Обижаться можно бесконечно долго. Так же долго можно копить гнев и ярость. Правда, Валера отдавал себе отчет, что в семейной жизни такой номер не пройдет. Тут или прощаешь, или – до свидания, дорогая. А прощать, оказалось, некого… Янка неделю просидела и проскулила в углу палатки, и от нее осталась только тень. Наверное, если б он сам постарался как-то поддержать ее, если б хотел начать с ней новую жизнь – все бы и вышло. Но, честно говоря, это была уже совсем не та Яна. Не хотел. Ничего не хотел.
Всю ту неделю он и сам ходил как оцепенелый. Не упрекал, не издевался, но и улыбаться пустякам, как раньше, тоже не мог. Еще через неделю я понял, что Валера дозрел. Когда человеку наплевать на свою собственную жизнь – он становится чрезвычайно удобным. Когда все страсти поутихли, когда никакие бредовые идеи не наполняют голову – им особенно легко манипулировать. Главное начать…
***
- Ты чего, Валерик, смурной ходишь какую неделю? Из-за нее? Да, забей и пошли десять раз… Больно надо. Только свистни – сами набежат.
- Да не, Ден, тут дело не в этом. Тут какая-то тоска навалилась, все пофиг. Просто, знаешь, сидеть и в точку смотреть. И чего я сегодня сюда приперся – не ясно. Веришь – воротит от пойла уже, - Валера сплюнул на пол, и бармен неодобрительно нахмурился. Только ему еще разборок с клиентами сегодня не хватало.
- У, друган, ну, тебе тут к Метру прямая дорога.
- Куда? – Валера нагнулся через стол, что б лучше слышать.
- К Метру.
- Это что?
- Это не что, а кто! – Денис важно почесал свою бородку и откинулся на стуле. – Это Мэтр, вообще-то… Но, когда-то давно еще листовки печатали на печатной машинке…
- Листовки, ты о чем?
- Да, давно, до тебя еще было… Тогда на Кузнецком начальника станции выбирали. И как только слух пошел о выборах – везде вдруг листовки появились. Так, мол, и так – голосуйте за нашего представителя. Будут всем каждую субботу баня, клуб (ну, с бабами, ясен пень), восьмичасовой рабочий день и прочее. И подпись везде Метр. Говорят, капитальнейший втык потом получил тот, кто листовки печатал. А там машинка была просто, как в старой книжке какой-то.. Ну, не помню в какой – там, короче, букв каких-то не хватало. А тут не было «Э». Да вообще чудо, что машинка-то была – их сейчас днем с огнем.. Ну и парень, который печатал – везде вместо «Э» - «Е» писал…
- Метр! Ха-ха-ха! Во, небось, этому мужику обидно было! Нечего выпендриваться – надо было нормальное имя писать.
- Да, он имени, вроде как, стеснялся. Дескать, не подходит для выборов, для должностей больших – Сан Саныч какой-то.
- Не слышал о таком. Ну, а чего дальше-то с ним было?
- Да, не выбрали его, ясен пень. Народ чего-то напрягся от такой мощной пиар-компании. Сан Саныч рассердился и ушел.
- Куда?
- Вот тут самое главное. Говорят, подался Метр в Ганзу, где его приняли с распростертыми объятьями.
- С чего бы это? – Валерка уже был вполне заинтересован. Когда живешь в замкнутом пространстве, хочешь - не хочешь, а сплетни и пересуды станут главным твоим развлечением. Кто, где, с кем и зачем.
- А вот тут самое интересное. В районе Таганской стоит торговый центр «Звездочка». Это был его торговый центр. Небольшой, довольно бестолковый… Там, вобщем, только для богатых было, но было все. А главное, говорят, он несколько лет рыл гараж подземный, ну и бункер заодно под этой своей «Звездочкой». Как сигнал прозвучал – так они и ломанулись со своей охраной в метро. Там бежать близко, да неудобно – через дорогу надо. Машины тогда как раз одна в другую навтыкались, народ орет, двигатели горят, паника, пробка образовалась… Добежали кое-как… А через год, говорят, Метр со своей охраной ушли назад. В бункер. Не понравилось им, видишь ли, у нас. Грязно, склочно… Как он там десять лет протянул – никто не знает. Но все сталкеры, кто пытались «Звездочку» обчистить, натыкались на его охрану, и уходили ни с чем.. А лет через десять, когда народ пообносился, да поиздержался – Метр пришел в метро. Сначала поторговать, потом уже в политику поиграть. Да не вышло…
- Слушай, я одного понять не могу, почему наши ребята какой-то поганый торговый центр отбить не могли?
- Да все просто – там от метро бежать по открытой площади – сразу живые мишени…Ну так вот.. Сейчас Метр уже давно не политикан, но, говорят, вроде как благотворительностью занялся.
- А я тут при чем?
- А вот слушай. К нему на Таганку со всего метро сходятся… Он их зовет «тени». Такие как ты сейчас – отчаявшиеся, опустошенные, пришибленные.
Когда Денис так заговорил о нем, Валерке как-то сразу стало нехорошо. Сразу опять всплыла и обида, а меж бровей залегла морщина.
- И чего там он с ними делает?
- Этого уж я не знаю. Этого никто не знает. Но, говорят, встречали их потом – все в порядке, нормальные ребята… Я просто смотрю, ты грустный такой… Делать тебе тут все равно нечего… Пойдешь?
- А пойду! - Вдруг резко сказал Валерка.- И пускай она тут вообще от тоски удавится. Рожу ее больше видеть не могу и не хочу. Тошно мне. Куда идти – то?
И Денис рассказал ему про кстати отправляющийся караван на Таганскую-кольцевую.
***
У каждого из нас есть черта. За ней человек уже перестает быть человеком. У меня она наступила давно. Еще тогда, когда по улицам с шумом разъезжали машины, а за стеклянными витринами мелькали девушки, нагруженные пакетами.
Куда смотрит твой собеседник при первом знакомстве? На твои часы и ботинки. И никак иначе. Ты – это марка часов. Ты – это натуральная кожа ботинок. Иногда ты – это дорогой кашемировый шарф.
Когда я стал «швейцарскими часами» наступила черта. И Катастрофа ничего не изменила. Через 11 лет после нее я стал подвалом большого магазина. Я стал ВСК 94. Я стал складом, набитым цистернами с соляркой.
Скучно. Скучно от того, что ты никогда не почувствуешь себя обычным человеком. Средненьким и серым. Скучно, что на тебя всегда смотрят, раскрывши рот.
Все. Черта.
***
Хотя «Метр» было всего лишь опечаткой, прозвище это прилипло крепко и вполне соответствовало своему владельцу. Валера сидел в кожаном кресле и исподлобья разглядывал самого Метра. Найти его оказалось, действительно легко. На Таганке его все знали, и Валеру быстро проводили. Сан Саныч ждал.
Перед Валерой в таком же кресле, развалившись, сидел невысокий мужчина около пятидесяти лет. Круглое простое лицо его, холеные пальцы, небольшое брюшко – все говорило о том, что жизнь удалась. Только маленькие синие глубоко посаженные глазки выдавали внутреннюю тревогу, суетливо бегали.
Они сидели и молча пили коньяк. Настоящий коньяк, не какой-нибудь коньячный спирт из пластмассовой канистры… Валера опрокинул первый бокал почти залпом, а потом напрягся, увидев, как долго Метр смакует его, глоток за глотком. Ему налили второй бокал… И тогда Валера уже осмелел и выпалил:
- Так что надо-то?
- Какой неторопливый. Если у нас с тобой все получится, то у тебя будет все. Абсолютно все, что захочешь – оружие, девочки, выпивка, тряпки… Я не знаю, может, мальчики тебе нужны…
Валера ожесточенно замотал головой.
- Ну, не нужны, так не нужны. Будет все. Но с одним условием… Ты до поры до времени гуляешь по Ганзе сколько влезет, но как только я позову – мигом сюда.
- А зачем позовешь? Что тебе нужно?
- Мне нужно самое дорогое. Здесь я тебе дам все, что захочешь. Но запомни - все что есть твое – теперь мое.
- Замочить что ли кого надо?
Метр засмеялся. Беззлобно так, искренне.
- Мне это уже давно ни от кого не надо. Но учти, если ты свою часть сделки не выполнишь – тебя найдут быстро…
- Погоди…те… Я не понял, что за сделка-то?
- А что непонятного. Я знаю, что жизнь у тебя сейчас, мягко говоря, не сахар: работа нудная, тяжелая, баба предала, детей нет… Цели – нет, перспектив тоже. Знаешь, сколько вас таких «теней» по метро шатается. Выживают зачем-то. А зачем? Смысл какой? От звонка до звонка. Спрятались под землю, вообразили, что выжили. А толку? День похож на день, рожи постоянно одни и те же. Перспективы? Детей растить? Зачем? И тянется эта волынка и тянется…
- И что ты… вы предлагаете?
- Я предлагаю тебе жизнь-фейерверк, жизнь-праздник. Беззаботную и легкую. Тебе ведь нечего терять?
- Нет.
- Вот и хорошо. Но тебе есть, что предложить мне. Знаешь, люди все похожи один на другого. Лицами, жестами, поступками… Ты вот, здорово на моего однокурсника бывшего смахиваешь.
- Я не понял… Вам что от меня надо?
- Но ты согласен хорошо кутнуть, а уж потом…
Валера задумался… Ему действительно некуда и незачем было возвращаться, да он и не хотел. Дожить до 50 лет, а потом подохнуть в палатке от рахита, харкая кровью? Безрадостная перспектива. Валера вдруг почувствовал, что он действительно находится у черты. Дальше – серая пустота. Рядом – действительно не люди, а тени… Серые, бледные, больные…
- Да.
***
Я сидел за столиком и смотрел. По залу сновали люди, они шутили, смеялись… В магазинах сновали покупатели. Я закрыл глаза и отхлебнул из чашки кофе. Растворимая бурда. Просроченная. Халтурят.
Меж столиков ко мне пробирался Димка – мой однокурсник. Он помахал рукой. Я помахал ему в ответ. Сейчас он сядет ко мне за столик, и мы будем болтать. За окнами будет шуметь город. Через час по лестнице поднимется жена с детьми. Мы вместе пообедаем и пойдем домой.
Мои тени. Вы отдали мне самое дорогое, что у меня было. Мои воспоминания. Воспоминания о нормальной жизни, когда я просто так мог зайти в кафе и поболтать с другом. Как жаль, что вас хватает всего на пару раз. Это ведь только я снимаю противогаз что б попить кофе. Вы-то все ходите в обычной одежде. Вы играете уборщиков, официантов, друзей, покупателей. На вас нет скафандров, противогазов… Две-три игры – и вы уже не в состоянии выйти на поверхность.
Я купил вас. Я купил мир до того момента, как настала черта. Это дорогая игра. Каждый из вас всласть пожил в метро, а теперь развлекает меня.
Но и сейчас, когда Димка рассказывает мне о последних новостях, я знаю… В глубине души я знаю, что я не Сан Саныч. Я – денежный мешок, который устраивает феерическое представление раз в месяц в заброшенном торговом центре. Я – склад солярки, который покупает их жизни, чтоб воскресить свои воспоминания. Я, как и раньше, стою у черты.
*рассказ входит в проект "Распятие грешников"
http://www.metro2033.ru/creative/texts/213579/
"Янка неделю просидела и проскулила в углу палатки, и от нее осталась только тень". - вот тут не понятка, от кого тень осталась от Янки или палатки?
"Дожить до 50 лет, а потом подохнуть в палатке от рахита, харкая кровью"? - Катя, рахит детская болезнь. Может рака? Как-то напрашивается.
Заслуженный плюс.