|
Нулевой Километр
"Вторжение"
Поддержание в боеготовом состоянии системы управления войсками являлось одной из основных забот начальника штаба любого уровня, вне зависимости, был ли это начальник штаба батальона или начальник Генерального штаба. Командный пункт сохранял свою работоспособность до того момента, как десятки, а то и сотни боеголовок обрушились на города России. Связь была потеряна. Информационно-расчётная система, ставшая ненужной, была отключена. Мониторы рабочих мест потухли, и только дежурное освещение оперативного зала освещало багровым мерцанием помрачневшие лица офицеров боевого расчёта.
Глубина залегания командного пункта казалась Пётру Захаровичу не такой большой, как та, на которой находился бункер «на Таганке», но даже сорок шесть метров над поверхностью казались внушительной защитой в Новом Мире.
- Красавец.
Пётр Захарович обернулся с присущей ему плавностью в движениях и увидел, как Титан довольно хлопает ладонью по прохладной бетонной стене сооружения.
- Хорош, что тут скажешь? Двадцать лет прошло, а мы всё живы. Раньше строили хорошо, на века.
- Сейчас тоже неплохо приходится задницу драть, чтобы из дерьма конфетку сделать…
- Титан… - Пётр Захарович смерил коренастого голубоглазого мужчину укоризненным взором, но останавливать словесный порыв не стал. Боец продолжил:
- Что Титан? «Титан» - это наш узел связи, который к чёртовой бабульке пошёл, а я- Титанище, - мужчина широко улыбнулся, показывая зияющую чёрную дыру вместо переднего верхнего зуба. На месте соседнего стояла серебряная коронка. – Сам со мной, Петь, согласен же. Красавиц, а не командный пункт. Стены из цилиндрической жести, ещё и кольцами укреплены из сортовой стали. Что говорить об облицовки штолен? Толя не меньше двух, а то и трёх слоёв, а под ним ещё стальная оболочка - не докопаешься. Зуб даю, что между сталью и опалубкой ещё торкретбетон залит.
- У тебя зубов не осталось, - полковник прервал воспламенённого своими изречениями собеседника и переключился на пожелтевшие плакаты о средствах воздушно-космического нападения потенциального противника – бесполезный мусор, скрашивавший серость давящих стен.
Два плаката он лично распорядился отдать детворе, как обучающее пособие по первой медицинской помощи. После того, как в западной части КП удалось выделить курсантам целое рабочее помещение и обеспечить их с ранних лет учителями- сержантами и лейтенантами, книги и весь материал, который можно было прочитать, старательно приносили в свежеиспечённый кабинет. Так вышло, что, и Пётр Захарович внёс свой маленький вклад, который очень полюбился детям за большие картинки и маленький объём текста вокруг них.
Майор вспомнил, как выглядел командный пункт до апокалипсиса. Титан был прав – это их дом и спланирован он был великолепно: помещения заливал электрический свет, чуть влажный, но тёплый воздух, большие письменные столы, обитые изумрудным дерматином и мягкие кожаные диваны с деревянными ножками в кабинете начальства. Во всей той обстановке ощущались деловитость и спокойствие, растерянные за годы войны за выживание. Из-за сильной влажности краска и штукатурка на многих стенах слезли, сохранив только надписи, характерные для подобных мест; помещения наполнились вещами, добытыми с поверхности и оружием с боеприпасами.
Стальная дверь помещения ставшего ненужным Узла связи скрипнула, и в образовавшийся проём скользнула тонкая тень.
- Адель? – Пётр Захарович улыбнулся. Он стоял спиной к падчерице, но точно знал, что она почувствовала его настроение. – Я не слышал твоих шаркающих шагов в коридоре.
- Я учусь… - смущённо ответила девушка.
Майор обернулся и оглядел ту девушку, в которую превратилась Ада. Если бы он мог осчастливить свою приёмную дочь ещё больше, то сделал бы это не задумываясь, не щадя ни сил, ни времени, ни ресурсов. Совсем недавно Адель обиженно бегала за мальчишками, участвовавшими в учениях, а теперь все, от рядового до лейтенанта, оказывали ей знаки внимания и вились за ней хвостом по всей территории бывшей военной части, чтобы удостоиться её темноокого взгляда.
- Адель- Адель! – Титан присвистнул. – Сколько лет, сколько зим, а всё никак не меняешься!
- Да только вчера виделись… - девушка чуть заметно упёрла взгляд в пол и заелозила мокрой шваброй по пыльному полу. Майор хрипло хихикнул. Титан не упускал момента ласково подшутить над девушкой, годившейся ему в дочери, и Ада каждый раз не находила слов в ответ.
Помещение стало наполняться запахом хлорки с примесью хозяйственного мыла. Адель тёрла пол с усердием заправского мужика. И пока она была занята делом, мужчины продолжили:
- Титан, нам бы к столице прорваться или в Солнечногорск давай отряд отправим.
Титан покачал головой. Они возвращались к этому разговору уже третий раз, и точку поставить не решались.
- Давай пошлём, но не сейчас, чуть позже. Месяц-два не сыграют, мы находимся в такой заднице, в которую проктолог не залезал. Петь, ты чего хочешь добиться? По Солнечногорску шлёпнули как по мухе тапком. Поход на Москву нуждается в основательном обдумывание. Оно нам нужно? Я сомневаюсь, что там кто-то выжил, скорее, уползли под белыми простынями к ближайшим кладбищам подрывать себе могилки, а если выжили, то теперь не лучше нас живут. У нас хотя бы всё своё, так сказать, на навозе выращенное, а у них? Там было сборище великих политиков, экономистов и блоггеров и, если первые до сих пор грызутся за власть, в чём я не сомневаюсь, вторые пересчитывают заканчивающиеся запасы тушёнки, то третьи чешут яйца. Так теперь ты мне скажи, на кой чёрт нам туда идти?
- Это не выход, отсиживаться тут. - Пётр Захарович сделал глубокий вдох. Даже его спокойствие не могло длиться бесконечно, но при падчерице он старался держать себя в руках, тем более что напряжённое лицо девушки красноречиво говорило о её безмолвном участие в разговоре. – Наши ресурсы тоже постепенно истощаются и…
Сирены громко взвыли, прервав разговор. Из коридора донёсся топот дежурного подразделения, спешащего на усиление караула.
«Что там», - не успел произнести майор, как в помещение забежал щуплый рядовой, отдал воинское приветствие и отрапортовал:
- Товарищ полковник! Докладываю. Нападение Рузских в западной части и пожар в северо-западной части Поселения. По приказу оперативного дежурного подразделение усиления выдвинулось на участок пожара и участок прорыва.
- Только этого не хватало… Титан, живо.
- Отец!
- Ада, сиди тут и не рыпайся. – В этот момент сердце Петра защемило. Как мало было времени, и как редко она называла его отцом. Если бы в более подходящий момент… - Сиди тут и не высовывайся, всё будет хорошо.
В сердце закровоточили старые раны, и как не вовремя бандиты приступили к атаке их Поселения. Это была уже четвёртая попытка вторжения за последний месяц.
Несколько пролётов забора окутались дымом от взрыва и, не выдержав последовавшего за этим таранного удара, завалились на землю. Из сизой дымки появился сначала нос, а потом и корпус. На глазах полковника очередь из КПВТ смела тех, кто находился ближе всего к КПП и успел выбежать из казарм. В ответ затрещали автоматы охраны, по броне протаранившего заграждения БТР застучали пули.
- Это они! Прорвались, суки!
- Пожар!
Захар Петрович увидел нависавший над зданиями, в стороне леса чёрные клубы дыма, исходившие от жилого сектора. Зелёная растительность тонула в сгустках дыма, и ветер потянул к казармам едкий запах плавящегося пластика. Дежурное подразделение должно было выдвинуться раньше на помощь гражданскому населению гарнизона и разошлось с БТРом противника на несколько минут.
Воздух взорвался огнём. Машина резко свернула вправо, с главного пути и погнала по разбитой дороге за здание учебного корпуса. Из под колёс выскакивали мелкие камни. На зачищенную пулемётом территорию ворвались бандиты, открыв огонь по уцелевшим в такт громыхающему КПВТ.
- Надо удержать их! Они прорываются к автопарку! – Крикнул лейтенант, прикрывая отходящих за укрытия солдат. Первые ряды бандитов, подошедших ближе всего к позициям гарнизона, смело огнём уцелевших бойцов. Большая часть Рузских, разбившись на небольшие группы, успела рассредоточиться по захваченной территории и оттягивала на себя огонь защитников военной части на себя в ожидание захвата автопарка группой из БТРа. Гранатомёт глухо ухнул, отстрелив дымовую гранату в направлении запасного выхода из учебного корпуса. Густой дым окутал кишащую бандитами местность, снизив видимость практически до нулевой. Огневой бой не прекращался ни на минуту.
- «Воробей», я «Стилет», «духи» ворвались на территорию. Высылайте сюда подкрепление. Как слышно? Сюда давай! Они нас сейчас обходят с вашей стороны! – Прогорланил справа Стилет в издыхавшую рацию, и раскалённая пуля вошла в его бедро. Двое рядовых подхватили сержанта, на лету поймав трещащую рацию, и стали оттаскивать раненого мужчину за узел связи. Рация замолчала, её шипение заглушил гул команд и приближающиеся звуки перестрелки.
К месту боя стягивались резервы защитников, поднятые гулом аварийных сирен.
Воющие снаряды проносились над головой. В какое-то мгновение происходящее напомнило события двадцатилетней давности, когда ночи освещали зарева пожаров, и люди грызли друг друга в страхе от случившегося. Полковник схватил за локоть падающего солдата и продолжал отсчитывать секунды. За это время БТР должен был объехать полигон и выехать в открытый промежуток между зданиями.
- Огонь!
Кумулятивный заряд РПГ-7 достиг бока вражеской бронемашины. Обшивка бронетранспортёра разорвалась, повалил густой дым.
- Точный штурманский расчет, - усмехнулся Пётр Захарович.
Из подбитой, как ошпаренные, выбежали пятеро бандитов, открытые участки кожи которых залила кровь от осколков и глубоких ожогов. Волна длинных, озлобленных очередей уничтожила нападавших между автопарком и полигоном. Огневое прикрытие бандитов было сломлено под ударом подобно карточному домику.
Полковник ещё раз оглядел поле боя и заметил движение в окнах здания солдатского клуба. Лишённые огневой поддержки оставшиеся бандиты запоздало пытались прорваться через комплекс зданий. Бой, в предсмертной агонии разгорелся с ещё большим ожесточением.
- Прикрой! – титан дёрнулся в сторону и, пустив короткую очередь в рассеявшуюся дымку, рывком двинулся к помещению бывшего солдатского клуба. Донёсся глухой щелчок, напоминавший звук открывающейся банки с пивом. Титан нырнул за бетонную стенку, и неподалёку от него разорвалась граната.
Из-за лесов ответным огнём по окнам клуба вела подоспевшая подмога. Полковник побежал к боевому товарищу, получившему контузию. Несколько последних пуль обожгли воздух рядом. Огонь хозяев превращал нападавших в фаршированное мясо. Пётр Захарович почти добежал до Титана, как вдруг почувствовал, как глухая боль неторопливо разливается по телу. Порванная ткань вокруг живота стала мокрой от крови.
«Петька!…» - Из глубины ускользающего сознания послышался голос Титана и прервался в тишине заканчивающегося боя.
***
-Славик, тащи вёдра! Дурень!
Тяжёлая рука толкнула парня вперёд и остановила в метрах от пепелища. Мутная вода ледяными брызгами разлетелась по тлеющим брёвнам, зашипела, и белый пар взмыл в воздух. Слава сконфужено посмотрел на старшего по званию и почувствовал, как прибавка к жалованию ускользает из рук. Его угораздило проспать сигнал тревоги, столкнуться лицом к лицу со старшим лейтенантом и послать того к бабушке на деревню «за то, что салага путается под ногами». Парировав удар поддых с правой руки, второго удара удалось избежать лишь из-за лопнувших от температуры стёкол, которые острыми осколками полетели в тушащих дома людей.
«Сгореть можно», - подумал младший сержант, на ходу выискивая пострадавших людей. Он закашлялся. По лицу текли капли пота, попадали на глаза, и Лерков начинал безуспешно протирал окуляры противогаза, чтобы увеличить видимость.
Металлические каркасы ехидно шипели под литрами воды. Раскалённые угли напоминали пылающий сердолик, переходящий от жёлтого к глубокому оранжевому и красному с мраморными прожилками огненных оттенков.
- Нужен врач! Тут раненный с ожогами!
Повсеместно раздавались крики: плакали дети, ревели женщины и, самое страшное, из-за деревьев стали доноситься выстрелы.
«… они нас сейчас обходят с вашей стороны!» - Тихим эхом донеслось шипение рации. Слава прислушался и почувствовал взвинченный, неодобрительный взгляд радиста на спине. По телу прошло напряжение и бессилие: ему сунули вёдра, за место того, чтобы отправить на подмогу к товарищам.
Из семи бывших офицерских дач уцелели только три. От двух осталось жалкое основание с кипящей в нём жижей из оплавленного пластика. Две оставшиеся пострадали в меньшей степени: воспламенились прилегавшие к домам постройки малообеспеченных граждан, которые ютились в палатках и самострое. Запах гари стоял невыносимый. Команда «Газы» оказалась излишней – тушащие пожар сами догадались надеть противогазы или респираторы перед тем, как начать отвоёвывать у пожара свою обитель.
Последний очаг возгорания – детская деревянная горка – просел в центре и, рухнув на землю, умер под новыми порциями воды из пожарного пруда и первыми каплями дождя, который пошёл как назло не вовремя, когда борьба с огнём была завершена.
Под серыми, нависающими, тяжёлыми тучами сгоревшие постройки выглядели как их продолжение. Славик безучастно сел на влажную траву и попытался отдышаться. Спина гудела, сколиоз напомнил о себе.
- Расслабься, друг, - Ванёк сел рядом. Его голос звучал ниже и глуше под натянутой маской противогаза. Мужчина снял с лица защиту и, облизнув, мокрые солёные от пота губы, закурил. Леркова затошнило, он поморщился и попытался отвернуться в сторону. Горящая самокрутка насмешливо напомнила о несколько приевшемся запахе едкого дыма.
- Я вижу, тебя ничто не может выбить из колеи. Как ни крути- ты не расстаёшься с куревом.
- Мне затушить? – Иван обождал и сделал глубокую затяжку. Пепел удерживался на кончике, пока его не смахнул ветер. – Так проще жить, Славик. Выпить, покурить, да к Любке сходить. А если бы я заморачивался по всяким пустякам как ты и вёл праведный образ жизни, то стал бы…Таким как ты.
Мужчина брызнул слюной и самокрутка выпала изо рта. Шлёпнулась в грязь.
- Ты идиот.
«Не всем ублажать сестру командира», - подумал Славик и сделал короткий вдох, пока Иван закуривал сигарету и иронично улыбался. Он прекрасно знал, что Ванька ждёт, когда дамба прорвётся и он, Славик, выскажет ему всё в лицо: о его похождениях и отношениях с Любкой. Но Лерков молчал, смакуя своё положение – в этой игре Иван зависел от него и от его слов. И пока он сдерживал себя – Ванёк продолжал ехидничать и ёрничать, проверять своего друга на силу духа.
- Я идиот…Но…Счастливый идиот! – Парировал Иван. На миг его расслабленное лицо заставило Славу усомнится в том, что они пару минут назад тушили пожар и спасали людей: Ваня расслабленно сидел рядом как на сеновале и безмятежно продолжал курить. Треск ломающихся под сапогами веток его не смутил, а Слава вскочил как ошпаренный: прямо перед ним стоял старший лейтенант, с которым ему сегодня пришлось столкнуться. За ним пришлось подняться и Ивану.
- Здравия желаю, товарищ старший лейтенант!
Сомкнутые пальцы правой руки задрожали. Узкоплечий, с неряшливыми усиками на лице старший сержант всеми силами сдерживал презрение и желание поставить дерзкого солдата к расстрельной стене, у которой доживали в страхе последние минуты предатели и враги штаба.
- Товарищ младший сержант, - старший сержант напряг бледные губы, - руководство требует, чтобы вы немедленно отправились до Обнинска на машине с «трёхсотым»
- Почему я? – Славик опешил, а Иван буквально стоял с открытым ртом.
- Есть возражения, товарищ младший сержант?!
- Нет… То есть, никак нет, товарищ старший лейтенант! Так точно! Машина будет готова в течение трёх минут.
«Пяти по-хорошему», - Лерков вспомнил, как еле завелась его родная в крайний раз. Почему выбор пал именно на него, Слава представить не мог, спросить он боялся.
- А, разрешите узнать, товарищ старший лейтенант, почему Лерков? Я вожу дольше него и знаю местность лучше!
- Отставить! – Мужчина огрызнулся. – Скажи спасибо Любе, что за твою задницу волнуется. Боится, что надорвёшь. Вопросы ещё есть? Нет? Тогда выполнять приказ! Там Захарович умирает. Всю информацию получишь от санитаров в машине!
- Так точно! – Славик козырнул и сорвался с места.
Ваня остался позади. Под ногами хлюпала разведённая дождём земля. Лерков слышал своё сбитое дыхание. Он сорвал противогаз и выбежал на поляну. Ужас накрыл с головой, когда Славик увидел, как около КПП друг на друге лежали тела. Солдаты очищали пострадавшую от боя территорию. К расстрельной стене, в другой части гарнизона уже вели выживших бандитов, которые улизнули от пуль. Теперь их учась была решена.
Слава спустился вниз и открыл скрипучую дверь гаража. Перед ним ждал старый УАЗик 3962.
Мужчина услышал хлопки и замер. Сейчас тела врагов падали на мокрую землю. С посторонними расправлялись быстро: скоро их тела поплывут по Москве-Реке. Её чёрные, густые, маслянистые воды с радостью поглощали новые трупы. Почти сразу те уходили под воду, и больше их никто не видел. Когда погода располагала, вода становилась прозрачнее, и тогда тело уплывало по течению в сторону столицы. В детстве Слава задумался, могут ли они доплыть до мегаполиса. Будучи совсем мальчишкой, он украдкой положил в одежду убитого бутылку с запиской. Лист был совсем маленьким, и Славик уместил в нём только два слова «Дорохово Живо». Он старательно выписывал выученные им буквы карандашом и несколько раз обвёл, до того, как грифель сломался от сильного нажима. Ни через день, ни через год ответа не последовало.
Младший сержант сел за руль и повернул в замке зажигания ключ. Салон УАЗика наполнился шумами и вибрацией. Машина довольно заурчала, приветствуя хозяина, и Слава почувствовал, как у него отлегло от сердца- машина была исправной. Показатели говорили, что бачок топлива полон больше, чем на половину. УАЗ тихо приходил в себя после промозглых ночей. В салоне стало теплее. Аскетичную обстановку интерьера разбавлял наспех прикрученный на саморез крючок, на который по обыкновению вешался автомат. Ровно через минуту дверь гаража снова сильно заскрипела, на этот раз её раскрыли нараспашку, впуская в тёмное помещение, лучи дневного света.
На носилках занесли Петра Захаровича. Следом шло трое с ящиками и аптечками, за ними бежала темноволосая девушка, в которой Слава узнал Адель. На её мокрое от слёз лицо падали тёплые блики, и Лерков заметил, с какой силой Адель сжимает походный рюкзак, набитый по всей видимости необходимыми при сопровождение вещами и медикаментами.
- Ассаламу алейкум!
Из группы сопровождающих вынырнул седоватый, сгорбленный старик и по обыкновению легко кивнул головой.
- Алейкум ассалам, - изрёк Лерков, приветствуя фельдшера, - мне сказали, что подробности поездки мне объяснят здесь.
Фельдшер замешкался. Он наклонился над сидящим Славиком, и Лерков почувствовал вонь из открывшегося рта Ахмеда. Тот говорил шёпотом:
- Захаровича ранили в живот. Наша мэдицина бэссильна, э, но командование говорит, отвези в Обнинск. Там мэстная лэкарка лэчит тяжело больных и обречённых, - фельдшер махнул ладонью и заговорил тише, - я, чэстно, в это нэ верю, но на всё воля Аллаха. Если путь его вэдёт в ту обитель, то так тому и быть. Мы нэ в силах изменить путь свой, остаётся только следовать ему.
- Вы едете с нами? – Уточнил Славик.
- Эээ! Нет! Ранэнных хватает. Рук не хватает. Ты с девчонкой поезжай – ты путь знаешь, она за отцом слэдить будэт. Путь долгий, тяжёлый. Дай Аллах обойдётся.
- А она,- Лерков кивнул на девушку, - знает, куда ехать?
Младший сержант невольно оглядел падчерицу полковника, пока в заднюю часть кузова УАЗа грузили на носилках раненного, а Ахмед подбирал ответ.
- Да, блядь, быстрее! – Крикнул Рафик.
- Нэ. Никто нэ знает. Один Аллах знает. До города как доедешь, проси лекарку, она одна- мэстные подскажут. А тэпэрь езжай. Адель! Слэди за отцом, за повязкой смотри и дыханием его. Противогаз нэ забыла? Оружие? Всё. Дай Аллах, хорошо всё будет.
Двери задней части «буханки» захлопнулись, Лерков услышал, как часто, всхлипывая, дышит за перегородкой Адель. Дыхание её отца он различить не мог.
От ворот расступились люди. Путь освободился, и Слава почувствовал, как тяжело, без надежды, смотрят на их машину окружающие: в чудесное излечение никто не верил, но все надеялись на чудо.
УАЗ дёрнулся вперёд, и младший сержант осторожно повёл машину из гаража. Благодаря проведённой развесовке, «Буханка» не уступала другим уцелевшим машинам автопарка. Младший сержант был благодарен, обнаружив, что на машине были установлены военные мосты, повлекшие за собой переделку рулевого управления, благодаря которой специальная сошка на левом поворотном кулаке заменила штатную.
По территории части проехали быстро. Слава притормозил у КПП и достал из бардачка выцветшую карту, которая приятно зашелестела в руках.
Из Дорохово в Обнинск вело Московское Большое Кольцо, после чего нужно было свернуть на Минское шоссе и в конце на Киевское. Лерков знал дорогу неплохо: ему приходилось доезжать до Ермолино, когда их часть посылала разведывательные группы. Дорога оставалась ровной, почти нетронутой. Проезжая, Слава видел малые поселения, походившие на временные укрытия беженцев, в больших городах людей почти не было. Со временем, разведывательных групп становилось меньше. Пугала пустота, занявшая жилища прежних хозяев.
«Папа, папочка, держись», - услышал Славик, когда выехал из посёлка и откинул голову в пол оборота. Боковым зрением он заметил, как за пластиковой прозрачной перегородкой мечется Адель. Рюкзак из рук она не выпустила, и Лерков попробовал её отвлечь:
- Ада, - мужчина вздрогнул, машину тряхнуло на неровном участке асфальта. Девушка молчала. – Ада, а помнишь, как тебя на дежурство выпустили, - вспомнил младший Сержант и сделал паузу. Он заметил, как Адель кивнула головой, переводя на него взгляд, и отвлеклась. – Я тоже это хорошо запомнил. Мы с тобой ведь больше с тех пор не виделись?
Девушка замотала головой. Густые тёмные волосы прилипли к мокрым щекам, скрыв её глаза.
«Хорошо», - подумал Лерков, переводя на себя внимание попутчицы. Дорога была тихой, походило, что и зверьё скрылось, услышав за много километров непривычный рёв железного хищника.
- Ты же тогда на «дальнем» у подсобного хозяйства была? Да, точно. Его наши ребята не любят, не представляю, как ты согласилась ночь там провести.
- Со мной Лёша Третий пошёл, - откликнулась приёмная дочь полковника и, как показалось Славе, улыбнулась.
- Ага, точно. Он тогда за тобой бегал и всем хвастался, что скоро тебя добьётся! – Подхватил Лерков. – Ты нас всех сильно напугала. До сих пор помню, я в ту ночь на «домиках» дежурил. Туманно было, даже у нас это, несмотря на буйную растительность, не представляю, как вы в ту ночь на своём посту сидели. А потом слышу – ржание и крик. Девичий. А потом ещё и писклявый – Лёхи. И выстрелы. Подумал, что кабздец нам пришёл. С места сорвался, к вам побежал, не по уставу, конечно, но думал, что вас там убивают. А потом смотрю- ты с большими глазами стоишь, Лёха трясётся. Внизу, под стенами дикая лошадь ржёт. Зараза, даже выстрела не испугалась, совсем привыкли они к нам.
Девушка хихикнула и глубоко вдохнула. Она небрежно выпустила рюкзак, который упал на пол, завалившись на бок.
- Я испугалась. Туман сильный был, и тут заржал кто-то. Вот от нервов и закричала, и Лёша тоже перепугался – только страху нагнал. Не знаю, что меня в ту ночь больше напугал- зверюга или его выстрелы.
- Лёшка, конечно! Он с рожей перекошенной потом всю ночь ходил и рассказывал, как вы лошадину мутировавшую спугнули.
Машина проехала Грибцово. На месте поселения осталось пепелище. У костра военные рассказывали, что люди после Дня «Х» обезумели и подожгли себя сами ровно через год после катастрофы. Сгорело всё. Мужчины поселения собрались ночью, сожгли спящих в домах жён, детей и стариков, и когда всё закончилось, убили себя. Разведчики не раз ночью видели детские и женские очертания у обочины дороги и пламя, вырывающееся из сгоревших зданий. Те плакали, просили подать воды, а после убивали любого, кто исполнял их просьбу. Местные ночью по дороге не ездили. Считали, что, если вовремя огонь не зажечь- озлобленные души точно заберут за собой.
Непрерывной нитью по дороге тянулся багровая полоса. Лерков сбавил скорость и пододвинул автомат ближе к себе. Его тревожила та тишина, с которой встречали их здешние земли. Плохой приметой считалось доехать до Боровского Лесничества без препятствий.
- Тебе оружие дали? – Поинтересовался Вячеслав, когда дорога стала ровной.
- Да. АК-74 дали и четыре магазина к нему. Только я из него почти не стреляла. Папа из пистолета учил больше, он говорил, что автомат не для женских рук. Слава, он не дышит! – Адель зарыдала, и Славик вдавил ногой в тормоз. Он откинулся на мягкое сидение, повернулся к перегородке и открыл пластиковое окошко. Девушку ему было жалко. К смерти со временем пришлось привыкнуть.
Она трясла бледное тело Захара Петровича и всхлипывала. Пальцы девушка держала на запястье полковника, на что Лерков заметил:
- Ада пощупай пульс на шее. Захар Петрович без сознания, ты на руке у него пульс не прощупаешь. Давай, смелее, всё хорошо, я с тобой.
Мужчина просунул голову в открытое окошко. Дрожа, Адель положил указательный со средним пальцы на шею своего отца, задержала дыхание, чтобы почувствовать его пульс сквозь свою истерику и нервно засмеялась. Она походила на сошедшую с ума, большего безумства, в одночасье вспыхнувшего в глазах у человека Слава не видел.
- Живой! Есть пульс! Есть! Славик! Жми! Давай, поехали! – Закричала она, в исступлении продолжая смеяться.
- Вот видишь, - Лерков нажал на газ и переключил со второй передачи на третью.
Ещё минут десять Адель продолжала смеяться, прежде чем снова заплакать. Она в бессилие опустилась на свободное место около носилок и ударила кулаком.
Багровый след на дороге свернул вправо, когда УАЗ пересёк развилку. Впереди виднелись ржавые остовы машин. Разбитые, они напоминали маленькие склепы, во многих из которых нашли свой покой целые семьи. На кузове одного из таких склепов лежали сгнившие цветы, свисавшие к земле. Проезжая, Лерков разглядел детский череп со сползшей ко лбу голубой панамкой на заднем сидение машины и отвернулся. Похороны стали быстрым сваливанием тел умерших в одну яму. Ни крестов, ни табличек с именами. Смерть приелась и для многих стала обыденным событием. Наверное, патологоанатомы испытывали нечто подобное, проводя часы в окружение окоченевших мертвецов.
- Слав, а что если мы не доедем?
- Не бойся, немного осталось, - соврал Лерков. Уставший от плача, он пытался концентрироваться на дороге, - хочешь, я тебе пистолет дам?
- А у тебя есть лишний?
Голос Адель напомнил Славе голос его младшей сестры, когда та в бессилие просила его, большого и смелого, снять котёнка или донести её до дома, если она устала.
-Да, есть, - спокойно ответил он.
На дороге лежало дерево. Слава плавно свернул на обочину, объезжая препятствие. Под колёсами застучал гравий. Руль дрожал, вырываясь из огрубевших за время несения службы рук. В кабине становилось душно. В застоявшийся воздух вплетался запах крови смешанный с резким ароматом лекарств. До Боровского Лесничества оставалось километров десять. Заросшую полосу, разделявшуюся битыми остатками шоссе, называли Дорогой Охотников. Как только УАЗик вернулся на асфальт, Лерков зашарил рукой в бардачке в поисках ПММ, украденного им из части. «По дружбе» оружие списали и по документам отправили на утилизацию. На деле «утиль» оказался бардачком «Буханки», которой занимался исключительно младший сержант.
- Вот, держи. Там три патрон, плюс один досланный в патроннике. После поездки вернёшь мне обратно и ни слова об этом. Ада, узнаю, что ты проговорилась кому-то, мало тебе не покажется. Ты его с предохранителя, главное, не снимай. Нам важно проехать участок один, потом можно будет расслабиться. Не думаю, что он тебе понадобится, так что не бойся.
Слава почувствовал прикосновение холодных рук к своей коже и испугался. Такие холодные пальцы должны были принадлежать смерти.
- Ада…ты?… - Боясь повернуться, спросил Слава, когда пистолет покинул его руки. Ещё немного и пуля могла вылететь из патронника. Именно так он много раз представлял свою смерть. Та медлила.
- Я, - буднично и удивлёно произнесла девушка. Она вздохнула. Слава напрягся, но ожидаемого им выстрела не последовало. Вместо этого Ада рассматривала вверенный ей ПММ.
«Я идиот», - признал Лерков, въезжая в тьму леса, раскинувшегося по обе стороны дороги. Пришлось признать, что Адель мало похожа на смерть. Тем более на ту, которая может хладнокровно выпустить пулю в затылок человеку, ведущему машину с её умирающим отчимом.
Деревья имели зелёную листву только с одной стороны. С другой, смотрящей в сторону столицы, листва пробрела коричневый, жухлый оттенок, она не шевелилась под дуновением ветра, выглядела как металлические ёлочные игрушки. Кроны обросли серым лишаем с крупными отростками- грибами по всей длине. Ни один кустарник, ни одно дерево со дня катастрофы в Боровском Лесничестве не упало. С каждым годом мрак пробирался глубже в заросли, охватывал новые владения и выращивал в себе особей, которые быстро приспособились к изменениям в окружающей среде. Их лесных зверей выжили те, кто был сильнее и имел нужные для адаптации гены. Слабых сожрали.
Люди превращались в аппендикс Нового Мира.
В поросшей по пояс траве мелькнула тень: маленькая для этих мест. Пыхтящий из последних сил УАЗик спугнул зайца, который юркнул в нору. Как только машина въехала на неровную поверхность, подвеска и трансмиссия стали не выдерживать. Стук распространился по всей кабине, и Слава изо всех сил надеялся, чтобы не пришлось останавливаться и искать причину звука на дороге. На всякий случай он обратился к Адель:
- Ада, рюкзак на спину надень и повесь после этого автомат на грудь. Тихо сегодня здесь, мне не нравится, такого не должно быть.
- Что-то случилось?! – Встревожено спросила девушка, и Славик уже сам был не рад тому, что обратился к Аде.
- Тихо, говорю, тут. В хорошую погоду здесь животных как собак не резанных. А мы только зайца и встретили. Значит, спугнули всех, и кто это сделал, я не знаю. Давай, надевай живо. Пистолет сложи куда-нибудь, кобуры у меня под него нет, так что сама придумай, не до этого сейчас. Дорога- хрен проедешь.
УАЗик подпрыгнул на выгнутых толстых корнях.
Ещё пол часа машину болтало из стороны в сторону. Лерков с трудом сдерживал руль, и ему казалось, что полковника им довезти не суждено. Он лежал неподвижно, Адель следила за повязкой и перестала проверять его пульс. Видимо, тоже чувствовала неизбежный конец. Поездка была способом отплатить военному, отдавшему годы своей жизни на восстановление командного пункта.
- Шумит что-то.
- Что? – Не понял Слава и неожиданно услышал гул моторов. Стучащая подвеска давно затихла. За ними ехали. – Мы почти в Обнинске, это могут быть их люди, - предположил младший сержант.
В мутном зеркале дала видения показались две машины. Обе держались на солидном расстояние от УАЗика. Согласно уставу, Слава вытащил фонарик с натянутой красной плёнкой и потянулся к Адель. Стёкла УАЗика не опускались практически со времён катастрофы, механизмы заржавели. Материалов на починку не хватало. Обходились тем, что имелось и надеялись, что техника и дальше будет работать из последних сил.
- Можешь дверь приоткрыть и три раза посветить фонарём им? У меня фары сдохли.
Звякнул щелчок. В кабину повеяло холодным, сырым воздухом. Две секунды, три…Заработала динамо-машинка, жужжа, она оживляла старенький фонарь.
- Ничего не происходит, - ответила Ада, перебираясь ближе к водителю, - они нас догоняют.
- Не мигали?
- Нет.
«Фары свои не работают что ль?…» , - Подумал Слава. Он начал нервничать и прибавил ход.
Резко, из-за угла вынырнул Камаз. Огромный монстр нёсся прямо на их УАЗ. Автоматная очередь резанула по колёсам. Обшивка заскрежетала.
- Держись!
Голос Славы перерезал новый звук очереди. На этот раз целились в лобовое. Пули содрали боковое стекло, заскрежетали по обшивке старой «Буханки» Адель закричала. Лерков расслышал, как в крике что-то тяжёлое шмякнулось о пол кузова. На миг девушка вскрикнула и жалобно застонала.
Мужчина резко вывернул руль вправо. УАЗ сошёл с шоссе на узкую дорогу. За перегородкой ударилась Адель.
«Сейчас, ещё немного…» - Лерков считал оставшиеся километры. Он потянулся левой рукой к висящему на крючке автомату. Адель молчала.
- Ада, ты… - Славик оглянулся назад. Покрасневшие глаза девушки в страхе смотрели вперёд.
«Т-тааам», - услышал младший сержант, прежде чем УАЗ с силой врезался в бетонное заграждение.
Сдавленный крик сорвался с губ девушки. Вспышка смешалась с хрустом ломающихся костей и чем-то тяжёлым. Тело больно сдавило. В обрушившейся темноте Слава больше не мог ничего понять…
|
Рейтинг книги: 12
1041 место
|
Выразить впечатления от текста лучше всего словами самого текста: ЦИЛИНДРИЧЕСКАЯ ЖЕСТЬ!!!
Но плюсик все ж поставлю, за, так сказать, "великие труды".
И то ли я запуталась, то ли действительно небольшая путаница со званиями.
Жду продолжения :)