхая весенний воздух. Он бежал вдоль проспекта, расталкивая прохожих, к заветной цели. Старик вышел на перекресток, откуда открывался вид на площадь с огромным шаром-фонтаном, поднятым морской волной к небу, сплетенным из сотен металлических людей, обозначающий единство, а также 4 медных тулпара, охраняющих данное сокровище – символ дружбы людей. Раз был символ, почему не было дружбы, куда она пропала? Что с ней стало?
Максим Николаевич переключился на длинное многоэтажное здание Министерства Финансов, построенное в форме волны. Его покрывали сотни синих окон, отражающих, находящееся в зените, солнце. Старик не заметил, как начал плакать, и, вытирая грязным подолом куртки жемчужные слезы, он побежал в сторону фонтана, но не к нему. Максим Николаевич обогнул его и двинулся на параллельную улицу. Он даже не заметил, как снес какого-то парня, и тот погнался за ним, а потом стрельнула выхлопная труба и звуки погони стихли. Старик перешел на шаг и, придерживаясь черного забора, вышел на старую площадь.
Здесь, как будто все пропахло любовью. Атмосфера стояла не превзойденная. По площади гуляли влюбленные парочки, бегали дети, воробушки купались в огромном фонтане. Кто-то кидал туда монетки, в надежде, что мечты сбудутся сами... Дыхание было сильно сбито. Максим Николаевич откинулся на лавочку и закрыл глаза. Как же все-таки прекрасен этот город, как же прекрасен этот мир. Крики детей заставляли верить в то, что они когда-то вырастут и продолжат дело своих отцов, они улучшат этот мир... Плескание фонтана настолько умиротворяло, что Максим Николаевич невольно задремал.
Старик бродил во тьме, в поисках света. Мрак был осязаем, и с каждым шагом было все труднее идти. Но он шел, не останавливаясь, даже не понимая того, что забредает все глубже. Вокруг стоял гул, Максим Николаевич не сразу понял, что это кто-то читает его стихи. Впереди начал маячить свет и голоса стихли. Сияние стало слепить глаза, казалось нужно лишь протянуть руку, и все, ты выбрался. Но вряд ли здесь все так просто. Тьма не хотела отпускать. Он остановился и, взглянув на приближающиеся щупальца темноты, сделал стремительный рывок.
Через секунду он уже стоял у того фонтана, а рядом стояла девушка. Достаточно было лишь мельком глянуть на её серые глаза, чтобы понять: перед ним стояла Люба. Она была в желтом платье с поясом, подчеркивающем её идеальную фигуру. Она смотрела на Максима и вытерла слезы на его щеках. Он нежно взял её за руку и произнес:
- Люба, ты ли это? – Он не мог поверить своему счастью, а голос дрожал слово осенний лист на ветру.
- Я, мой дорогой. И теперь я тебя никогда не отпущу.
Она прижала его к себе и страстно впилась в его губы. Максим Анатольевич обнял её за талию и наслаждался приторным вкусом теплых губ.
***
-Ну что стоишь? Боишься? Нападай! – Отец убежал, можно провоцировать тварь. Сергей ходил вокруг пса и размахивал армейским ножом, надеясь, что он прыгнет на лезвие сам, но собака была не так глупа, как казалось. – Чего воешь, шавка? От позора отойти не можешь?
В этот момент пес сделал выпад, Сергей отпрыгнул, но был задет желтыми когтями. Из колена хлынула кровь. Ноги подкосились. Вожак незамедлительно атаковал снова, но Сергей успел выставить лезвие и сделал глубокий порез на груди. Вожак взвыл и, отпрыгнув назад, спрятался за машину. Сергей твердо встал на ноги и закричал:
- Ну, что, тварь? Покончим с этим, или ты еще хочешь? А? Чего сразу замол... – Тварь выскочила из-за машины и опрокинула Сергея на спину. Нож отлетел куда-то к стене, а пистолет было уже не достать. Все кончено.
Вожак скалил желтые клыки, опрыскивая Сергея зловонной слюной. Пес дышал Сереже прямо в лицо, ухмыляясь над его беспомощностью. Левая рука была зажата собакой, а правой вряд ли он мог что-то сделать. Сергей прочитал короткую молитву и, не сам, как будто им управляли, повернулся вправо. В сантиметре от него лежал глиняный кирпич! Пес уже поднял свою голову, чтобы перегрызть глотку непокорной жертве, и в этот момент Сергей двинул ему по морде кирпичом. С диким визгом собака отлетела на полметра. Скуля, она крутилась на месте, выдавая изящные пируэты. Когда агония, наконец, закончилась, Сергей подошел к собаке тихо сказал ей на ухо:
-Передавай «астрально» своим дружкам, чтобы пришли и подобрали твои зубки. Прощай. – Он закрыл ей веки и распрямился, держась за раненное колено. – Отдыхать нельзя. Батя там один.
Сережа в два шага преодолел двор и уже шел вдоль пустого проспекта, выглядывая отца. На перекрестке он вышел на пустырь, где и заметил бегущего по нему старика. Тот бежал прямо к фонящей воронке прямо в центре пустыря, но, к счастью Сергея, отец обошел её и бежал в сторону старой площади, так он и думал. Но надежды благополучной доставки отца на площадь, были разрушены, выскочившим из дыры упырем. Маленький мутант, с длинными руками и волосяным покрытием плавно приближался к отцу. Ну, что ж. У Сергея был лишь один шанс. Упустить его, значит потерять родного отца, который был на расстоянии вытянутой руки от собственной мечты. Сережа достал револьвер и попытался прицелиться, трясущейся рукой сделать это не так-то просто, но он прицелился и выстрелил. Пуля пронзила влажный воздух и устремилась к кровожадному мутанту, впившись ему прям в затылок. Он испустил фонтан бордовой крови и, перекатившись, упал на бок. Сергей, спотыкаясь, пытался нагнать отца, но тот был не по годам быстр и скакал как сайгак. Преодолев узкую улочку, сын вышел на Старую площадь.
Старая площадь почти ничем не отличалась от пустыря с воронкой, здесь было также пусто, кроме того, что лишь кусок Памятника-фонтана лежал на земле. Сергей стал глазами обыскивать местность и обнаружил отца, сидящего на чудом уцелевшей лавочке. Сережа подошел к отцу и присел рядом с ним. Сын уже успел заметить пустоту глаз родителя. Он никогда не был таким красивым, как сейчас, морщины разгладились, а иссохшие участки кожи снова стали мягкими. Он глядел в пустоту и улыбался, хоть и грудь его не вздымалась, он выглядел очень счастливым. Сергей достал из рюкзака флягу и щедро отхлебнул браги, потом вытащил книгу и начал вслух читать отцовские стихи. Никто его не слышал. Лишь мрачный город тихо наблюдал за ним, но уже без злобы. Тот стих про любовь к Городу, разгладил морщины обиды. Он снова начал любить людей. Ведь не зря же кирпич оказался прямо возле Сергея...
|
|
|
Сообщений: 2100
Регистрация: 26.07.2011
|
Дима pingui Скрипник
Жди меня в нашем месте
Донецк – крупнейший мегаполис в Украине, крупный промышленный и культурный центр. Население города составляет более миллиона человек. В агломерации с Макеевкой, Ясиноватой, Авдеевкой и другими население достигает двух миллионов.
Строительство метро началось в19 93 году. К 2010 году было выполнено 30% работ и проложено более 2 км туннелей. Из-за недостатка финансирования вот уже 5 лет выработки приостановлены.
В 2011 Украина отказалась от строительства метро в Донецке…
В секретных документах времен Холодной войны указано, что Донецк был одним из 15 городов Советского Союза, на которые были направлены ядерные ракеты США. В случае войны Донецк как и другие города из этих 15, были бы уничтожены в первую очередь…
Седой, сгорбленный, дряблый старик отпер затвор гермодвери и, не закрывая, ее побрел вперед. Он старался идти быстро, но ноги не слушались. Быстрее, быстрее, еще быстрее, я должен дойти подумал я. Он вышел из своего убежища в длинный коридор. Пройдя по нему, он вышел из здания. В свое время это была девятиэтажное здание, но теперь верхняя ее часть была обвалена. Я попытался рассмотреть всю территорию вокруг. Прямо напротив был полуразрушенный цех, справа почти целая хрущевка, только окон не было и в некоторых местах панели были разрушены. Я обратил внимание на левую сторону и увидел продолговатый дом, похожий на старый барак – самое старое строение в округе, но сохранилось оно лучше всего, даже окна были целы, только стены были черными. Они покрыты многолетней смесью пыли, мусора и земли. Дом будто бы проваливался под землю. Он изрядно просел, будто бы земля пыталась его поглотить. Где то я уже видел это место… но где?… Вид резко сменился – теперь старик шел по краю большой площади, которую окружали высотные дома. Только одно здание, похожее на высокий замок, по всей видимости сравнительно новое, стояло стройно,только купол установленный на крыше был наклонены и некоторые стены будто бы что-то разъело. Напротив него был другой дом, в нем сохранилось этажей 15, и сверху на нем можно было различить ни что иное как самолет… Что это была за площадь понять было нельзя. Если бы не было полуразрушенных домов, выстроенных в ряды, и старых ржавых остовов машин и автобусов, нельзя было бы разобрать где проходила проезжая часть, а где были клумбы и тротуары. Только в центре Площади стоял черный камень очень сложной формы. Он начинался почти квадратным основанием, из которого шли будто бы две ноги , переходящие в туловище, понять что это памятник было трудно, тем более понять в честь чего он установлен. Я хотел понять, что это за площадь, она в чем-то была для меня знакомой, попытался сфокусировать свой взгляд на монумент, но картинка снова изменилась. Вот все тот же сгорбленный старик идет по набережной городского пруда. Над водой сохранился металлический крепкий забор и даже лавочки через равные промежутки с разбитыми фонарями рядом. Напротив набережной располагался центр города –узнать что это центр можно было по нависающим над старыми советскими домами более современным высоткам. Когда то красивые деловые центры почернели под действием времени и природы. Некоторые дома были практически полностью разрушены, но большинство еще держались. Старик из последних сил шел по набережной, можно было заметить, как он дрожал всем телом. Непонятно было от усталости или от чего-то другого… Вот он подошел к лавочке, находящейся в месте, где от набережной через пруд шел мост. Вот именно что шел, теперь практически все его пролеты обвалились. Он сел на эту лавочку и теперь на его поморщившемся лице можно было различить слезы. Осунувшийся старик в черных лохмотьях наклонился, подперев голову руками, и зарыдал как дитя. Из его странной потрепанной одежды можно было различить только чуть лучше сохранившийся чем одежда рюкзак. Такое впечатление что он не расставался с ним всю жизнь. Я, конечно, сразу понял что это за место. В отличие от предыдущих, я бы его узнал в любом состоянии… Одновременно с этой моей мыслью старик поднял голову и измученным голосом произнес: «Прости меня, Наташа! Я же говорил, что буду всегда тебя любить. А ты не верила. Я больше не могу так жить, я иду к тебе… Я надеюсь хоть там я наконец –то найду тебя. Это была печальная картина – разрушенный город, выжженный парк, который был когда то зеленым, невероятно печальный старик, которого также как и парк выжгло время, и его какая то загадочная боль… Быть может, когда он был молод он потерял того с кем гулял в этом парке… Быть может… Ведь многие жители нашего города любят это место. Это парк Щербакова…
**
Опять эти сны. Они меня убивают. Я ведь решил жить дальше. Забил на все. Почему они меня не отпускают?. Каждую ночь. Не высыпаюсь совсем. Неужели этот старик – это я? Неужели я и вправду никогда ее не забуду? Но ведь ничего уже нельзя спасти, сколько я не пытался, сделал только хуже. И из-за чего? Такая глупость… Хотя, вера это не глупость. Если нет веры то ничего не получится… Вот ничего и не получилось. Опять не выспался, опять на работу идти. Хорошо хоть завтра выходной. Я вышел из своего дома – обычная девятиэтажка, правда стоит «на отшибе». Прошел между страшных потертых хрущевок и вышел на Киевский проспект. Большая шестиполосная дорога. Многие называют его северным парадным входом Донецка. По нему всегда приезжают с аэропорта главные лица страны и разные известные гости. Как обычно я еле влез в под завязку набитую маршрутку. Ну ничего, 10минут позора и я на работе. Хорошо хоть работа рядом. Вот не успел опомниться, а уже Шахтерскую площадь проехали. Понастроили тут высоток, лучше б дорогу расширили. Я люблю свой город, но жалко видеть, как его кроят как хотят. Если хорошо заплатят, очередной бизнес центр хоть посреди дороги, наверное, можно будет построить. Но все равно город у нас красивый. Много парков построили. Парк возле Донбассарены красивый, парк кованых фигур недалеко от университета и, конечно же, парк Щербакова… Вот только не хожу я туда теперь. На проходной взял пропуск – у нас все секретно. Секретные разработки машины времени, антиматерии, теория порталов, расщепление атома, искусственный интеллект…Ха, как бы ни так. К сожалению, в нашей стране науку убивают. Комната моя находится в девятиэтажном корпусе на первом этаже. Пол рабочего дня прошло не заметно. На вторую половину меня позвали помочь открыть старые законсервированные помещения в соседнем здании. Чтобы открыть двери, пришлось спилить замки. В одной комнате не было практически ничего. Начальник сказал, что эти помещения были закрыты двадцать лет. Краска на окнах и стенах облущилась , но это и понятно - помещение не отапливалось. На подоконнике лежала старая банка с пепси. Действительно ей около двадцати. Такие банки помню были когда я маленький был совсем. Но что больше поразило так это документы - в старом шкафу лежали чьи-то табеля о зарплате, я хотел их посмотреть поближе, но бумага рассыпалась на мелкие кусочки и это за 20лет! Рядом лежали стопки папок «дело №». я взял одну папку посмотреть. Бумага в папке сохранилась гораздо лучше. В ней были чертежи какого-то убежища. Как говорилось в описании: убежище было построено под главным зданием для защиты от радиационного загрязнения. Убежище было рассчитано почти на две тысячи человек, и имело полностью автономную систему жизнеобеспечения. В одном из документов я нашел схему школьного класса с партами, в приложении говорилось, что для класса даже были закуплены комплекты учебников и канцелярские наборы. Также имелось подобие небольшой библиотеки и тренажерный зал. Вот это страна была. Такие ресурсы на защиту своего населения тратила… Не то что сейчас. Меня это все очень заинтересовало, и я изучал подробно каждую страницу. А потом, когда сказали, что нужно идти, забрал папку с собой. Все равно никому эти документы не были нужны все это время. Когда вернулись к себе, рабочий день уже заканчивался, и все документы я изучить не успел. Я сложил ноутбук в свой темный рюкзак и, туда же положив папку, поехал домой. Как всегда, пока шел на остановку, одолевало нестерпимое желание поехать к Ней или в наши места, в парк например… Но я дал себе слово забывать… Тем более, ездил ведь раньше почти каждый день после работы, и что это принесло? Только ненависть в ее глазах…
Приехал домой, хотелось заняться чем-то ,почитать или посмотреть что-то. Но все, что нравилось, давно пересмотрено и перечитано. Нужно было ложиться спать, но мысли не давали заснуть до глубокой ночи. Я думал только об одном – о Ней. Как так получилось, как все могло разрушиться? Я думал об этом не раз, и даже пришел к каким-то выводам, но на самом деле иногда признавался себе, что не может понять, как все прошло. И также не могу понять, почему мои попытки вернуть Ее привели к обратному эффекту. Быть может, если б я поступил как остальные, забыл и жил дальше, она меня простила бы, но… «Ты мне никто»,- как-то сказала она. А я ведь и правда никто. Ну и хорошо. Пускай будет так. Я – никто.
Утром меня разбудил телефонный звонок.
-Алло, Кирилл, чего так рано? Ты же знаешь, я сплю до 12 минимум.
-Дим, некогда объяснять, мы сегодня настраивали нашу новую установку, устанавливали на максимальную мощность приема и узнали кое-что ужасное…
-ЭЭЭ, что случилось?
-Мы совершенно случайно засекли сигнал американских военных. Всю ночь расшифровывали передачу. Передача даже была серьезно довольно таки зашифрована, но все же я думаю, они не расчитывали что кто-либо может её принять.
-короче к сути, подробности потом расскажешь, хоть мне и интересно.
-Дим, собирай вещи, самое необходимое, и на работу. Через 3 часа они объявят о войне, а еще через два будет бомбардировка. Донецк скорей всего тоже под прицелом.
-Это… не могу поверить… Друг срочно звони Наташе!!! Прошу тебя звони ей!
-Я уже звонил, она не отвечает.
-Звони еще!!! Я к ней.
-Ты что дурак? ты не успеешь!
-Мне все равно, я должен попытаться ее спасти.
-Учти, через три часа мы взорвем вход в убежище, чтобы никто не узнал о нем. Это решение начальника, иначе нас сметут.
-Тяни время, будем надеяться, что я успею и спасибо тебе…
Я быстро собрал все самое необходимое в рюкзак. Бутылку воды, некоторую одежду и набор инструментов. Я всегда с собой носил в рюкзаке фонарь, зажигалку, теплый непродуваемый костюм и походный нож. Нужно было как можно быстрее одеться и бежать. Времени нет. Хорошо хоть телефон зарядил, ноут брать не буду, толку от него будет чуть. На улице, казалось, ничего не изменилось, все шло своим чередом. Сел на маршрутку. Пока доехал до центрального крытого рынка, подумал что нужно оружие… Ведь я должен защитить себя и Ее, если что… Единственный оружейный магазин, который я помнил, был на проспекте Ильича. Вот там и выйду, только денег у меня нет…
Проспект ильича это одна из старейших улиц города, хоть на ней сейчас расположены довольно новые и неинтересные дома. Я вышел как раз на остановке возле магазина и прям забежал в него.
-Здравствуйте – вежливо поздоровался консультант.
-Здравствуйте, я могу спасти вам жизнь, если вы мне поможете.
Мужчина сразу напрягся и по его виду было понятно, что он заподозрил во мне вора или ненормального. Но я продолжил – выхода у меня все равно не было.
-Сегодня начнется война, ядерная война, все кто останется на поверхности умрут. Я знаю место, в котором можно укрыться. По городу таких немного.
-Парень ты чего совсем обдолбался? – засмеялся мужик.
Но тут по телевизору в новостях показали репортаж о выступлении Российского президента. Он говорил о том, что Запад не идет на уступки по размещению ракет ПРО у границ России, и поэтому российская армия проводит срочную мобилизацию и ревизию всех ядерных объектов страны…
-Послушайте – продолжил я, пока мужчина не опомнился. – я работаю в НИИ, там мы делаем различные антенны и наша последняя разработка засекла передачу из США. Они готовят удар. Мне некогда тут вам объяснять тонкости. Вы мне поможете или мне не стоит тратить время?
-Что ты хочешь?
-Винтовку с оптикой и пистолет, любой, какой дадите. И патронов побольше. Сколько смогу унести желательно.
-Парень, ты чего? Мы таким не торгуем… Да ты хоть понимаешь, сколько это стоит??? Да и разрешений у тебя, я так понимаю, нет.
-Через несколько часов ни деньги, ни разрешения никому не будут нужны… Разве что патроны будут в цене, так что вам тоже советую прихватить побольше оружия.
-Ну смотри парень, если ты меня обманешь… Те, для кого я привез эту винтовку тебя найдут без проблем…
-Я приду в убежище через некоторое время. Так что вы будете знать что я там.
-Вот десяток обойм к снайперке и двадцать магазинов к этому пистолету. Все что есть.
-Спасибо. Идите в НИИ по этому адресу. Вот номер моего друга он вас пропустит.
-ну, удачи тебе, пацан, если не соврал.
Спрятав пистолет и обоймы в рюкзак, я выбежал на остановку. Выбежал это конечно не то слово, скорее вывалился, и быстрым шагом пошел, т.к. бежать с таким весом было очень тядело. Снайперка была в кожухе, поэтому врядли кто обратит на меня внимание. Сел в маршрутку и доехал до центра Макеевки, там пересел на следующую маршрутку до микрорайона Зеленый. Время для меня ужасно тянулось. Вдруг я Ее не найду, вдруг она ушла с кем-то… Да и пойдет ли она со мной? Поверит ли? Очень сомнительно… Продавец поверил довольно таки легко, а она не поверит? Вполне, ведь я Ее хорошо знаю… Вот когда мы уже проехали пол пути водитель прибавил звук радио. Там было оно, это сообщение… Но ведь было рано. Почему так рано еще ведь больше часа… Сообщение было от наших, вероятно, все таки разведка заранее узнала о планах бомбардировки… Водитель остановился и заорал чтоб все выметались. Людей было немного, и все выбежали испугавшись. Но я остался. Мне нужно было быстрей добраться до ее дома я не мог идти пешком, и я начал говорить, хотя не верил что уговоры помогут. Они и не помогли. Когда водитель встал и хотел было выкинуть меня на улицу, я успел выхватить пистолет и на правил на него.
- Вези, - сказал я, - пожалуйста.
- Хорошо, хорошо парень, сразу бы так. – водитель такого поворота явно не ожидал. Я даже засмеялся от неожиданности. Мы доехали за 5 минут. Когда доехали я даже решился попросить водителя отвезти нас и и спастись самому тем самым но он сказал что не может, ему надо ехать в Мариуполь за родными. Я не стал его уговаривать, понимая его и, понимая также что он не успеет, но не стал его уговаривать. Побежал, теперь уже действительно побежал, быстрей к Ее дому. На улице было много людей большинство уже повыбегали из подъездов и направлялись кто куда. Я как можно быстрее забежал на 8й этаж – электричества уже не было. Дверь была закрыта. Я звонил, но никто не отвечал. Может она ни о чем не знает и не открывает мне дверь как обычно? Что ж, если я вышибу ей дверь то она поймет, надеюсь… Я снова достал пистолет и только сейчас заметил что так и не зарядил его. Да уж на первый раз меня случай явно простил. Зарядив пистолет, я неумело выстрелил, сначала сбив замок на двери в тамбур. Дверь же ее комнаты была открыта… Внутри было пусто. Несколько вещей валялись на полу, но в целом казалось, будто обитатели просто вышли в магазин. Я полазил по шкафами увидел, что кое-какой ее одежды нету, телефона тоже. Ее плюшевый пингвин стоял на столе – он для нее означал меня. Как она объясняла, она его не выкинула, потому что он ей нравился. Но она не взяла его с собой. Значит на меня ей наплевать… Я опустился на колени возле ее кровати… В этом месте мы были с ней, мы были с ней счастливы. Я попытался успокоиться хотя слезы сами накатывали. Неужели этот сон сбудется? Похоже так… Остаться здесь до конца? Нет, у меня еще есть время. Пойду туда где мы полюбили друг друга… И сон не сбудется, по крайней мере я не буду тем стариком… Мы встретимся с ней раньше. С этой мыслью я наконец-то успокоился и вышел, захлопнув квартиру. А вдруг все же ничего не будет. Вышел из дома и увидел, что людей почти не осталось. В пяти метрах увидел тело… Надо помочь. Подошел, проверил пульс – помогать уже некому. Женщину забили, но зачем? Неужели отбирали что-то…
Мне надо быстро добраться до Южного автовокзала. Я когда-то ходил из Донецка сюда. Тогда 15 км я прошел за три часа. Сейчас с весом я не дойду и за 4, тем более до южного на пару км дальше чем до «Лиц». Нужен транспорт. И тут я повернул голову в сторону конечной остановки маршруток. Одна маршрутка была. Очень странно, что водитель не уехал, и ее не украли. Подойдя к маршрутке, я понял, почему она стояла – водитель лежал в 3 метрах и держал в руках монтировку. Он был в луже крови. За рулем сидел человек. Голова на руле. С боку еще капала кровь… Звери. Когда я читал книги о постапокалипсисе никак не думал что все писатели абсолютно правильно чувствовали природу людей… Не верил что люди такие. Теперь верю… Нужно было попасть в маршрутку. Я заметил ключи на полу возле трупа человека сидевшего за рулем. Мне повезло. Мне очень повезло, хоть правда только для того чтоб я выполнил свое желание. Последнее.
Достав пистолет, я опять же неумело разбил окно. С третьего раза. Приходится всему учиться на ходу. Вытянул труп, взял тряпку, лежащую рядом, и вытер кровь – не очень приятно будет ехать в луже крови. Взял ключи и повернул - машина завелась. Вобщем мне повезло во всем, кроме того что я до сих пор не сдал на права…
Как ни странно до «Золотого кольца» я доехал. Большинство людей уже уехали как можно дальше или спрятались по только им известным убежищам. На дороге только редко встречались разбитые, перевернутые или просто пустые машины. Пару раз я видел трупы… Всего пару или аж пару? Доехав до «амстора», я поставил машину напротив, прямо возле ворот парка. Осмотрелся - вроде никого. Вытяну я свечи. Вдруг еще пригодится машина. Захожу в парк. Естественно здесь никого. Только фонтан на входе, как ни странно, работает. Прошел мимо фонтана и спустился чуть ниже – к той самой набережной, которую видел во сне. Только разница со сном очень контрастировала. Все здания еще целые. По городу даже нельзя было сказать, что чтото произошло. Но с другой стороны, было какое-то ощущение того что все уже никогда не будет как прежде. Я спешил. До нашей лавочки всего минуту ходьбы или секунд 20 бега, но они для меня тянулись целую вечность. Вот только куда я спешу? Пока я об этом думал ноги, довели меня до лавки и тут я увидел… Хрупкая и изящная девушка с длинными темными кучерявыми волосами стояла у перил и смотрела вдаль. Волосы ее развивались от ветра. Руки ладонями были прижаты к груди. Глаза блестели. На секунду я остановился и залюбовался. Я уже видел подобную картину, только тогда мы оба были счастливы… Как давно я ее не видел. Как соскучился и как люблю до сих пор, несмотря на то, что уже обрывал все для себя, пытался жить заново. Но то было вранье самому себе, а правда, правда она здесь. Подойдя поближе, я услышал, что она плачет и не просто плачет, а рыдает.
-Наташа!!!! – Она повернулась и, непонимая что происходит застыла, с удивлением на лице. А потом бросилась ко мне. Это было сказочно… И никакой апокалипсис не властен над нами. Мы так стояли минут пять, что для текущей ситуации весьма много, но мы позабыли о времени. Вот Она отпустила меня и посмотрела мне в глаза, а я увидел ее. Они снова стали такими как раньше, как были до нашего расставания. Такие искренние и любящие. И тут она сказала:
- Прости меня. Должно было случиться такое, чтобы я поняла. Ничто не должно было нас разлучить, мы не должны были сдаваться. А я потеряла веру, сдалась, а ты не терял.
-Именно поэтому мне так повезло, и я нашел тебя здесь. Ничего все это не важно, главное, что мы вместе. Мы оставим это в прошлом. Теперь у нас будет новая тяжелая жизнь. Но я обещаю, что я буду с тобой, чтобы не случилось.
-Я знаю. И ты мне поверь. Я всегда буду с тобой. Теперь уже точно всегда!
-Пойдем. Нам нужно успеть. У нас не больше часа, если мы вообще успеем.
-Я думала это конец.
-Нет. Еще нет…
Мы быстро добежали до маршрутки. Я быстро вставил свечи на место. Тишину парка нарушил рокот мотора. Невероятно. Я в машине, еду по запустевшему городу. Единственный наверно кто сейчас по нему едет. Да еще и со своей любимой девушкой. И никто нам не помешал за всю дорогу в НИИ. Даже не знаю что для меня удивительнее.
Изучив буквально за пару минут содержимое папки, я понял, куда нам нужно идти. Мы подошли к двери. Она не была завалена – уже хорошо. Я начал тарабанить, но никто не открывал. Вдруг внезапно прожужжал телефон. Я не выключил блютуз. Вот дурень, батарею стоило бы экономить. Но это нас спасло. Это был Кирилл, он просил ответить ему. Я ответил и почти сразу же дверь отворилась.
- Ты тут один? Где все???
-Они ушли.
-Но что случилось? Почему? Куда им идти? Рассказывай. - Видно было, что он расстроен. НО чем?
-Дим мы тут не выживем. Систему вентиляции давно отключили. Точнее сказать отрубили кабеля и растащили все оборудование давным-давно. Только консервы никто не тронул, противогазы и костюмы химзащиты. Мы тут не протянем и пары дней. Радиация нас убьет.
- Почему же ты остался? Куда ушли остальные? Неужели туда, куда я думаю???
- Да именно туда… Начальник говорил, что в свое время он сам участвовал в строительстве секретного объекта там. Он еще больше нашего убежища и что самое главное его функционирование поддерживалось главными лицами страны и города. Больше вариантов нет. Разве что спуститься в одну из шахт, но там кроме вентиляции больше ничего нет. Но… я не верю в это, мы там умрем. А тут хотя бы есть еда…
- Ну что ж. Собирай вещи бегом. Мы тут не останемся. Возьми все, что сможешь унести. У нас еще есть пара часов, чтоб добраться до центра. Загрузим машину под завязку и вперед.
-Дим куда мы идем? – спросила Наташа.
-Мы идем в наше метро…
- I will be here – вдруг зазвучала вдалеке знакомая мелодия. Она все приближалась. И тут все образы, такие реалистичные, вдруг стали ненастоящими, расплывчатыми. И я открыл глаза… Гребаные сны, они меня погубят, такие реалистичные… И каждый раз я с Ней, неважно как, но с Ней. Именно поэтому мне не хочется больше просыпаться…
|
|
|
Сообщений: 3645
Регистрация: 16.12.2011
|
От как народ то прорвало!) Мне уже жюри жалко, работ в итоге оказалось больше, чем предполагалось вначале)
|
|
|
Сообщений: 2100
Регистрация: 26.07.2011
|
В прошлом конкурсе была 31 работа, так что что-то писатели вообще в спячку впали =)
Кстати, осталось 107 минут, чтобы успеть принять участие в конкурсе!
|
|
|
Сообщений: 3645
Регистрация: 16.12.2011
|
Ну в прошлый раз мотивация весомее была) Сейчас же так, для души больше)
|
|
|
Сообщений: 2100
Регистрация: 26.07.2011
|
Эээм, а какая была мотивация в прошлый раз, не напомните?
(я вообще про Осенний конкурс писала, вы, случайно, не про весну?)
Изменено:
Дашка Авдеева - 23.02.2012 22:43:36
|
|
|
Сообщений: 2100
Регистрация: 26.07.2011
|
Город в пальто.
***
Черной кожаной лентой, ремень с тихим шелестом стягивал ткань комбинезона химзащиты. Парень затянул его настолько, насколько только можно было на его тощей фигуре.
Стало труднее вздохнуть полной грудью.
Затем согнулся, чтобы надеть ботинки. Потянув за оба конца шнурков, он скрестил их, поднырнув одним концом, под другой и затянул сильным рывком первый узел. Задумавшись на минуту, он все же отпустил узел – ему явно что-то не понравилось. Выпрямившись, он тяжело вздохнул, а затем вновь принялся за свои ботинки.
Во второй раз скрещенный узор, точно, тело червя начало двигаться, стягивая берцы на его ступне. Казалось затягивать больше не куда, но, как и с ремнем, он считал, что этого не достаточно. Руки крепче сжались, мышцы напряглись, и парень потянул еще сильнее – тяжело, но, все же, извилистая полоска шнурков продолжила стягиваться. Короткий хлопок и через секунду он сидел с оторванным куском, рассматривая его.
- Черт, – первое слово и, наверное, последнее за этот день, вернее, за эту ночь.
Снова выпрямившись, он сделал пару глубоких вдохов и выдохов.
Пальцы не резко, как прежде затягивали узел, а плавно и размеренно вытягивали концы порванного шнурка. Через несколько секунд тонкий, весьма длинный, черный червяк полностью выскользнул из всех отверстий ботинка. Вновь аккуратно продев большой кусок шнурка через пару нижних отверстий, он потянул оба конца вверх, сравняв их, чтобы они были одинаковой длинны. Веревочки поплелись по знакомому пути, точно, сшивая, бегала нить из стороны в сторону в руках знатного портного.
Минута…
Теперь его должно было все устраивать.
***
Парень всегда ходил в развалку. Даже сейчас по привычке он раскачивался в такт своим шагам, хотя старался не выдать себя. Да какое не выдать. Его уже видели на двух постах и могут узнать на последнем, хоть он и был в противогазе. Маска. Не более чем маска чтобы скрыть свое лицо, волнение, глаза. Защититься от чужих взглядов, но не от отравленного воздуха.
Еще один пост – красная корочка его документа взметнулась вверх. В ответ: хлесткий луч фонаря, быстрый кивок, не как подтверждение действенности его документа, а как приветствие. Конечно не такое, которым встречают его отца всякий раз, пусть даже в этот поздний час, но все же его не задерживали, как иных людей. Пропускали только завидев. “Большой” свет в это время суток не включали – экономили.
Рука заранее сжимала шероховатую, но самое главное красную корочку паспорта, дабы, не задерживаясь ни на шаг, быстро подставить под луч фонаря. Хватило бы и одного лица… Но все должно пройти гладко.
Гулкие шаги твердой подошвы раздавались вокруг, да тихий треск костров совместно с шепотом людей, дозорных и рабочих, чья доля упало выполнять свой долг перед станцией в ночную смену.
Еще один пост – красная корочка его документа взметнулась вверх.
***
«- Никогда! Никогда ты с ней не будешь!
- Это мой выбор! Я ее люблю…
- Ха-ха! Ты сам-то слышишь свои сопли? Я ее люблю… я не могу жить без нее… Тьфу! Сопляк! Я растил тебя не для того, чтобы потом какая-то девица увела тебя за ручку…
- А для чего ты меня растил? Чтобы я был папинкиным сыночком? Чтобы меня всю жизнь так называли?!
- Так! Ты мне надоел, замолчи... У меня, из-за тебя начала болеть голова. Все. Я больше ничего не хочу слышать!
- Отлично. Это твои любимые слова. Всегда так: голова, все, не хочу слышать.
- Я сказал! У меня болит от тебя голова! Замолчи. В конце концов, я твой отец и ты должен сказать мне спасибо за то, что я тебя вырастил.
- Ну, ничего… Ты еще услышишь меня. Просто так головной болью не отделаешься… Я еще покажу, что я вырос… Я еще покажу…
- Что ты там бубнишь?!
- Ничего…
- Вот так! Щенок еще. Я знаю, как будет лучше – я жизнь прожил. Еще раз увижу ее рядом с тобой – выкину ее на поверхность».
***
Натянув резиновую маску противогаза, он встал в конце шеренги сталкеров.
- Вот и новенький. Небось, с любимой «прощался» долго... Ночная группа, не забудьте отметиться по возвращению! – раздался заспанный голос совсем рядом, от чего юноша вздрогнул всем телом.
Да. Страх. Но он придавал уверенности. Вернее даже не уверенности, просто толкал в спину, заставлял делать шаг, еще один… Главное было - не останавливаться.
Сердце бешено заколотилось, когда он понял, что командир, подойдя к нему, начал проверять снаряжение новенького бойца. Притронулся к лямкам рюкзака, проверил противогаз, подергал за поясной ремень, носком своего берца стукнул по ботинкам юноши.
Тут даже промелькнула мысль: «Вдруг, он заметит порванный шнурок и запретит мне выходить на поверхность…».
- Ничего себе ты затянулся, сынок, хы! – похлопав по плечам, усмехнулся командир, наверное, он был командиром.
Парень лишь после расшифровал в своей голове слова того человека, потому что, хоть его противогаз ровно, как и противогаз юноши имел переговорное устройство, но нарастающий шум в ушах заглушал собой все прочие звуки доносящиеся извне.
Два слова вертелись в голове - «скорей бы».
Больше ничего. Даже окружающая действительность, сужалась до тех же слов – «скорей бы». Серых, неразличимых, размытых, торопящихся куда-то все время и в конце концов выясняется, что в общем-то и никуда они не приходят, а цель их спешки есть обыденная суета. Как собака гоняется за своим хвостом.
«Скорей бы».
Лишь холодящий душу скрежет открывающейся гермодвери заставил все насекомоподобные мысли спрятаться по углам сознания. Он будто бы все очистил собой. Лишь в этот момент он стал понимать, что назад пути больше нет, и не будет. Совсем.
***
При первом же удобном случае, юноша скрылся, по его мнению, незаметно для всей группы. Помчался со всех ног прочь в противоположную сторону. Он не был привередливым в выборе своего пути бегства, потому что, для него любая тропинка была хорошей, лишь бы подальше от того места, что зовется домом и от тех сталкеров.
И вот… Просто: «и вот».
Он забился внутрь остова более-менее сохранившегося автомобиля, некогда верно служившего своему хозяину, и не покинувшего его даже во время смерти, о чем свидетельствовал труп на соседнем сидении. Наверное, слово жалость знакомо не только людям, ведь даже собаки не растащили останки человека. Парень небрежно бросил наверх свое оружие и осторожно, словно, боясь разбудить хозяина автомобиля неловким движением, он расположился на сидение и откинулся на спинку.
«Скорей бы конец».
Кажется его умозаключение о тех спешащих в никуда словах, оказались ошибочными – просто он дослушал их до конца. Все же, они имели свою цель.
«Скорей бы все закончилось».
Теперь он боялся. Страх привел его сюда, он не смог его спасти, а ведь он на него так надеялся. Это чувство казалось таким сильным, оно так уверенно толкало его в спину за гермодверь в эту чертову поверхность! Как же так?! Что в итоге?! К чему он шел? Чего добивался? Своим поступком заставить всех обратить на него внимание, показать всем, что без него все будут плакать, что все кинуться его искать и папа спасет его. Ему уже не казалось все единым. Отнюдь. Ему не важны какие-то там шнурки. Парень, пусть уже поздно, пусть не вовремя, но осознал, что произошло, что он натворил своей глупостью.
Да - юноша был готов умереть, готов сбежать на поверхность, сделать этот неслыханный по безумности шаг. Ведь он сын начальника станции! Как он только посмел!? Какой позор!
Нет – юноша не готов умереть теперь. Он сжался от страха, дрожащий от усилившейся паники и холода, воющего песнь без слов, но точно о смерти.
***
А когда-то он согласно кивал, слыша слова: «время летит».
Ночь, укутанная в свой черный плед с мерцающими блестками звезд и одной большой круглой серебряной брошью, легким движением руки поставила свою любимую пластинку – симфония ночи.
Погружающий в холодную и пустынную атмосферу протяжный свист летящего ветра. Порой звонкие, иногда глухие, бухающие раздавались удары, подобные барабанным, придающие, а вернее, даже приказывающие сердцу темп сокращения…
Вдруг, точно удар ножа в спину, раздался неожиданно резкий рык псов. Это рычание, заставляющее обмереть, разорвало на сотни лоскутов паузу, словно клыки плоть добычи. «Оркестр» ночи освободился от нависшей тишины….
Даже время не могло расправить свои крылья и устремиться в свободный полет… Юноше казалось, будто он видит в темноте сверкающие глаза прячущейся свободы. Поэтому не мог он сказать – «время летит».
Время остановилось здесь.
Ибо оно тоже не в силах сдержаться перед шарящим вокруг ужасом… И оно остановилось здесь на поверхности, скрываясь под развалинами в изувеченных телах часов.
Разбитые или коли повезло, треснувшие стекла; выдавленными за пределы корпуса внутренностями, расправлялись спирали пружины; погнутые усики стрелок; выцветшие, как в памяти, так и на циферблате цифры…
Руки крепче сжались на груди… Одна лишь вещь согревала маленьким прямоугольником его сердце – ее фотокарточка в паспорте.
Окоченевшими не смотря на толстую ткань перчаток пальцами, юноша нащупал цилиндрическое тело карманного фонарика.
***
Его трясла мелкая дрожь – он, наконец, осознал, что натворил. Пришло понимание того, что он может больше никогда не услышать любимый голос, не почувствовать прикосновение нежных рук, страстных губ.
Прикрывая рукой свет фонарика, он смотрел на ее фотокарточку. Пытаясь запомнить каждую черту своей любимой, уловить каждую особенность и сохранить этот образ в сердце. В голове звучало лишь одно имя, ставшее таким родным: «Роза».
И тут внезапно, раздался чей-то голос:
- Она красивая.
Жутко перепугавшись, парень подпрыгнул на сиденье, при этом сильно ударившись головой о крышу. Фонарик, с фотокарточкой полетели на пол.
- Аккуратнее…
Держась одной рукой за голову, юноша не в силах произнести ни слова молча, уставился на… мертвеца. Да-да, это был тот самый труп, что находился на соседнем сидении. Он ОЖИЛ! Парень помотал головой, не веря своим глазам, но видение не исчезло. Тело его словно окаменело, а сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.
В голове тут же пронеслась целая волна жутких мыслей о его смерти.
Охваченный паникой он попытался выбраться из машины. Парень толкал дверь, но она не поддавалась. Им овладел ужас, которого он не испытывал еще никогда в жизни. Раз за разом с остервенелой яростью он дергал дверь, но все было бесполезно – она не открывалась. Поняв, наконец, что вылезти ему не удастся юноша, прекратив все попытки, медленно повернулся к мертвецу. Тот все так же спокойно сидел рядом и наблюдал за его действиями.
- Бу… - вдруг тихо произнес труп.
Парень, дернувшись, лишь сильнее прижался к двери.
- У меня для тебя две новости: хорошая и плохая. Начну с хорошей, - мертвец приоткрыл рот и замер так на пару мгновений, наверное, он просто попытался улыбнуться. – Я тебя не съем. Плохая новость состоит в том, что… Да! Ты спятил и видишь меня, - он обвел более-менее уцелевшей рукой, свое лицо.
- К-кто т-ты? – дрожащим от страха голосом спросил юноша.
- Город в пальто! Как бы тебе объяснить, - коротко выдохнув, он развел руки в стороны. - Я то, что ты видишь вокруг. Я - Город. И звать меня Москва... А, как зовут тебя? Хотя можешь не говорить. Я и так знаю, – этот человек, точнее то, что осталось от человека, протянул к нему свою руку и взявшись за фильтр противогаза легко подергал его из стороны в сторону.
Юноша с трудом сглотнул.
- Все вы на одно лицо, Сталкер. Уже сложилась настоящая легенда о безликом призраке человека, что жил в этих домах когда-то. Уничтожив свой дом и себя, не смог упокоиться и продолжает приносить зло и страх. Сколько его не ловили, сколько не разрывали на части, не выпускали кишки наружу! – Город, приподнимаясь, приближал свое лицо к окулярам противогаза юноши. – Но он возвращается из своей могилы наверх и приносит хаос и смерть. В общем, то, что и делал раньше... Город разрушен вами, но не до конца. Я еще жив. Хоть и в таком… - мертвец окинул себя взглядом. - Таком уродливом виде, - Город тихо засмеялся, но смех был похож на ритмическое покашливание. - Прости... Я давно ни с кем не говорил...
- Так ты не станешь меня убивать? – осторожно спросил парень.
- Похоже, интересный разговор начинается! Ха! Нет, что ты? – его брови изумленно взметнулись вверх, а затем он откинулся на спинку сиденья. - Я не ем людей и не убиваю ради забавы. Мне просто стало скучно и я решил с тобой заговорить. Расскажи мне про девушку с фотокарточки. Ведь именно из-за нее ты здесь сидишь, не так ли?
Юноша нервно заерзал на месте.
- Хм… А ты приятный собеседник, Сталкер.
- В-винсент.. Меня зовут Винсент… Я не… Сталкер. Я умру Винсентом!
- А! Так у тебя даже есть свое имя? Отлично! Это же здорово! – мертвец, чуть наклонившись вперед, протянул правую руку в знак приветствия. – Будем знакомы, Город! Ги-ги-ги!
Слабый лунный свет вырвался из плена, накрывших небесный серебряный диск облаков и скользнул внутрь останков кузова машины. Туда, откуда слышались голоса людей и ему бледному лучику, стало интересно. Наверное, он принял жест приветствия одного из людей, в котором узнал своего старого знакомого, поэтому коснулся знакомых ссохшихся и почерневших, от того, еще более напоминающих ветви мертвых деревьев, не двигающихся пальцев.
Винсент уставился перед собой, продолжая невольно вжиматься в ту, предательски не поддающуюся дверцу. Хотя она вовсе не была предательской, она как раз помогала тому, в чье жилище забрался незнакомец. В доме и стены помогают - как говорится.
Лицо мертвеца сохранило привычные очертания человеческого лица: нос, уши, веки, губы – относительно сохранились… Но… Нелепые темные обрывки кожи, местами оголенные кости черепа, редкие, но длинные пряди растрепанных волос – все заставляло содрогнуться в ужасе и сжаться до боли желудок от омерзительного зрелища представленного перед парнем. Глаза мертвеца не горели жизнью, не горело огонька в них, напротив, они вбирали в себя тот слабый лунный свет своей мутной поверхностью. Поглощали и тушили. Даже когда Город подмигнул Винсенту, приподняв при этом верхнюю губу, обнажая тонкий редкий ряд кривых зубов, парень не смог правильно понять ободряющий жест, лишь почувствовал, как к горлу подступает комок отвращения. Он с трудом сдерживался, чтобы его не вывернуло наизнанку…
Губы полумертвого Города расползлись еще больше в стороны, затем горло его задрожало, и Винсент вновь расслышал тихое гиканье, похожее на предсмертные муки какого-то животного.
- Ги-ги-ги! – опустив, наконец, руку, мертвец чуть отклонился назад и взявшись одной рукой за край крыши, в одно мгновение буквально тенью, с легким скользнувшим шелестом выпорхнул из железного нутра ржавеющей коробки, когда-то называвшейся автомобилем.
Его «смех» стал звучать только звонче, но теперь Винсент не смог определить, откуда именно доносились звуки этого, то ли призрака, то ли мертвеца, то ли и вправду порождение этого ужасного места. Стая собак, что бродила неподалеку, очевидно, услышав гиканье мертвеца, слились в едином протяжном вое голодного зверя. Юноша опомнившись, снова подпрыгнул на месте, так же ударившись головой о крышу. Стиснув зубы, он просунул руку, в попытке нащупать оставленное оружие… Ладонь звонко ударяясь о плоскую поверхность, не смогла нащупать спасительного предмета.
Парень замер, вслушиваясь – лай собак приближался.
Он попытался вылезти за пределы машины, чтобы, наконец, достать это, чертово оружие, которое он по своей глупости не взял с собой. С трудом протиснувшись в узкий проем по пояс, он попытался заглянуть на поверхность крыши, но, вопреки его ожиданиям, увидел лишь чьи-то ноги, а вернее, обувь. Кажется это, были кроссовки. Кожей лица, почувствовал, как резиновая маска пришла в движение, чья-то рука, почему-то осторожно, даже как-то бережно взяв за фильтр противогаза, потянула в сторону.
- Скажу тебе тихо по-французски – пг‘ивет!!! Чего застрял что ли?! Давай скорей выбирайся. Нам предстоит долгая прогулка, – сказав эти слова, Город, отпустив парня, заставил металл их недавнего убежища жалостно скрипнуть, спрыгнув на землю.
Взгляд юноши по-прежнему искал хоть, что-то похожее на оружие: очертания приклада, рукояти или магазина. Казалось, из-за этих стеклянных кругляшков он просто не видит автомата, но он точно должен быть там! Ведь он помнит, как его оставлял.
Мертвец крепко схватив парня за шиворот, бесцеремонно стащил того на землю.
- Ну на ноги ты уж теперь сам встанешь, уж постарайся, Вин… Как там тебя?
Парню казалось, будто этот странный «мертвец» разговаривает больше с собой, нежели с ним, поэтому и отвечать или как-то реагировать не считал нужным. Нужным было найти оружие, а потом…
- А! Верно... Винсент!
Юноша, было, хотел вскочить на ноги и снова припасть всем своим телом к прогнутой крыше авто, которая надолго ему еще запомнится. До своей смерти – это уж точно. Однако, онемевшие ноги отказались слушаться, ответив лишь неприятной болью. Все же у него хоть будет оправдание перед собой, почему же он не сопротивлялся и так ничтожно умер. Ему было бы обиднее добраться до оружия и тут заметить, как собаки уже окружили его. Просто ему так легче смириться и сказать той твари, придавившей своими лапами к земле. На удивление псина не налетела обуянная голодом и не вгрызалась, сею секунду в горло. Она лишь наступила двумя лапами на грудь, а затем медленно, будто желая, чтобы ее жертва разглядела сверкнувшие глаза, приблизила свою морду к маске противогаза.
Отчего-то в голове пронеслись слова, услышанные от Города о безликих призраках человечества, которых ловили, загрызали, выпускали…
Псина медлила, вскоре ее клыки находились настолько близко, что от горячего дыхания монстра очки противогаза запотели. Нарастающее клокотание чувствовалось самим сердцем человека…
Вдруг, заставив, насторожиться даже пса, раздался хлесткий свист.
- Шарик! Басик! Ко мне мои хорошие! – снова послышался свист, но более ласковый.
Собака, недавно прижимающая свою жертву к земле, животное, в чьих глазах парень видел свою смерть, неожиданно переменилось, заскулила, завиляла хвостом и сорвалась с места, устремившись тому, кто назвался Городом. Ведь свист принадлежал именно ему, как впрочем, и голос.
- А теперь поиграем в игру, - «знакомый» псов, продолжал ласково называть их по именам, что, судя по довольному визгу и лаю, нравилось лохматым друзьям.
После слова «игру», интонация Города в одночасье стала более грубой. Затем, пусть юноша и мог пропустить звук отщелкиваемого магазина автомата, но сознание, тут же добавило, уловив металлическое звяканье затвора.
Парень перевернулся на живот, чтобы видеть все своими глазами – силуэт человека в плаще или длинном пальто, удерживающий поднятым вверх автомат, точно боясь, что его четвероногие друзья могли выхватить оружие прямо из рук. Человек размахнувшись, запустил оружие по высокой дуге, далеко от того места, на котором стоял, при том, приложил ладонь к глазам, словно, всматриваясь вдаль, провожая взглядом летящий предмет. Собаки тут же сорвались с места, в направлении взгляда Города.
- Милые зверюшки, не правда ли? – выбросив в канаву магазин, живой мертвец подошел к лежащему.
- Мой калаш! – прошипел парень в тот момент, когда ему помогал одной рукой подняться называющий себя Москвой.
- Оружие… Оно здесь ни к чему. Оно тебя не способно защитить. Даже напротив, оно заберет не только жизни Шарика и Басика… А ведь я бы тебе этого не простил, сталкер! – указательный палец ткнулся в грудь парня. – Оно заберет твою жизнь. Око за око…
- Но эти твари меня чуть не сожрали! – не выдержав, крикнул в спину уходящему собеседнику Винсент.
Город резко обернулся и в один шаг, оказавшись вплотную к юноше, склонил голову на бок, он снова оголил темные зубы, но на сей раз парень не ручался, что это была добрая улыбка. Он оказался намного выше, сбежавшего сталкера. Почти на целую голову.
Юноша заметил, что правая рука у странного жителя поверхности была не столь подвижной, как другая. Он махал ей неуклюже точно протезом, каким. Почему-то парень в некоторой степени опасался больше ее, нежели ту, «рабочую» руку.
- Но ведь не сожрали. Это вы привыкли стрелять во все, что движется! Хватит уже убивать, человек! Они всего лишь отвечают вам тем же! Тем, что несете вы, люди!
- А ты, стало быть, не человек!? Ну да, по тебе не скажешь…
В ответ на прямое оскорбление, полу мертвец, укутанный в темное пальто, снова улыбнулся, но на сей раз, странно гигикая.
- Винсент, ги-ги-ги… Винсент!!! – толкнув в сторону своей «рабочей» рукой он одним рывком забрался на крышу запомнившегося юноше уже на всю жизнь, остаткам автомобиля.
Силуэт странного человека в пальто отчетливо вырисовывался слабым светом, даруемым серебряным кругом луны. Винсент, даже смог различить некоторые мелочи внешнего вида назвавшегося Городом: цвет пальто, оказывается, оно было не совсем черным, а сама одежда была весьма потрепанная, судя по ужасно растрепанным краям.
- Я! Есть! Город! – он отчетливо и громко выговаривал каждое слово, запрокинув голову и широко раскинув руки в стороны. – Город! Москва!
Легко закружившись и громыхая ногами по крыше, полу мертвец, может и призрак спрыгнул снова к парню и взяв его за руку, сказал громким шепотом:
- Я тебе покажу, кто я! – он резко потянул его за собой, стремительно двигаясь в сторону, куда несколько минут назад улетело разряженное оружие, а вслед за ним и, ставшие вдруг игривыми собаки. – Я покажу тебе то, что ты не видел никогда в своей жизни, я покажу тебе то, что есть «я»! Я покажу тебе новую красоту этого мира!
Он буквально тащил юношу за собой. Короткие ноги парня не поспевали за спешащим неведомо куда Городом, поэтому он часто спотыкался, чуть ли не налетая на своего ведущего. Москва, то есть этот сумасшедший покойник летел вперед, притом, даже не переходя на бег, похоже было, что он идет так, как привык ходить обычно. Ко всему прочему, Город, оборачиваясь необычайно звонким голосом, пытался постоянно о чем-то поведать юноше.
- Смотри, там вдалеке… Тут… Рядом… Вокруг! Видишь развалины? Да, они сперва ничего не могут вызвать, как чувство горести и печали. Уныние.
Запыхавшийся Винсент попытался осмотреться, повсюду были разрушенные дома. Некоторым зданиям повезло больше, они остались в целости, но практически все пребывало в разрухе. Развалины, остовы, обломки, ямы, хлам. Кое-где виднелись одинокие, уподобившиеся скользкому телу червя, так же извиваясь, прорвав твердый асфальт, скручиваясь кольцами странные растения.
Весьма цепко ухватившись за руку парня и не выпуская ее, Город неуклюже взмахнул правой.
- Но не верь своим глазам. Разве ты можешь узнать в лицо истинную красоту? Закрой глаза, забудь все, что помнил о красоте, о том, каким я был «до»… Закрой на секунду глаза, - этот сошедший с ума полу мертвец, не доверяя парню, накрыл маску противогаза правым рукавом пальто, да так неловко вышло, что юноша ощутил легкий удар. – Тише…
Винсент все же послушался своего ведущего и прикрыл веки. Сосредоточиться было довольно тяжело – в противогазе он почти задыхался, а в ушах слышны были глухие толчки крови, бьющие в унисон с его сердцем.
- Послушай меня, друг мой… Забудь про все, что сейчас кувыркается в твоей голове и слушай…
«Я сошел с ума, - тем временем вертелось в голове юноши. – Скорей бы это все закончилось».
- Ты помнишь, свое… метро? Свой дом?
Юноша, хотел было, согласно кивнуть, потому что как только он услышал те слова, тут же стал представлять тоннели, тот воздух, свою станцию, ее своды…
Подземная темнота, проникает тихим шепотом Города в голову парню. Сырость стен тоннелей, запах костров…
- Слабые моргающие лампочки, свисающие пауками на проводах с потолка, излучающие болезненно желтый свет… Всюду снующие люди в старой растрепанной одежде, вечно спешащие по своим делам … Это ты видел в своем метро? Винсент, очнись, друг мой. Оторвись от того места. И ведь признайся, ты считал его красивым. Это свое метро.
Город резко убрал непослушную руку со стеклышек противогаза, от чего Винсент снова почувствовал легкий толчок. Открыв глаза, он огляделся по сторонам пытаясь найти назвавшегося Москвой. Ни за спиной, ни слева, ни справа… Как бы быстро он не вращался вокруг, как бы тщательно не вглядывался в разные силуэты, как бы он сам себя не обманывал, оживляя с помощью богатого воображения различные обломки и хлам – все тщетно.
Город исчез, испарился, как сквозь землю провалился.
Страх больно сжал трепыхающееся сердце Винсента. Он опять оказался один посреди чуждого, жуткого города. Где же его родные стены тоннелей? Где же своды станции? Здесь ничего не было, что могло бы придать уверенности, обо что человек мог опереться рукой, сесть у костра и вбирать его тепло и мягкий свет.
Ветер, прогуливающийся по верхним этажам, проскальзывая в узкие оконные проемы, заметил одинокого и, судя по поведению, сильно напуганного человека из-под земли. Забравшись на самую высокую крышу, которую он только смог найти поблизости, ветер, спланировал почти к самой земле, взметая вверх легкий мусор прошлого, заставляя, напугано и весьма забавно разбегаться в стороны от середины шоссе, по которому стремительно летел тот озорник... Ветер.
Приобретя едва заметные очертания некоего летящего зверя, облако пыли продолжало нестись едва отрываясь от исковерканной поверхности дороги, а мелкий хлам начал ему подыгрывать, напомнив юноше того фокусника, что доставая из своих широких рукавов разноцветные фантики, разбрасывал их направо и налево. Парень отвернул в сторону лицо, прикрывшись, припав на одно колено, чувствуя, как дыхание свободы касается его тела, проходя сквозь, обтекая его своим порывом. Через ткань комбинезона человек почувствовал, как мелкие песчинки отчаянно бьются об него и только сильнее прикрыл голову руками …
- Подними свои глаза, друг мой! – цепко взяв под руку юношу, Город рывком попытался поднять его на ноги. – Взгляни на свободу!
Чуть впереди, поднимался, из округлого облака небольшой извилистый столб, прежде безмятежно покоящихся на поверхности земли, дремлющих тихим сном, теперь вращающихся головокружительным танцем мелких частиц, устремился вверх к обрушенным крышам построек. Различный сор продолжал преследовать озорное дуновение, но в конце концов бессильно падал, сдаваясь, так и не прикоснувшись к своей цели обогнать порыв ветра… Именно то, что хотелось сейчас Винсенту.
- Фейерверк в честь моего первого гостя! – на фоне возвышающего столба пыли и опадающих вниз пакетов, листовок и сорванной с деревьев листвы Город, то есть его воплощение, воздел руки к небу. – Посмотри еще раз на эти дома! Разве они потеряли прежнее величие? Смотри внимательно, Винсент! Смотри! Смотри! Даже развалины! Никакого «даже»! Это новый мир! Совершенно другой! Город и природа, теперь воссоединяются, сплетаются камнем и лепестками в одно.
Юноша, кажется, начал понимать. Он смотрел на представление, открывшееся ему с умилением и детским восторгом, он чувствовал себя и вправду свободным.
- Добро пожаловать, в этот новый свободный мир, - Город, оказавшись за спиной парня, положил левую руку на его плечо. – Москва не умерла… Я лишь переродился. Вперед, мой друг! Я еще многое должен успеть показать, прежде чем… - он не договорил, снова схватив парня за рукав и потащив дальше сквозь быстро вращающуюся пыль и мусор.
Теперь парнишка оживленно озирался по сторонам, не переставая удивляться тому, что он видит вокруг себя. Он поражался тем простым вещам, которые показывал ему Город. С виду самые обычные вещи, которое он никогда бы не заметил, становились теперь открытием, пусть и маленьким, но все же, самым настоящим открытием. Город и, правда, стал другим. Он чувствовал этот совершенно новый мир, как, к примеру, чувствуешь сердцем теплоту, исходящую от стен своего родного дома, так же юноша смог почувствовать свободу этого места своим сердцем. Сохранив былое величие возвышающихся каменных стен зданий, город впустил в свои объятия хрупкую частичку жизни.
- Я убрал законы. А что такое законы? Это рамки, это границы, что мешают нам творить. Ограничивают, а затем убивают свободу! Педантичная точность всех линий – тоже некий закон. Все здания стояли по правилам выдуманным нами. Почему все должно быть идеально «правильно»? Я всего лишь стер границы, Первые буквы человеческих законов. И вот, что получилось. Свободный ветер, наконец, прижился здесь. Свобода чувств, свобода движения… Свобода! – Город резко остановившись, повернулся лицом к парню. – Знаешь… Подумать только! – двумя пальцами он притронулся к своему подбородку и так же, как и юноша взглянул по сторонам. – Я сделал все это! Разреши, я скажу без лишней скромности и… Да, Я сделал все по своему! По-своему. Так как хотел. Не будучи ограниченным рамками.
Город задумался на добрую минуту, замерев в таком положении.
- Да, я все сделал по-своему, - но произнес он эти слова отнюдь не Винсенту, а, скорее самому себе, точно вновь взяв свою старую привычку беседовать с собой.
Даже произнеся те слова, похоже, спор или беседа на этом вовсе не остановились.
- Винсент, ты мне напомнил одну очень замечательную песню. Называлась она «Мой путь». Может, ты слышал? Да наверняка, слышал…
Но юноша, осторожно боясь реакции Города, отрицательно замотал головой.
- Хм… Как так, Винсент?! – укорительный тон заставил парня опустить взгляд под ноги. – Фрэнк Синатра! Как же ты его не знаешь?! – крепкие пальцы того, что звался Москва, сжались на рукаве Винсента, и они снова отправились дальше, но на сей раз не так стремительно. – Что ж, это, конечно, катастрофа, но ее можно поправить… Хоть какое-то доброе дело сделаю.
Отпустив его, он прошел вперед на несколько шагов, затем повернувшись к парню, продолжил двигаться спиной. Он приподнял обе руки, чуть развел их, а затем плавно левой, правой – также неуклюже, начал вырисовывать простой узор в воздухе.
- And now, - тихо начал он говорить про себя неразборчиво. - The end is near*.
Винсент пытался расшифровать непонятные слова, думая, что Город просто так непонятно выговаривает, но вскоре он оставил в покое иностранные слова, не задерживая внимание на возможное их содержание. Винсент просто слушал и смотрел на руки Города.
- And so I face the final curtain, - его голос звучал все громче. – My friends, I'll say it clear, - следующие слова звучали еще более уверенней. - I'll state my case of which I'm certain.
В один миг новый друг Винсента исчез, но песня его не остановилась и, в скором времени юноша расслышал знакомый голос у себя за спиной.
- I've lived a life that's full, - обойдя вокруг парня Город, продолжая легко двигаться в такт мелодии, играющей в его сердце, взошел на возвышающуюся кучу обломков.
Юноша старался не выпускать его из виду, уже зная привычку нового знакомого резко пропадать и появляться из ниоткуда. Можно сказать, он заворожено наблюдал за каждым его движением и ловил каждое слово.
- I've travelled each and every highway, - возвел он руки к нему, а затем…
Он вновь со всех ног помчался, не прекращая петь свою песню. С каждой секундой полу мертвец все больше поражал Винсента. Да, они летели, подобно тому порыву озорного ветра, решившего поднять спящие пакеты и мирно покоящуюся пыль. Невероятно, но несмотря ни на что, Город ни разу не сбивался, ни разу не сделал слишком долгую паузу, ни разу его не подвело тяжелое дыхание.
- And more, much more than this, - парень еле успевал перепрыгивать с крыши на крышу остановившихся навсегда автомобилей, благо они стояли близко друг к другу, но даже громыхание ног о проминающиеся железные крыши, не мог заглушить теперь голоса Города. - I did it my way!
Винсент замер остановив свой взгляд на большом чудном здании. На нем в первую очередь привлекало внимание огромная буква «е», вокруг которой пытались вести хоровод несколько звездочек. Потом лишь под тем ничего не говорящим парню символом из имеющегося остатка слова он смог составить новое слово – «европейский» - очевидно, имеющее отношение к его названию. Поражавшее своей красотой здание, наверное, бывшее до войны еще более интересным на вид, сейчас все равно привлекало внимание.
- Yes, there were times, I'm sure you knew, - расслышал он совсем рядом практически над самым ухом уже тише, чем прежде. Секунда и парень пытается всмотреться в помутневшие глаза Города, отдалявшегося куда-то дальше, запрокинув голову и рисуя руками широкие круги в свободном прохладном воздухе. - When I bit off more than I could chew, - сильный порыв ветра толкнул Винсента в спину, заставив сделать неосторожный шаг вперед и оскользнуться, однако, его подхватила крепкая левая длань Города…
Рывком он поставил юношу на ноги, а через мгновение резким движением спрыгнул с крыш автомобилей и…
- But through it all, when there was doubt! - кружась, он вновь пел смелее и громче, чтобы слышал весь город, чтобы слышал сам ветер.
И ветер начал ему подыгрывать, затеяв свою старую игру, сделав настоящее представление. Поднялись ввысь легкие целлофановые пакеты, опавшая листва новых деревьев, обретя крылья они начали кружиться, ведомые легким движением ветра…
Парень окончательно потерялся. Складывалось такое ощущение, будто они прошли, даже пролетели весь город и все за пару минут… Он видел «новые» дома. Он видел красивый фонтан, пусть и остановившийся, однако все равно Город провел его вокруг того места, лукаво улыбаясь, глядя как два кругляшка очков противогаза неотрывно направлены в сторону.
- I ate it up and spit it out!
Винсент как маленький ребенок, научившийся читать, губами повторял большие буквы, сохранившиеся на верху очередного здания: «КИЕВСКИЙ ВОКЗАЛ».
- I faced it all and I stood tall!
Выпустив рукав парня, Город пробежал вперед, мимо едва наклонившегося фонарного столба. Поравнявшись с ним, он резко ухватился «рабочей» рукой за него и, оттолкнувшись сильнее, сделал полный оборот вокруг столба. Замерев в таком положении он, изо всех сил протягивал:
- And did it my-y!!! Wa-a-ay!!!
Но и тогда песня все еще не закончилась!
Спрыгнув, Город стремглав помчался к парню, схватив его резко за запястье не останавливаясь и сильно дернув того за руку, чуть не опрокинув лицевой частью противогаза на асфальт, потянул дальше… Куда? Юноша сам не мог понять и разобрать дороги, но двигались они так быстро, что понимание окружающей действительности до него дошло лишь, когда они оказались на крыше высокого здания.
И все это время Город продолжал петь ему свою песню.
- …The record shows I took the blows, - отпустив руку Винсента, Город вскочил на самый край, удерживаясь лишь на носочках своей обуви на твердой поверхности, провозглашая на весь свет: And did it… MY WA-AY!!!
Его слова, казалось, разлетелись на весь свет, каждый должен был услышать их…
Первые нежные лучи осеннего солнца медленно начали выглядывать из-за крыш дальних домов, освещая собой, заливая весь город своим теплом и… самое главное для глаз Винсента… красками. То время ночи, когда все обращаются в черные силуэты, надевают черные платья, одежды, маски. Когда под протяжный вой мерзнущих псов, выползают станцевать чудной танец лишь тени – то время прошло.
Все обретает свое лицо. Настоящее.
- Yes, it was my way, – безвольно опустив руки, произнес тихо, совсем одними губами последние слова своей песни тот странный душой, неприглядный на вид, но все же, лучший из тех, кого доводилось видеть человек. Может, он и не человек, просто он имел обличие человеческое, все же Винсент поверил ему, что его настоящее имя – Москва.
Первые лучи коснулись его спины, нежно проходя по плечам вверх, прошли скоро вперед, пытаясь притронуться к парню. К его лицу, а не резиновой маске, потому что желтые лучи неосторожно заглянули за стеклышки его противогаза. Парень прищурил взгляд, но не отвернулся.
Теперь он смог отчетливо разглядеть своего нового знакомого. Сейчас, пусть его лицо стало отчетливее видно, пусть оно было лицом уже истлевающего мертвеца. Пусть! Но Винсент смотрел ему прямо в глаза, кривясь, не скрывая даже маленького намека на то, что ему противен вид мертвой серой кожи. Для парня его вид был не больше, чем как вид измазанного в саже или краске, а может, и то и то вместе рабочего.
Сам город был великолепен отсюда.
Ветер легко прошел по крыше, коснувшись двух человеческих фигур, сверху таких маленьких и забавных… Редкие спадающие локоны растрепались от того дуновения зашевелились растрепанные и грязные полы коричнево пальто, за которым угадывалось тонкое тело высокого Москвы.
Город, чуть дрогнув, покачнулся назад к краю…
Винсент крепко схватил за ворот пальто, стоящего на краю.
- Краски! Вот чего ты не найдешь в своем метро. И теперь ты их видишь. Подожди еще, сейчас все зацветет по-своему… Спокойно, я никуда не денусь! – с его «лица» не сползала улыбка. – Но, спасибо…
Неожиданно того, что звался Москвой, схватил приступ безудержного жуткого кашля, заставившего высокого, держащего всегда спину прямо челов
|
|
|
Сообщений: 2100
Регистрация: 26.07.2011
|
Неожиданно того, что звался Москвой, схватил приступ безудержного жуткого кашля, заставившего высокого, держащего всегда спину прямо человека, в котором скрывалось воплощение города, согнуться, пасть на колени… Кашель не давал ему спокойно вдохнуть полной грудью. У парня складывалось впечатление, будто огромным молотом некто бьет сверху. И Город сдается…
Удар, еще удар, - он почти распластался по поверхности крыши - затем новый, за которым следует следующий – последний приступ сжал все его тело до такой степени, что он выплюнул большой сгусток крови.
- Что с тобой? – встревожено, спросил Винсент.
- Со мной все в порядке, парень… Я сейчас… - он сделал усилие, чтобы приподняться. – Приду в норму… - но по внешнему виду Винсент очень сомневался, что он может быстро вновь вскочить на ноги и мчаться, как раньше.
Парень попытался помочь Городу подняться, но тот, потратив последние свои силы, отстранил юношу, в итоге свалившись ничком.
- Эй, эй! Что с тобой?! Эй, очнись!
***
- Так как ты оказался в той машине? Как оказался тут, если ты не сталкер? – Город свесил ноги, сидя на крыше автобуса, обрастающего вьющимися побегами зелено растения.
Парень, решив, что воплощению Москвы, стало плохо именно из-за лучей солнца, взвалил довольно легкое тело на плечо, он вывел его вниз, спрятав в тени стен здания. Подтвердив догадку юноши о действии солнечных лучей, резво вскочил на ноги, затем вытерев кровь рукавом, направился на улицу, бесцеремонно окунаясь в живые лучи небесного светила, опровергая теорию своего "спасителя".
- Да…- безнадежно махнул рукой Винсент. – Это долгая история.
- Ай, да брось… Можно и большую историю уместить в двух словах.
Винсент пожал плечами, так ничего и не сказав.
- Ладно, как знаешь, парень. Тогда пошли, я отведу тебя к дому. А то засиделся у меня в радиоактивных гостях…
- У меня нет дома. Теперь.
Город, было, собирался спрыгнуть с крыши, но услышав ответ, замер.
- Как так? На поверхности тебе не место… Давай отведу до ближайшего входа в метро…
- У меня больше нет дома, - потупив взгляд, ответил парень настолько тихо, что его новый знакомый подобрался ближе к нему, практически вплотную. – Я больше не вернусь в метро!
- Ты спятил!
- Да, может, спятил, но мне там делать нечего. Меня никто там не понимает. Все не замечают меня. Представляешь, мой отец начальник станции. Казалось бы, все завидуют мне, а на самом деле это я всем завидую, что у всех все как обычно… Все получается. А у меня… А для него я часть станции, понимаешь?! Он решает все за меня!
- Ну, родители они такие…
- Не такие, как он! – парень указал пальцем в сторону. – Я думал сбегу от него… Я встретил ее… Розу. Но он все испортил!!! – парень настолько резко крикнул, что Город вздрогнул, чуть ли не подпрыгнув на месте.
- А она. Как она могла? Она поверила ему. Она… Она сказала, что ей надоело все. Она ушла.
- К сожалению, такое бывает… И ты из-за этого выбрался сюда? – Город окинул взглядом окружающее автобус пространство. – Ты с ума сошел что ли?!
- Я хотел доказать им. Хотел показать им, что я человек, а не тот, кем можно управлять. Я был готов умереть…
- Дурак! – вспылил тот, что назвался Москвой, вскинул руки, прыснув, с трудом сдерживая свое негодование.
- Да, - согласился Винсент. – Раньше, я был таким… Но ты мне открыл глаза! Я теперь хочу быть свободным как ветер! Хочу стать твоим жителем!
Город не желая больше подобное слушать, спрыгнул с крыши автобуса, затем, поднявшись со злости, пнул дверцу близь стоящего автомобиля.
- Дурак!
Тут же следом за ним сполз и Винсент.
- Ты мне показал, что есть свобода! Ты мне показал краски! Ты прав – я никогда не найду их в своем метро! Я хочу остаться с тобой, Город! Куда ты уходишь? Разве ты не это хотел мне показать?
Юноша не отставал, гудя переговорным устройством прямо на ухо, как бы ни вертелся Город в своем пальто, как бы скоро не шагал вокруг машин – Винсент неотступно следовал и гудел-гудел-гудел...
- Хватит уже! Отстань от меня! Иди в свое метро и останься там! Твое место там! – он перешел на крик, оттолкнув от себя на капот машины, что покоилась рядом.
- Я хочу остаться тут… Это мой путь! Я так выбрал… Я хочу, чтобы свобода наполняла мои легкие, так же как твои. Я не хочу… - остановив ход своих мыслей, он живо стянул резиновую маску противогаза, а затем лишь закончил - …быть для тебя безликим сталкером.
- Ты чокнутый кретин, надень противогаз! – выражение лица того, которого выбрало воплощение этого места, ужаснула парня, настолько оно внушало трепет.
Схватив крепко левой рукой за грудки, с силой потянул на себя, приближая к помутневшим за долгие дни жизни на поверхности глазам, он запрокинул голову и в следующий миг ударил ей Винсента, так, что у юноши в глазах посыпались снопы искр. Город на этом не остановился. Он прижал парня к машине и накрыл его лицо противогазом, снятым минуту ранее самим Винсентом.
- Надень ее, сказал! Хочешь быть таким, как я?! А!? – в следующую минуту он бросил попытку надеть резиновую маску на Винсента, переполняемый злостью, начал ходить из стороны в строну. - Никакой я не Город! – пнув несколько раз колесо автобуса, стал кричать на парня живой мертвец. – Почти год назад! Год! Я так же вышел из метро, как ты! И, представляешь себе, сел в ту же машину, что и ты! Да, я сделал свой выбор и жалею о нем теперь, хоть это мое решение! Мое и только! Тебя это не касается! – надвигающимися пальцами правой руки попытался он указать на юношу, а затем, еще более разозлившись из-за немощности своей конечности, ударил со всех сил о сохранившееся лобовое стекло. – А-а! Я никакой не Город, парень! Мне за этот год просто стало скучно! Это была шутка! Я подыхаю от лучевой болезни! Я не знаю, много ли мне осталось жить… Да, я свободен, да я сделал свой выбор, но не пожелаю никому больше такого! Такую цену, которую заплатил я, не каждый может отдать!
Парень не двигался.
Город, точнее, человек в пальто, продолжал нервно расхаживать, то и дело не удерживаясь, чтобы не пнуть или не ударить что-нибудь, что попадется под руку или ногу.
- Ты – человек? – послышался голос парня.
- Нет! Город в пальто! Ги-ги-ги…- начал было смеяться житель поверхности своей шутке, но вдруг, его скрутил новый приступ кашля.
Парень по-прежнему не двигался.
- Да, я человек, - вытерев кровь с уголков губ, ответил позже тот, что назвался Городом.
- Даже ты меня обманул…
- Ты сам себя обманул! Не плачь, папкин сынок! Не я такой – жизнь такая! А что ты хотел?
После этих слов на Винсента что-то нашло. Он с диким воплем неожиданно набросился на жителя поверхности, что решил пошутить над ним. Но тот в последний момент резво отскочил в сторону и толкнул «рабочей» рукой юношу уже в спину. Винсент, ударившись носом об другой автомобиль, тут же, игнорируя боль, обернулся назад и приготовился снести того негодяя в пальто снова. Однако, проворности сопернику Винсента было не занимать – он уже оказался совсем близко и с силой ударив по ногам юноши, повалил того на асфальт, насел сверху, размахнулся и…
***
Жаль, что этот момент отпечатался в его памяти навсегда. Город, возможно, он обманывал, но все равно, даже будь воплощением, в первую очередь он видел человека, а затем все остальное. Вспышкой фотоаппарата тот миг замер навечно перед глазами: человек в пальто, чье обезображенное поверхностью, болезнью и радиацией лицо, скривилось в ужасной гримасе под воздействием переполняющей злости. Его левая рука, более-менее сохранившаяся в сравнении с правой, занесена и уже была готова, как взведенная пружина, опуститься.
Но ведь это всего лишь один момент. В памяти юноши останется довольно много хороших моментов, когда Винсент был благодарен своему обманщику с поверхности. Самым ярким все же останется тот момент когда, Винсент увидел первые лучи солнца.
Краски.
Да, тот парень, имя которого он даже не узнал, добавил краски в его жизнь и научил быть свободным.
Хотя, он же не раз говорил, кто он такой и имя свое назвал – Москва. Чудное имя.
Сложно поверить, однако, юноша готов поклясться, что слышал ее. Вернее ее сказать приближение. Тот свист острого конического тела, устремленного острием прямо в сердце.
Алая кровь забрызгала стекла противогаза, медленно сползающими кляксами.
Он так и не смог собраться с мыслями и что-нибудь предпринять, как просто лежать и смотреть на те кляксы и слушать сливающиеся удары своего встревоженного сердца. Винсент, с трудом справлялся с дрожью охватившей все тело. Приподняв руку, он прижал пальцы к стеклышкам. Попытался вытереть кровь, отчасти удалось, но разводы остались. Со второй попытки, юноша смог приподняться от асфальта и перевалиться на бок.
Тот, что звался Городом, лежал на спине с широко раскрытыми глазами, его губы замерли, едва раскрывшись, кажется, он пытался что-то сказать в последнюю секунду. В груди, как раз на месте сердца, Винсента нащупал рану…
«Как же так?».
Винсент не мог принять той мысли, что уже наступил конец, что это уже все. Город умер. Его больше нет. Он хотел вернуться в те минуты, когда можно было, по его мнению, все исправить. Хотя бы в своих мыслях вернуться…
«Этого не может быть!».
Он, взявшись за ворот пальто, начал трясти мертвое тело, отчаянно пытаясь пробудить, точно Город всего лишь уснул. Он не верил, что все может так быстро кончиться, он думал, что еще есть шанс.
- Очнись!
Крепкие руки, подхватив Винсента, оттащили в сторону от тела мертвого жителя поверхности в пальто.
- Эй, друг, ты цел? Мы уж думали не успеем… Скажи Семену спасибо, - размытая маска, скрывающая лицо, закрыла собой лучи яркого солнца.
Парень не смог различить всех мелких деталей лица того, кто его сейчас удерживал, пытаясь что-то донести до него. Вокруг еще оказалось трое таких же безликих сталкеров - призраков прошлого, которые являются из-под земли и несут смерть.
- Не мне, а ей, - приподнял так, чтобы было видно свою винтовку сталкер, отозвавшийся на имя, что произнес первый.
«Убийцы!», - пронеслось в голове.
- Простой житель поверхности… Готов, - донеслось до Винсента.
- Слушай мою команду! Возвращаемся к дому. Семен…
***
Легкий ветерок, приветствуя своего старого знакомого, облетел вокруг одинокой фигуры человека в пальто, что безмятежно сидел на краю крыши, свесив ноги, и растрепал его волосы. На лице родилась едва заметная, но все-таки улыбка.
- Рад тебя видеть, - тихо прошептал он, обернувшись, точно ветер притаился за его спиной. – Встретим закат вместе.
Солнце было не таким ярким, как в прежние дни, однако, как и улыбка на лице человека в пальто, оно было.
Город сверху выглядел необычайно красиво.
Вскоре, он вернулся к тому, от чего отвлек его ветер. Вернее, он продолжал отвлекать: то пронесется кругом, растрепав длинные пряди волос, то начнет трепать края и так уже весьма и весьма потрепанного пальто. Но парень перестал обращать внимание.
Узел, в котором он сплел шнурки своих ботинок, никак не хотел поддаваться. Казалось, что при попытке его развязать – тот в свою очередь, как на зло, стягивался еще сильнее. Через несколько долгих минут бесполезной борьбы с непослушными черными «червями» из ткани, змейкой стягивающих края ботинок, человек попытался разорвать шнурок, сильно потянув на себя. Приложив некоторые усилия, человек все же победил, освободив свою ступню от обуви. Наконец, парень освободился от тяжелых армейских ботинок, то и дело натирающих ноги.
Солнце уже касалось крыш далеких домов.
- Свобода, - вздохнув полной грудью, он вытянул руку вперед и сбросил вниз то, что осталось от безликого призрака.
Вместе с ветром он провожал взглядом стремительно падающие ботинки и резиновую маску.
- Свобода, - вздохнув полной грудью, он вытянул руку вперед и сбросил вниз то, что осталось от безликого призрака.
Вместе с ветром он провожал взглядом стремительно падающие ботинки и резиновую маску. Ветер хотел было сорваться с места, пронестись по городу, расшевелить лениво валяющийся мусор, но замер, пытаясь расслышать тихий-тихий, но до боли знакомый мотив, что сейчас, хрипло мурлыча, пробовал напеть человек.
- My way… - повторил Винсент те два слова, что смог запомнить из песни.
Слабый огонек, оставшийся от былого небесного светила, задержался на мгновение чуть выше крыш, а затем, моргнув на прощание человеку, исчез.
Ветер сорвался, наконец, с места издавая протяжный холодный свист.
А Винсент, отправился босиком вниз к остановившемуся на века автомобилю, в котором впервые встретил Москву.
------------------------------------------------
* В рассказе используются слова из песни Frank Sinatra - may way.
|
|
|
Сообщений: 3645
Регистрация: 16.12.2011
|
Цитата |
---|
Дашка Авдеева пишет:
Эээм, а какая была мотивация в прошлый раз, не напомните?
(я вообще про Осенний конкурс писала, вы, случайно, не про весну?) |
Допускаю, что могла что-то перепутать. А так вообще зима, может народ действительно находится в аморфном состоянии.
|
|
|
Сообщений: 521
Регистрация: 18.10.2011
|
Кира Иларионова, конкурс, который закончился изданием в серии, был уже давно Видимо, Вы его имели ввиду. Да, там мотивация была совсем иного рода
|
|
|
|
|
|