Это моя первая работа. Помогите привести текст в божеский вид, а то я слишком глуп для этого.
Мусор шуршит под ногами. В спину бьёт холодный ветер воздух, который пробирает насквозь даже сквозь несколько кофт и фуфайку. Странно. Почему я полез на поверхность без защитного комбеза?
Треклятый спасает мусор у меня из-под ног, унося его вглубь холла. Пол мокрый от талого снега, но даже намоченные бумажки летят хорошо. Почему снег растаял? Ведь сейчас июль, а вечная зима начинает сдавать свои позиции лишь в августе.
Я без опаски ступаю в непроглядную темень первого этажа театра. Откуда я знаю, что это театр? Вроде был здесь однажды. Когда-то давно...
Периферией зрения улавливаю тусклый огонёк. Сажусь на корточки, одновременно вскидывая пистолет. Ну спустя секунду оказываюсь прямо перед источником света, а мой "Тульский Токарев" в кобуре. Впереди открыта дверь, из которой льётся красный свет аварийной лампы. А слева от дверного проёма стоит женщина, держа в руках карбидный фонарь. Почему она без оружия? Почему она одета в блузку и длинную юбку, а не едва держится на ногах от голода и нагромождения тёплой одежды?
Рука опускается в карман, чтобы поискать билет. Какой билет, ведь я...холодные вспотевшие пальцы нащупывают прямоугольник то ли бумаги, то ли картона. Из чего делают театральные билеты? Последнее время я больше озабочен поиском еды и женской ласки, чем подобными мелочами.
Вытаскиваю билет. На него падает приятный и привычный глазу равномерный свет, исходящий от фонаря. На билете стояла дата: первое января две тысячи тринадцатого года. День, когда всё полетело к чертям. Хотя неужели именно тогда? Наш мир и раньше назначил дуэль природе и здравому смыслу. Может в тот день палец жадности и нажал на спусковой крючок пистолета, выпустив по планете атомную пулю?
Я протянул билет женщине. Она оторвала контрольную полоску, и качнула фонарём вправо-мол, проходи. И только когда я поравнялся с порогом, то увидел, что женщина лишь отдалённа напоминает живую. Трупные пятна покрыли некогда привлекательное лицо тридцатипятилетней работницы театра. Откуда знаю? Возможно, что этот билет дал мне доступ на спектакль, где будет много времени для мыслей. А режиссёр, эдакий гад, решил дать зрителям побольше возможностей для размышлений.
Внутри зал не был похож на театр. Скорее на стенд-ап клуб из американских фильмов: полтора десятка столиков и круглая сцена. Нет, не полукруглая. Именно круглая. А вместо занавеса сварная решётка. Вроде той, что стоит на блок-посту "Техноложки" и "Сенной площади".
Под потолком горят лампы аварийного освещения. В углу зала стоят коробки и мешки с мицелием, где растут грибы.
За столиками сидят разномастные компании. Кто-то в рваном пулями или клыками костюме хим. защиты, кто-то в одежде, а кто-то и вообще в нижнем белье. Объединяло этих людей два фактора: каждого из них я знал, и каждый погиб.
Я искал место, чтобы присесть, но стульев не было. И вместе с тем тщетно пытался разглядеть лица сидящих. Вроде контуры узнаю, вроде помню человека, но ничего конкретного. Воспоминания смешались.
У задней стены стоял один стул. Без седушки, ржавый. Я взял его, и пытался поставить то к одному столику, то к другому. Но ни одна из компаний не хотела меня принимать.
И тут меня осенило! В первом ряду стоит столик, за котором сидят единственные люди, лица которых я могу различить. Я несусь через весь зал, и ставлю стул к их столу. За ним сидит широкоплечий мужчина лет сорока, женщина лет тридцати, и девочка-подросток тринадцати лет. Кто они? Почему я и их не помню? Мужчина смерил меня хмурым взглядом. Вроде бы осуждал...Но за что? Что я тебе сделал, незнакомец? Во взгляде женщины читалась надежда, пусть и плечи были предательски опущены. Что ты от меня хочешь, незнакомка?
А девочка смотрела с ужасом. Чем же я напугал тебя, малышка?
Зажёгся свет прожекторов, установленных наверху. Три луча осветили сцену. Я повернулся к ней, игнорируя странных соседей. Да кто же они, чёрт возьми? Может хоть театр даст всего-лишь на миг отвлечься. Мысль рядом, но ухватить её не получается. Ну и чёрт с ней!
Поразительные декорации. Я видел Средний проспект Васильевского острова утром первого января таким, каким он отпечатался в моей голове навсегда. По улице бредёт сгорбленная тень, хотя Солнце уже взошло. Да это же я!
Было время, когда я только начал учиться наслаждаться одиночеством и меланхолией. Тогда я ранним утром, часов в четыре-пять, шёл гулять. Мне нравился Петербург без людей. Я представлял себя героем постапокалипсиса, где все окромя меня вымерли. Наивно? Да, я жил в своём мире, и лучше бы реальность не вторгалась в пространство грёз.
Лишь трудолюбивые мигранты убирали улицу от ночного свинства, учинённого жителями города. Зачем вообще люди пьют алкоголь, он же невкусный?..
Из динамиков на стенах домов послышались сигналы тревоги именно в тот момент, когда я проходил возле станции метро "Василеостровская". Из дверей выбежал полусонный и злой сотрудник полиции, который затолкал меня в нутро станции. Да, я не понимал, что происходит. Я был напуганным школьником.
Игра на сцене шла без слов. Монолог героев(вернее, героя) возникал прямо в мозгу.
Прожектора выключились. Зажужжал какой-то механизм, и послышался звук упавшей гильзы. Но либо гильза была огромная, либо упала она рядом с микрофоном. По крайней мере звук на секунду оглушил.
Сцена уехала в сторону, а на её место со щелчком встала другая. На этот раз подсветки не было, но мне не нужен был свет, чтобы видеть. Не нужны были декорации, чтобы вспомнить...
Луч диодного фонарика разогнала мрак. Я включил его при входе в очередной магазинчик, открытый мигрантами. Просветил вдоль стеллажа. Ближе ко входу явно лежали всякие крупы. Разумеется, что их уже разобрали. Ну и ладно. Я за другим пришёл.
Дохожу до задней стенки невероятно короткого и узкого зала, затем сворачиваю налево. И тут слышу шорох по другую сторону прилавка. Меня явно заметили, но либо боятся обозначить себя, либо планируют устроить засаду. В любом случае у меня есть пневматический пистолет с двумя запасными магазинами-обычно неудачливых мародёров это вполне останавливает.
Собираюсь с духом, и на счёт три сворачиваю налево, светя фонарём вдоль единственного стеллажа. А там...девочка лет десяти. Смотрит на меня испуганными глазами, боясь пошевелиться. В руках у неё пакет то ли крекеров, то ли ещё чего-то. И тут накатило что-то...Я потратил пару минут, но успокоил девочку. Затем завёл в подсобку, и там...нет. Не хочу вспоминать. Я ушёл оттуда, а она так и осталась там лежать. Голая, зарёванная, избитая...
Снова жужжание, и сцена сменяется. Прожекторы освещают её...
Блок-пост "Сенной площади". Рядовой Куликов, недавно достигший совершеннолетия и вступивший в ряды сил самообороны станции сидел на ящике от патронов калибра 12.7. Он вспоминал это утро, и своих соседей по коммуналке. Лиду и Пашу. Они были счастливой парой, и имели новорождённую дочь. Он...то есть я, завидовал им. И теперь думал, как бы сломать эту идиллию. Больно наблюдать рядом такое, когда все твои близкие(коих итак немного было) погибли три года назад, а даже друзьями ты не обзавёлся. Не говоря уж о подружке.
Так бы и не додумался ни до чего путного, но случилось то, что мне сильно облегчило задачу... На подступах к станции шайка бандитов напала на караван с припасами. На выручку отправили Пашу и аж пол взвода бойцов, а я остался. Им, видите-ли, жалко мне доверить автомат и пару и рожков патронов! Ну ничего, ничего...
Из рейда двое не вернулись. А у Паши после дежурства на блок-посте наступает очередь вести кружок ОБЖ у детишек. И тогда в моей голове созрел рисковый, но план...
В дверь постучали. Тень скользнула к ней, и открыла. На пороге стояла такая же тень с размытыми очертаниями.
-Лида, слышала, в туннеле перестрелка была?
-Да, конечно...
-Пашу убили.
Затем короткий диалог, и тень-пришелец растворяется. Вторая тень, названная Лидой, театрально мечется по сцене. Потом берёт верёвку. Сверху опускается имитация потолка с люстрой, состоящей из крепления для масляной лампы. Тень завязала верёвку, накинула на шею. Принесла откуда-то из-за кулис табуретку.
Тени-соседи находят Лиду. К Паше отправился гонец. Кто же взял на себя такую сложную миссию-сообщить плохую весть? Я! Даже специально взял пистолет Макарова. Даже магазин брать не стал. Зарядил патрон в ствол. Нечего пружину магазина лишний раз напрягать.
Загорелась вторая половина сцены, ранее скрытая мраком. За партами сидели тени, а тень-Паша рассказывала про Хиросиму. В класс вошёл я, и позвал ненавистного соседа.
Он выслушал мой рассказ, пропустив мимо ушей лживые призывы найти в себе силы и жить дальше. Его тело обмякло, и он сполз по невидимой стене, закрыв лицо руками. Я опустился перед ним на колено...Спустя пару секунд он выхватил у меня из кобуры пистолет (а я и не сопротивлялся), приставил к виску, и спустил крючок...
Сцена снова уезжает, сменяясь новой. Темноту прорезает луч старенького диодного фонаря. За мной идут женщина лет тридцати и девочка-подросток. Только теперь на сцене я. Даже знаю, что произойдёт, поэтому моя рука тянется к ТТ. Но поздно: сноп дроби рвёт к чертям фуфайку, кофты и прочее. Я заваливаюсь навзничь. Кричат мои спутницы, но им сзади уже зашёл напарник мародёра. Они обсуждают постельные качества обеих. Обещают показать малолетке небо в алмазах, и прокатить на своих волосатых мотодрезинах. И та часть сцены, где происходит это действие, тонет во мгле. Кто-то выстрелил в прожектор...
Я сплёвываю кровь, но вместо неё чистая слюна. Встаю, отряхиваюсь. И тут на сцене появляется моя первая любовь-высокая беловолосая девушка по имени Снежана.
-Ты ведь всегда был паразитом, вот и получай предсказуемый финал.
-Неправда! - Возразил я.
-Да? - Нарочито-удивлённо спросила она. - А зачем я тебе нужна была?
-Я...я любил тебя.
-Ты любил моё тело. Ты хотел мной лишь воспользоваться. Как и всеми остальными. Такие мрази как ты лишь и умеют, что портить и рушить.
-Ты пришла из глубин небытия лишь затем, чтобы в очередной раз хорошенечко трахнуть мой мозг, дорогая?! - Язвительным тоном парировал я.
-Нет. Я хочу, чтобы ты хотя бы раз в жизни сделал что-то хорошее. Хотя бы кого-то спас.
-И как?! - Взбесился я. - Если ты не заметила, дура белобрысая, то я уже МЁРТВ! Слышишь, я подох из-за того, что хотел помочь этим бабам!
-Да? - Хмыкнула Снежана. - Мужа этой женщины, и отца этой девочки подставил ТЫ! Ты бросил его в туннеле. Раненного. Бросил, чтобы преследующие твари наелись им. А потом согласился отвести их до родственников, но в обмен на то, что эта женщина будет целую неделю отдаваться тебе! Не стыдно, мразь? Хотя о чём я...стыда у тебя никогда и не было.
-И после смерти твои нотации не оставят меня.
-Помоги им. Из тебя медленно уходит жизнь, но помочь ты ещё можешь! Вернись, прошу. Всего несколько секунд, и боль уйдёт!
-Ты пообещаешь мне райские кущи, если я спасу их?
-Нет. Я не хочу давать обещаний. Ты всегда делал что-либо лишь ради получения выгоды. Пришла пора хоть перед смертью изменится, и стать человеком. Просыпайся! - Она хлопнула в ладоши...
Я лежал на спине, а позади послышался звук хлёсткого удара. Насильники не церемонились как в фильмах. Ну и я не пафосный герой, который будет толкать длинную речь. В руку удобно лёг увесистый ТТ. Я перевернулся на живот, и в глазах померкло от боли. Плевать!
Блин, могу задеть баб. Левая рука нашарила всё ещё включённый фонарь, и направила на бандитов и жертв. Мушка с прицелом совмещаются на тазе ближайшего бандита-в этой области вообще не бывает лёгких ранений. Выше руку поднять проблематично. Два выстрела. Один ушёл прямо в тазовую кость, потом отдача увела ствол, и пуля наверняка вошла в копчик. Он начал заваливаться, и получил третью свинцовую сливку. На этот раз в башку.
Второй бандит был занят тем, что бил девчушку, которая крепко укусила его за палец и не хотела отпускать. Потерпи, маленькая... Он вытащил свой пистолет, начал вскидывать. Не успеет. "Моя" пуля проходит над плечом стоящей на коленях девочки, и вонзается бандиту в солнечное сплетение.
Поворачиваю голову влево. Там стоит окровавленная Снежана, девочка из минимаркета, и Паша с Лидой. Они одобрительно кивают. А я окончательно теряю сознание. На этот раз окончательно. Наконец-то покой...
Мусор шуршит под ногами. В спину бьёт холодный ветер воздух, который пробирает насквозь даже сквозь несколько кофт и фуфайку. Странно. Почему я полез на поверхность без защитного комбеза?
Треклятый спасает мусор у меня из-под ног, унося его вглубь холла. Пол мокрый от талого снега, но даже намоченные бумажки летят хорошо. Почему снег растаял? Ведь сейчас июль, а вечная зима начинает сдавать свои позиции лишь в августе.
Я без опаски ступаю в непроглядную темень первого этажа театра. Откуда я знаю, что это театр? Вроде был здесь однажды. Когда-то давно...
Периферией зрения улавливаю тусклый огонёк. Сажусь на корточки, одновременно вскидывая пистолет. Ну спустя секунду оказываюсь прямо перед источником света, а мой "Тульский Токарев" в кобуре. Впереди открыта дверь, из которой льётся красный свет аварийной лампы. А слева от дверного проёма стоит женщина, держа в руках карбидный фонарь. Почему она без оружия? Почему она одета в блузку и длинную юбку, а не едва держится на ногах от голода и нагромождения тёплой одежды?
Рука опускается в карман, чтобы поискать билет. Какой билет, ведь я...холодные вспотевшие пальцы нащупывают прямоугольник то ли бумаги, то ли картона. Из чего делают театральные билеты? Последнее время я больше озабочен поиском еды и женской ласки, чем подобными мелочами.
Вытаскиваю билет. На него падает приятный и привычный глазу равномерный свет, исходящий от фонаря. На билете стояла дата: первое января две тысячи тринадцатого года. День, когда всё полетело к чертям. Хотя неужели именно тогда? Наш мир и раньше назначил дуэль природе и здравому смыслу. Может в тот день палец жадности и нажал на спусковой крючок пистолета, выпустив по планете атомную пулю?
Я протянул билет женщине. Она оторвала контрольную полоску, и качнула фонарём вправо-мол, проходи. И только когда я поравнялся с порогом, то увидел, что женщина лишь отдалённа напоминает живую. Трупные пятна покрыли некогда привлекательное лицо тридцатипятилетней работницы театра. Откуда знаю? Возможно, что этот билет дал мне доступ на спектакль, где будет много времени для мыслей. А режиссёр, эдакий гад, решил дать зрителям побольше возможностей для размышлений.
Внутри зал не был похож на театр. Скорее на стенд-ап клуб из американских фильмов: полтора десятка столиков и круглая сцена. Нет, не полукруглая. Именно круглая. А вместо занавеса сварная решётка. Вроде той, что стоит на блок-посту "Техноложки" и "Сенной площади".
Под потолком горят лампы аварийного освещения. В углу зала стоят коробки и мешки с мицелием, где растут грибы.
За столиками сидят разномастные компании. Кто-то в рваном пулями или клыками костюме хим. защиты, кто-то в одежде, а кто-то и вообще в нижнем белье. Объединяло этих людей два фактора: каждого из них я знал, и каждый погиб.
Я искал место, чтобы присесть, но стульев не было. И вместе с тем тщетно пытался разглядеть лица сидящих. Вроде контуры узнаю, вроде помню человека, но ничего конкретного. Воспоминания смешались.
У задней стены стоял один стул. Без седушки, ржавый. Я взял его, и пытался поставить то к одному столику, то к другому. Но ни одна из компаний не хотела меня принимать.
И тут меня осенило! В первом ряду стоит столик, за котором сидят единственные люди, лица которых я могу различить. Я несусь через весь зал, и ставлю стул к их столу. За ним сидит широкоплечий мужчина лет сорока, женщина лет тридцати, и девочка-подросток тринадцати лет. Кто они? Почему я и их не помню? Мужчина смерил меня хмурым взглядом. Вроде бы осуждал...Но за что? Что я тебе сделал, незнакомец? Во взгляде женщины читалась надежда, пусть и плечи были предательски опущены. Что ты от меня хочешь, незнакомка?
А девочка смотрела с ужасом. Чем же я напугал тебя, малышка?
Зажёгся свет прожекторов, установленных наверху. Три луча осветили сцену. Я повернулся к ней, игнорируя странных соседей. Да кто же они, чёрт возьми? Может хоть театр даст всего-лишь на миг отвлечься. Мысль рядом, но ухватить её не получается. Ну и чёрт с ней!
Поразительные декорации. Я видел Средний проспект Васильевского острова утром первого января таким, каким он отпечатался в моей голове навсегда. По улице бредёт сгорбленная тень, хотя Солнце уже взошло. Да это же я!
Было время, когда я только начал учиться наслаждаться одиночеством и меланхолией. Тогда я ранним утром, часов в четыре-пять, шёл гулять. Мне нравился Петербург без людей. Я представлял себя героем постапокалипсиса, где все окромя меня вымерли. Наивно? Да, я жил в своём мире, и лучше бы реальность не вторгалась в пространство грёз.
Лишь трудолюбивые мигранты убирали улицу от ночного свинства, учинённого жителями города. Зачем вообще люди пьют алкоголь, он же невкусный?..
Из динамиков на стенах домов послышались сигналы тревоги именно в тот момент, когда я проходил возле станции метро "Василеостровская". Из дверей выбежал полусонный и злой сотрудник полиции, который затолкал меня в нутро станции. Да, я не понимал, что происходит. Я был напуганным школьником.
Игра на сцене шла без слов. Монолог героев(вернее, героя) возникал прямо в мозгу.
Прожектора выключились. Зажужжал какой-то механизм, и послышался звук упавшей гильзы. Но либо гильза была огромная, либо упала она рядом с микрофоном. По крайней мере звук на секунду оглушил.
Сцена уехала в сторону, а на её место со щелчком встала другая. На этот раз подсветки не было, но мне не нужен был свет, чтобы видеть. Не нужны были декорации, чтобы вспомнить...
Луч диодного фонарика разогнала мрак. Я включил его при входе в очередной магазинчик, открытый мигрантами. Просветил вдоль стеллажа. Ближе ко входу явно лежали всякие крупы. Разумеется, что их уже разобрали. Ну и ладно. Я за другим пришёл.
Дохожу до задней стенки невероятно короткого и узкого зала, затем сворачиваю налево. И тут слышу шорох по другую сторону прилавка. Меня явно заметили, но либо боятся обозначить себя, либо планируют устроить засаду. В любом случае у меня есть пневматический пистолет с двумя запасными магазинами-обычно неудачливых мародёров это вполне останавливает.
Собираюсь с духом, и на счёт три сворачиваю налево, светя фонарём вдоль единственного стеллажа. А там...девочка лет десяти. Смотрит на меня испуганными глазами, боясь пошевелиться. В руках у неё пакет то ли крекеров, то ли ещё чего-то. И тут накатило что-то...Я потратил пару минут, но успокоил девочку. Затем завёл в подсобку, и там...нет. Не хочу вспоминать. Я ушёл оттуда, а она так и осталась там лежать. Голая, зарёванная, избитая...
Снова жужжание, и сцена сменяется. Прожекторы освещают её...
Блок-пост "Сенной площади". Рядовой Куликов, недавно достигший совершеннолетия и вступивший в ряды сил самообороны станции сидел на ящике от патронов калибра 12.7. Он вспоминал это утро, и своих соседей по коммуналке. Лиду и Пашу. Они были счастливой парой, и имели новорождённую дочь. Он...то есть я, завидовал им. И теперь думал, как бы сломать эту идиллию. Больно наблюдать рядом такое, когда все твои близкие(коих итак немного было) погибли три года назад, а даже друзьями ты не обзавёлся. Не говоря уж о подружке.
Так бы и не додумался ни до чего путного, но случилось то, что мне сильно облегчило задачу... На подступах к станции шайка бандитов напала на караван с припасами. На выручку отправили Пашу и аж пол взвода бойцов, а я остался. Им, видите-ли, жалко мне доверить автомат и пару и рожков патронов! Ну ничего, ничего...
Из рейда двое не вернулись. А у Паши после дежурства на блок-посте наступает очередь вести кружок ОБЖ у детишек. И тогда в моей голове созрел рисковый, но план...
В дверь постучали. Тень скользнула к ней, и открыла. На пороге стояла такая же тень с размытыми очертаниями.
-Лида, слышала, в туннеле перестрелка была?
-Да, конечно...
-Пашу убили.
Затем короткий диалог, и тень-пришелец растворяется. Вторая тень, названная Лидой, театрально мечется по сцене. Потом берёт верёвку. Сверху опускается имитация потолка с люстрой, состоящей из крепления для масляной лампы. Тень завязала верёвку, накинула на шею. Принесла откуда-то из-за кулис табуретку.
Тени-соседи находят Лиду. К Паше отправился гонец. Кто же взял на себя такую сложную миссию-сообщить плохую весть? Я! Даже специально взял пистолет Макарова. Даже магазин брать не стал. Зарядил патрон в ствол. Нечего пружину магазина лишний раз напрягать.
Загорелась вторая половина сцены, ранее скрытая мраком. За партами сидели тени, а тень-Паша рассказывала про Хиросиму. В класс вошёл я, и позвал ненавистного соседа.
Он выслушал мой рассказ, пропустив мимо ушей лживые призывы найти в себе силы и жить дальше. Его тело обмякло, и он сполз по невидимой стене, закрыв лицо руками. Я опустился перед ним на колено...Спустя пару секунд он выхватил у меня из кобуры пистолет (а я и не сопротивлялся), приставил к виску, и спустил крючок...
Сцена снова уезжает, сменяясь новой. Темноту прорезает луч старенького диодного фонаря. За мной идут женщина лет тридцати и девочка-подросток. Только теперь на сцене я. Даже знаю, что произойдёт, поэтому моя рука тянется к ТТ. Но поздно: сноп дроби рвёт к чертям фуфайку, кофты и прочее. Я заваливаюсь навзничь. Кричат мои спутницы, но им сзади уже зашёл напарник мародёра. Они обсуждают постельные качества обеих. Обещают показать малолетке небо в алмазах, и прокатить на своих волосатых мотодрезинах. И та часть сцены, где происходит это действие, тонет во мгле. Кто-то выстрелил в прожектор...
Я сплёвываю кровь, но вместо неё чистая слюна. Встаю, отряхиваюсь. И тут на сцене появляется моя первая любовь-высокая беловолосая девушка по имени Снежана.
-Ты ведь всегда был паразитом, вот и получай предсказуемый финал.
-Неправда! - Возразил я.
-Да? - Нарочито-удивлённо спросила она. - А зачем я тебе нужна была?
-Я...я любил тебя.
-Ты любил моё тело. Ты хотел мной лишь воспользоваться. Как и всеми остальными. Такие мрази как ты лишь и умеют, что портить и рушить.
-Ты пришла из глубин небытия лишь затем, чтобы в очередной раз хорошенечко трахнуть мой мозг, дорогая?! - Язвительным тоном парировал я.
-Нет. Я хочу, чтобы ты хотя бы раз в жизни сделал что-то хорошее. Хотя бы кого-то спас.
-И как?! - Взбесился я. - Если ты не заметила, дура белобрысая, то я уже МЁРТВ! Слышишь, я подох из-за того, что хотел помочь этим бабам!
-Да? - Хмыкнула Снежана. - Мужа этой женщины, и отца этой девочки подставил ТЫ! Ты бросил его в туннеле. Раненного. Бросил, чтобы преследующие твари наелись им. А потом согласился отвести их до родственников, но в обмен на то, что эта женщина будет целую неделю отдаваться тебе! Не стыдно, мразь? Хотя о чём я...стыда у тебя никогда и не было.
-И после смерти твои нотации не оставят меня.
-Помоги им. Из тебя медленно уходит жизнь, но помочь ты ещё можешь! Вернись, прошу. Всего несколько секунд, и боль уйдёт!
-Ты пообещаешь мне райские кущи, если я спасу их?
-Нет. Я не хочу давать обещаний. Ты всегда делал что-либо лишь ради получения выгоды. Пришла пора хоть перед смертью изменится, и стать человеком. Просыпайся! - Она хлопнула в ладоши...
Я лежал на спине, а позади послышался звук хлёсткого удара. Насильники не церемонились как в фильмах. Ну и я не пафосный герой, который будет толкать длинную речь. В руку удобно лёг увесистый ТТ. Я перевернулся на живот, и в глазах померкло от боли. Плевать!
Блин, могу задеть баб. Левая рука нашарила всё ещё включённый фонарь, и направила на бандитов и жертв. Мушка с прицелом совмещаются на тазе ближайшего бандита-в этой области вообще не бывает лёгких ранений. Выше руку поднять проблематично. Два выстрела. Один ушёл прямо в тазовую кость, потом отдача увела ствол, и пуля наверняка вошла в копчик. Он начал заваливаться, и получил третью свинцовую сливку. На этот раз в башку.
Второй бандит был занят тем, что бил девчушку, которая крепко укусила его за палец и не хотела отпускать. Потерпи, маленькая... Он вытащил свой пистолет, начал вскидывать. Не успеет. "Моя" пуля проходит над плечом стоящей на коленях девочки, и вонзается бандиту в солнечное сплетение.
Поворачиваю голову влево. Там стоит окровавленная Снежана, девочка из минимаркета, и Паша с Лидой. Они одобрительно кивают. А я окончательно теряю сознание. На этот раз окончательно. Наконец-то покой...