Рассказ радиста в Полисе:
"- Так вот... Мне тогда поручили следить за радиоэфиром. Всё надеялись сигнал из правительственных бункеров за Уралом поймать. Да только напрасно старались, по стратегическим объектам они в первую очередь ударили. Тут тебе и Раменкам хана, и всем загородным дачам с их подвалами на тридцать метров в глубину хана... Раменки, они, может, и пожалели бы... Они по мирному населению старались не очень-то... Никто же тогда не знал, что это война – до самого конца, когда уже всё равно. Так вот, что я говорю-то... Раменки они может и пожалели бы, но там рядом командный пункт находился, и вот они в самую маковку и всадили... А уж гражданские жертвы – это, как говорится, сопутствующий ущерб, извините. Но пока ещё в это не верил никто, начальство посадило за эфиром следить, там рядом с Арбатской в бункере. И поначалу много чудного ловил... Сибирь молчала, зато другие отзывались. И подводные лодки отзывались, стратегические, атомные. Спрашивали, бить или не бить...Люди не верили, что Москвы больше нет. Капитаны первого ранга прямо в эфире как дети рыдали. Странно это, знаешь – когда прожжённые морские офицеры, которые за всю жизнь и слова одного цензурного не сказали, плачут, просят поискать, нет ли среди спасшихся их жены, дочерей... Пойди поищи их тут... А потом – все по-разному: кто говорил, всё теперь, не нашим, так и не вашим, пропади оно к чертям, и уходили к их берегам – весь боекомплект разряжать по городам. А другие – наоборот, решали: раз уж всё равно всё летит в тартарары, больше и воевать смысла не имеет. Зачем ещё людей убивать? Только это уже ничего тогда не решало. И тех, кто за семью отомстить решил, хватило. А лодки ещё долго отвечали. Они там по полгода под водой, на дежурстве находиться могли. Кого-то, конечно, вычислили, но всех найти не могли. Вот уж наслушался историй, до сих пор как вспомню – дрожь по коже. Но я всё не к этому. Поймал я однажды экипаж танка, который чудом при ударе уцелел – перегоняли они свою машину из части, или ещё что-то... Новое поколение бронетехники ведь от радиации защищало. И вот как их было там трое человек в этом танке, так и пошли они на полной скорости от Москвы на восток. Проезжали через горящие деревни, баб с собой каких-то подобрали – и дальше, на заправках соляры зальют, и снова в дорогу. Забрались в какую-то глухомань, где уже и бомбить-то нечего было, тут у них наконец горючее и вышло. Фон радиационный и там, конечно, был – будь здоров, но всё же не такой, как рядом с городами. Разбили они там лагерь, танк на пол-корпуса в землю вкопали – вышло у них вроде укрепления. Палатки рядом поставили, потом со временем землянки вырыли, генератор ручной устроили для электричества, и довольно долго так жили, вокруг этого танка. Я с ними года два чуть не каждый вечер разговаривал, все дела их семейные знал. Сначала у них спокойно всё было, хозяйство завели, дети у двоих родились... почти что нормальные. Боеприпасов у них хватало. Они там всякого насмотрелись, такие твари из лесу выходили, что он и описать-то их как следует не мог, этот лейтенант, с которым мы говорили. А потом пропали они. Я ещё с полгода их поймать пытался, но что-то у них случилось. Может, генератор или передатчик из строя вышли, а может, боеприпасы кончились..."
"- Так вот... Мне тогда поручили следить за радиоэфиром. Всё надеялись сигнал из правительственных бункеров за Уралом поймать. Да только напрасно старались, по стратегическим объектам они в первую очередь ударили. Тут тебе и Раменкам хана, и всем загородным дачам с их подвалами на тридцать метров в глубину хана... Раменки, они, может, и пожалели бы... Они по мирному населению старались не очень-то... Никто же тогда не знал, что это война – до самого конца, когда уже всё равно. Так вот, что я говорю-то... Раменки они может и пожалели бы, но там рядом командный пункт находился, и вот они в самую маковку и всадили... А уж гражданские жертвы – это, как говорится, сопутствующий ущерб, извините. Но пока ещё в это не верил никто, начальство посадило за эфиром следить, там рядом с Арбатской в бункере. И поначалу много чудного ловил... Сибирь молчала, зато другие отзывались. И подводные лодки отзывались, стратегические, атомные. Спрашивали, бить или не бить...Люди не верили, что Москвы больше нет. Капитаны первого ранга прямо в эфире как дети рыдали. Странно это, знаешь – когда прожжённые морские офицеры, которые за всю жизнь и слова одного цензурного не сказали, плачут, просят поискать, нет ли среди спасшихся их жены, дочерей... Пойди поищи их тут... А потом – все по-разному: кто говорил, всё теперь, не нашим, так и не вашим, пропади оно к чертям, и уходили к их берегам – весь боекомплект разряжать по городам. А другие – наоборот, решали: раз уж всё равно всё летит в тартарары, больше и воевать смысла не имеет. Зачем ещё людей убивать? Только это уже ничего тогда не решало. И тех, кто за семью отомстить решил, хватило. А лодки ещё долго отвечали. Они там по полгода под водой, на дежурстве находиться могли. Кого-то, конечно, вычислили, но всех найти не могли. Вот уж наслушался историй, до сих пор как вспомню – дрожь по коже. Но я всё не к этому. Поймал я однажды экипаж танка, который чудом при ударе уцелел – перегоняли они свою машину из части, или ещё что-то... Новое поколение бронетехники ведь от радиации защищало. И вот как их было там трое человек в этом танке, так и пошли они на полной скорости от Москвы на восток. Проезжали через горящие деревни, баб с собой каких-то подобрали – и дальше, на заправках соляры зальют, и снова в дорогу. Забрались в какую-то глухомань, где уже и бомбить-то нечего было, тут у них наконец горючее и вышло. Фон радиационный и там, конечно, был – будь здоров, но всё же не такой, как рядом с городами. Разбили они там лагерь, танк на пол-корпуса в землю вкопали – вышло у них вроде укрепления. Палатки рядом поставили, потом со временем землянки вырыли, генератор ручной устроили для электричества, и довольно долго так жили, вокруг этого танка. Я с ними года два чуть не каждый вечер разговаривал, все дела их семейные знал. Сначала у них спокойно всё было, хозяйство завели, дети у двоих родились... почти что нормальные. Боеприпасов у них хватало. Они там всякого насмотрелись, такие твари из лесу выходили, что он и описать-то их как следует не мог, этот лейтенант, с которым мы говорили. А потом пропали они. Я ещё с полгода их поймать пытался, но что-то у них случилось. Может, генератор или передатчик из строя вышли, а может, боеприпасы кончились..."