Площадь Революции
Товарищ, табачком случайно не богаты?
Спасибо большое. Уже двадцать лет настоящих сигарет не видел.
Никогда не думал, что дойдем до жизни такой. Я понимаю - после революции и в гражданскую не до излишеств было, самосадом все обходились. Потом война.
А вот теперь двадцать первый век. И что? Все водоросли, водоросли…
Знаете, что сказал французский писатель Жорж Сименон? Начинаешь курить, чтобы доказать, что ты мужчина. Потом пытаешься бросить курить, чтобы доказать, что ты мужчина.
Ха-ха.
Уже сколько раз пытался бросить курить, но…
Нет спасибо, я постою. За день ноги затекли. Спасибо надо сказать Матюше Манизеру. Нет, я все прекрасно понимаю, что задачка была сложная: фигуры размером больше человеческого роста поместить в углы архивольтов. Только в итоге позы у нас получились очень зажатыми. Недоброжелатели даже говорили, что мы представляем образ советского народа, который или сидит, или стоит на коленях. На каждый роток не накинешь платок.
А станция наша все-таки красивая, ничего не скажешь.
Ноги мои, ноги…
Вы знаете, когда станцию принимали, правительственная комиссия тоже говорила, что позы у нас получились скованными.
Но товарищ Сталин был иного мнения. Помню, прибыл Иосиф Виссарионович на открытие станции, ходит, трубочкой попыхивает и приговаривает с грузинским акцентом: «Как живые, как живые…»
Вероятно, это и спасло станцию.
А заодно и архитектора. Времена тогда были, сами знаете какие …
Был бы человек, а дело найдется.
Кстати, в торце изначально располагался барельеф с изображением товарища Сталина с Конституцией СССР в руке. Но его убрали в 1947 году, когда строили второй выход со станции. Зря убрали, зря. Все таки отец народов.
Вот чего мне не нравилось, это когда после распада Советского Союза все стены позаляпали похабными плакатами – рекламой ихней.
Девки полуголые, черепахи, коты с дурными глазищами, мужики на баб похожие.
Разве об этом мечтали первые метростроевцы?
Гадость, одним словом!
Реклама обходится очень дорого, особенно если ваша жена умеет читать. Смешно? Это шутка такая.
Ха-ха.
Зато теперь посмотришь на нашу станцию - душа радуется. Кумачовые знамена, транспаранты. Красота!
Среди наших, положа руку на сердце, тоже есть подозрительные типы. Вот взять фигуру изобретателя? И какой от него толк? Ничего не делает, а отговорка одна и та же: кто-то из пассажиров карандаш украл.
Смех!
Вот у матроса пистолет тоже воруют, но он революционной бдительности не теряет! Не мужик - настоящий кремень!
А футболист? Сидит со своим мячиком, а кого-нибудь обыграл? Турок, там, венгров, басков или англичан? Что-то не слышал я о его спортивных достижениях.
Знаете, что сказал однажды Оскар Уайльд? О футболе я самого лучшего мнения. Отличная игра для грубых девчонок, но не для деликатных мальчиков.
Ха-ха.
Вот девушка-снайпер – сразу видно, что настоящая комсомолка. И на груди значок - «Ворошиловский стрелок» 1-й степени.
Между нами, мне студентка нравится. Но все стесняюсь подойти познакомиться. Она вся такая интеллигентная. А кто я? Простой пограничник. Винтовка, буденовка, собака.
Пес у меня верный, в разных переделках мы с ним бывали, сколько раз жизни друг другу спасали.
Только не нравилось ему, это еще до Катастрофы было, когда студенты его нос своими ручонками лапали. У них это перед экзаменами считалось очень хорошей приметой. И что в результате? Академии ихние с университетами на поверхности позакрывались давным-давно, а нос у Мухтара до сих пор блестит, что твой самовар.
Да, много чего повидать пришлось.
Сейчас, конечно, трудности, жить тяжело. Да и после войны с Ганзой наша Красная Линия лишилась «Библиотеки имени Ленина». А после диверсии отряда троцкистов - чегеваровцев Красная Линия лишилась еще и «Улицы Подбельского».
Трудно, понимаю. Но это не значит, что мы отказались от своей светлой мечты. Это означает, что строительство коммунизма откладывается. У нас на Красной Линии в победу коммунизма верят все. От пионера и до пенсионера.
Вот только мясом обрастем, затянутся раны на теле трудового народа, тогда и поведем всех к победе коммунизма.
Знаете, что сказал Михаил Шолохов? Мы пишем по указке наших сердец, а наши сердца принадлежат партии.
Сильно сказано!
Нет, какой из меня ученый?
Четыре класса церковно-приходской школы, а там революция, война… Курсы младших командиров.
Просто раньше народ часто с книжками в метро бывал. Остановится человек, читает, а я у него через плечо аккуратно посматриваю, мудрости набираюсь.
Вы помните, что сказал Ричард Олдингтон?
Ну как же!
Сколько-нибудь стоящая книга всегда возникает прямо из жизни и писать ее надо собственной кровью.
Кровью!
Уже пятнадцать минут жду, а его все нет.
Что?
Одного товарища жду.
Погиб смертью храбрых в неравном бою с врагами мировой революции. Не пропустил гидру мировой контрреволюции дальше двухсотого метра. Принял геройскую смерть. Отстреливался до последнего патрона, а потом подорвал себя гранатой. Погиб, конечно, но с собой семь нациков забрал.
Велик от Земли до Сатурна предел,
Невежество в нем я осилить хотел.
Я тайн разгадал в этом мире немало,
А смерти загадку, увы, - не сумел.
Нет, ну что вы! Какой из меня поэт?
Это Ибн-Сина.
И должен я проводить нашего героя в его последний путь, прямиком до председателя Небесного Совета Народных Комиссаров.
Это вам не какой-то загробный мир, а наш, революционный рай.
Так это вы и есть? Тогда у вас должен быть мандат, заверенный товарищем Портнягиным.
Так… мандат выдан… печать… дата…
Документик в полном порядке.
Нет, здесь близко.
Сейчас выйдем со станции, и я вас провожу до портала.
Нет, ничего необычного, просто небольшая дверь. Никаких перемещений во времени и пространстве. Это все сказки буржуазных фантастов.
Вы готовы?
Мухтар, к ноге!
В путь, дорогой товарищ!
Товарищ, табачком случайно не богаты?
Спасибо большое. Уже двадцать лет настоящих сигарет не видел.
Никогда не думал, что дойдем до жизни такой. Я понимаю - после революции и в гражданскую не до излишеств было, самосадом все обходились. Потом война.
А вот теперь двадцать первый век. И что? Все водоросли, водоросли…
Знаете, что сказал французский писатель Жорж Сименон? Начинаешь курить, чтобы доказать, что ты мужчина. Потом пытаешься бросить курить, чтобы доказать, что ты мужчина.
Ха-ха.
Уже сколько раз пытался бросить курить, но…
Нет спасибо, я постою. За день ноги затекли. Спасибо надо сказать Матюше Манизеру. Нет, я все прекрасно понимаю, что задачка была сложная: фигуры размером больше человеческого роста поместить в углы архивольтов. Только в итоге позы у нас получились очень зажатыми. Недоброжелатели даже говорили, что мы представляем образ советского народа, который или сидит, или стоит на коленях. На каждый роток не накинешь платок.
А станция наша все-таки красивая, ничего не скажешь.
Ноги мои, ноги…
Вы знаете, когда станцию принимали, правительственная комиссия тоже говорила, что позы у нас получились скованными.
Но товарищ Сталин был иного мнения. Помню, прибыл Иосиф Виссарионович на открытие станции, ходит, трубочкой попыхивает и приговаривает с грузинским акцентом: «Как живые, как живые…»
Вероятно, это и спасло станцию.
А заодно и архитектора. Времена тогда были, сами знаете какие …
Был бы человек, а дело найдется.
Кстати, в торце изначально располагался барельеф с изображением товарища Сталина с Конституцией СССР в руке. Но его убрали в 1947 году, когда строили второй выход со станции. Зря убрали, зря. Все таки отец народов.
Вот чего мне не нравилось, это когда после распада Советского Союза все стены позаляпали похабными плакатами – рекламой ихней.
Девки полуголые, черепахи, коты с дурными глазищами, мужики на баб похожие.
Разве об этом мечтали первые метростроевцы?
Гадость, одним словом!
Реклама обходится очень дорого, особенно если ваша жена умеет читать. Смешно? Это шутка такая.
Ха-ха.
Зато теперь посмотришь на нашу станцию - душа радуется. Кумачовые знамена, транспаранты. Красота!
Среди наших, положа руку на сердце, тоже есть подозрительные типы. Вот взять фигуру изобретателя? И какой от него толк? Ничего не делает, а отговорка одна и та же: кто-то из пассажиров карандаш украл.
Смех!
Вот у матроса пистолет тоже воруют, но он революционной бдительности не теряет! Не мужик - настоящий кремень!
А футболист? Сидит со своим мячиком, а кого-нибудь обыграл? Турок, там, венгров, басков или англичан? Что-то не слышал я о его спортивных достижениях.
Знаете, что сказал однажды Оскар Уайльд? О футболе я самого лучшего мнения. Отличная игра для грубых девчонок, но не для деликатных мальчиков.
Ха-ха.
Вот девушка-снайпер – сразу видно, что настоящая комсомолка. И на груди значок - «Ворошиловский стрелок» 1-й степени.
Между нами, мне студентка нравится. Но все стесняюсь подойти познакомиться. Она вся такая интеллигентная. А кто я? Простой пограничник. Винтовка, буденовка, собака.
Пес у меня верный, в разных переделках мы с ним бывали, сколько раз жизни друг другу спасали.
Только не нравилось ему, это еще до Катастрофы было, когда студенты его нос своими ручонками лапали. У них это перед экзаменами считалось очень хорошей приметой. И что в результате? Академии ихние с университетами на поверхности позакрывались давным-давно, а нос у Мухтара до сих пор блестит, что твой самовар.
Да, много чего повидать пришлось.
Сейчас, конечно, трудности, жить тяжело. Да и после войны с Ганзой наша Красная Линия лишилась «Библиотеки имени Ленина». А после диверсии отряда троцкистов - чегеваровцев Красная Линия лишилась еще и «Улицы Подбельского».
Трудно, понимаю. Но это не значит, что мы отказались от своей светлой мечты. Это означает, что строительство коммунизма откладывается. У нас на Красной Линии в победу коммунизма верят все. От пионера и до пенсионера.
Вот только мясом обрастем, затянутся раны на теле трудового народа, тогда и поведем всех к победе коммунизма.
Знаете, что сказал Михаил Шолохов? Мы пишем по указке наших сердец, а наши сердца принадлежат партии.
Сильно сказано!
Нет, какой из меня ученый?
Четыре класса церковно-приходской школы, а там революция, война… Курсы младших командиров.
Просто раньше народ часто с книжками в метро бывал. Остановится человек, читает, а я у него через плечо аккуратно посматриваю, мудрости набираюсь.
Вы помните, что сказал Ричард Олдингтон?
Ну как же!
Сколько-нибудь стоящая книга всегда возникает прямо из жизни и писать ее надо собственной кровью.
Кровью!
Уже пятнадцать минут жду, а его все нет.
Что?
Одного товарища жду.
Погиб смертью храбрых в неравном бою с врагами мировой революции. Не пропустил гидру мировой контрреволюции дальше двухсотого метра. Принял геройскую смерть. Отстреливался до последнего патрона, а потом подорвал себя гранатой. Погиб, конечно, но с собой семь нациков забрал.
Велик от Земли до Сатурна предел,
Невежество в нем я осилить хотел.
Я тайн разгадал в этом мире немало,
А смерти загадку, увы, - не сумел.
Нет, ну что вы! Какой из меня поэт?
Это Ибн-Сина.
И должен я проводить нашего героя в его последний путь, прямиком до председателя Небесного Совета Народных Комиссаров.
Это вам не какой-то загробный мир, а наш, революционный рай.
Так это вы и есть? Тогда у вас должен быть мандат, заверенный товарищем Портнягиным.
Так… мандат выдан… печать… дата…
Документик в полном порядке.
Нет, здесь близко.
Сейчас выйдем со станции, и я вас провожу до портала.
Нет, ничего необычного, просто небольшая дверь. Никаких перемещений во времени и пространстве. Это все сказки буржуазных фантастов.
Вы готовы?
Мухтар, к ноге!
В путь, дорогой товарищ!