Господа, работаю над третьей главой своего произведения. Как и многие авторы здесь, не смог обойти теу мутантов,т.к. считаю , что без нее картина постъядерного метро будет не полной. Однако я не делаюю ее основным сюжетом своего произведения. Вот так, по моему мнению, герои встретились с трупоедами...
....
- Это химза, Л-1. Самое то.
Вытащив две объемистые сумки, Павел достал из уже вскрытого ящика пару противога-зов.
- Старый, с «хоботом», но зато фильтр у него новехонький. Это главное. Глоток, так сказать, свежего воздуха. А то в нашем старье уже непонятно чем и дышишь.
Он вдруг усмехнулся.
- Ну и удивится же Георгич, когда увидит все это добро! Собственную кепку съест от зависти…
Павел вдруг осекся на полуслове.
Орловский, вид которого из-за болтавшихся наперевес сумок был и убогий, и комичный одновременно, недоуменно уставился на него.
Шорохов медленно повел фонарем в сторону пролома в стене; медленно оседавшая пыль по-прежнему струилась в желтом луче света.
- Там кто-то есть,- едва слышным шепотом произнес он.
- С чего вы взяли? Я ничего не…- Орловский так же шепотом попытался возразить, но Шорохов лишь сделал предостерегающий жест рукой.
Сдвинув за спину мешавшие сумки, он подхватил с ящика автомат. Звук клацнувшего затвора неожиданно громко раздался в воцарившейся тишине. Словно в ответ на это, в коридоре, приглушенный бетонной стеной, раздался звук – какой-то хриплый вздох, больше напоминавший тихое рычание. Осторожно подойдя к пролому, Павел поудобнее перехватил АКСУ, пристроив фонарь у цевья оружия и резко шагнул в коридор.
Луч фонаря рубанул мрак световым клинком, выхватив из тьмы сгорбленную фигуру у полуоткрытой двери в туннель.
Павел почувствовал, как ледяной ужас перехватил спазмом горло; сердце, казалось, ухнуло куда-то вниз, вызвав волну непроизвольной дрожи.
За свою бытность в метро, Шорохов никогда не встречался с мутантами. Может, потому, что мало путешествовал, а может, просто так распорядилось провидение, избавив его от встреч с изуродованными радиоактивной дрянью существами, некогда бывшими людьми. Но рассказов про них слышал сотни, их болтали все, кто хотел привлечь к себе внимание. Это была излюбленная тема, особенно во время дежурств, у костра, когда расплескавшаяся в десяти шагах тьма, ощущение туннельного сквозняка на лице и треск очередной порции деревянного хлама, брошенного в огонь, создавали непередаваемую ауру будоража-щей сознание таинственности.
Однако то, о чем говорили у костра с плохо скрытой усмешкой, сейчас стояло от него в дюжине шагов. Павел даже ощутил запах – отвратительный, выворачивающую наизнанку, смрад разложения, экскрементов и еще неизвестно чего. Это был трупоед, один из не слишком многочисленных, а поэтому и самых загадочных мутантов темных подземелий. И самых опасных. Опасных потому, что, со слов сталкеров, их нельзя было называть мутантами в общепринятом смысле этого слова. Это были люди, не выдержавшие чудовищного морального прессинга первых дней после Катастрофы. Повредившиеся рассудком, они отправились в никуда – бродить по темным туннелям, постепенно утрачивая оказавшийся таким хрупким налет цивилизации. Их разум угас, коллапсировавшись в едва заметный огонек в глубине разорванного в клочья сознания. Наружу вылезли дремавшие до селе природные инстинкты, ставшие теперь доминантной движущей силой. Эти полулюди вели жалкое прозябание в заброшенных тупиках, зачастую слишком близко к поверхности. Повышенный радиационный фон, сточные воды, превратившиеся в радиоактивный коктейль, туннельная живность, которыми они питались, внесли последний штрих в облик этих существ, поставив их уже вне человечества как биологического вида.
Одетый в какие-то невообразимые лохмотья, с копной свалявшихся грязных волос, трупоед обнюхивал лежавшие около двери кости безвестного работника метрополитена. Изжелта - серый череп слетел с истлевших костей от неосторожного движения существа и с глухим стуком откатился в сторону, по-прежнему скалясь ужасной улыбкой.
Луч фонаря оказался нестерпимым для привыкших к полной темноте глаз существа. Он глухо зарычал и резко отпрянул в сторону.
Павел на секунду увидел его лицо - потемневшее от многолетней грязи, искаженное гримасой звериной злобы…
Шорохов сделал сиплый вдох, с трудом протолкнув глоток спертого воздуха через сведенное спазмом горло, и нажал на спусковой крючок.
Автоматная очередь ударила короткой лающей скороговоркой. В тесном, замкнутом пространстве она оказалась оглушительной. В ушах поплыл иссушающий звон легкой контузии. Остро запахло порохом. Поток стреляных гильз, исходящих едким дымком, со звоном ударил в бетонную стену.
Пули отшвырнули трупоеда на полуоткрытую дверь; одна из них снесла ему пол черепа, разметав содержимое по стенам темной кашицей. К пороховой гари примешался противный, сладковатый запах свежепролитой крови. Существо, хрипя, задергалось в агонии. Из-за двери вдруг раздался приглушенный рев; чьи руки, вынырнув из туннельной темноты, живо уволокли еще трепыхающийся труп из коридора. Противный хруст и чавканье завершили картину смерти.
- Профессор, живо отсюда!- рявкнул Павел что было сил.
Холодная испарина заливала глаза.
Убедившись, что Орловский на удивление быстро вылез из угловатого пролома, Шорохов подтолкнул его в темноту.
- Ходу!!
За железной дверью раздалась какая – то возня. Теперь уже несколько голосов издали хриплый вой. Заклинившая, казалось бы, намертво, на половине своего хода дверь, вдруг издала визгливый скрежет, подавшись в сторону от мощного удара. Обезумевшие от запаха свежей крови, нелюди рвались за новой порцией.
Павел, успевший сделать лишь несколько шагов, обернулся. Луч фонаря выхватил из мрака темные контуры фигур. Уже толком не целясь, Шорохов выпустил длинную очередь. В узком пространстве коридора веер пуль выкосил рвущихся существ смертельным дождем, с чавкающим звуком пробивая тела и рикошетируя от стен с ноющим посвистом. Рычание сменилось хриплым бульканьем и глухими ударами падающих тел.
- Бегом!!!
Коридор оказался на удивление длинным; слегка изгибаясь, он уводил их неведомо куда. Метавшиеся на бегу лучи фонарей устраивали обманчивую, сюрреалистическую пляску черно-белых теней, не позволяя толком рассмотреть окружающую обстановку.
Слева вдруг появилась распахнутая дверь в какое-то помещение. Павел с ходу налетел на нее и едва не упал – рядом оказалось несколько полуразвалившихся ящиков.
- Где ваш пистолет профессор, мать вашу! – выпалил он, с трудом переводя дух.
Орловский, сипло дыша, поспешно достал из кармана «макар».
- Стреляйте не раздумывая! И, желательно, попадайте!
Шум сзади нарастал. Еще более разгоряченные кровью своих собратьев, повинуясь голоду и звериным инстинктам, твари вовсе не собирались оставлять в покое ускользавшую добычу.
Беглецы ринулись дальше. Звуки шагов глухо отражались от бетонных стен, сумки с химзой и противогазами значительно замедляли движение, болтаясь за спиной. Лучи фонарей вдруг потонули во мраке, и они, неожиданно для себя, выскочили в какое-то помещение. Еле переводя дыхание, Павел быстро обшарил фонарем комнату
- Профессор, держите под прицелом вход!
Помещение было небольшим. Судя по стоявшим у стен стульям, это была какая-то бытовка или что-то подобное для технического персонала метро. Посередине помещения стояла чугунная урна, над которой с потолка свесился жестяной короб вытяжной вентиляции.
- Курилка,- выдохнул Павел, вытирая с лица испарину.
Даже спустя два десятилетия здесь витал кисловатый запах застарелого табака. Судя по сантиметровому слою пыли, здесь никто не появлялся с самого дня Катастрофы. На крохотном столике в углу, забытые всесильным временем, стояли несколько бокалов и «совдеповский» алюминиевый чайник, на стуле рядом – несколько пожелтевших газет. Со стены, с некогда глянцевого плаката, смотрела юная фотомодель, рекламирующая ярко-красное авто. Забытая кем-то початая пачка сигарет, на которой еще можно было прочитать название - «Ява золотая» - покоилась на краю трехногого табурета.
- Профессор, нам туда! – крикнул, Павел, указывая на дверь с табличкой, на которой было стилизованное изображение человека, бегущего к выходу.
- Что это за твари, Павел? – спросил профессор, судорожно сжимая пистолет.
- Расскажу на досуге, - Шорохов ударом ноги распахнул дверь. – Видите, какой урок вам преподнесло метро – и объяснять ничего не надо.
- Да уж, урок потрясающий, дальше некуда…